Отвечу.
У нас восемь штатных боеголовок с ядерной начинкой и ещё три специальных. Ценность которых, полагаю, не оспаривается. Которые понадобятся нам для перехода обратно, домой, в «восемьдесят пятый», — он намерено не сказал «если», не сказал «в попытках» — у люди должна быть не только надежда, но нечто большее — уверенность командира.
—…в том числе вы должны понимать, что ядерный подарок товарищу Сталину, — почему-то Геннадьичу так и хотелось ляпнуть «не к ночи помянутому», — это гарантия нашего статуса в нынешнем СССР. Для страны это военный и политический аргумент, ультимативное оружие.
Потратить ЯБЧ на линкор — мера окупаемая. Но, насколько известно по факту американских атомных испытаний возле атолла Бикини — линкоры обладают очень большой устойчивостью к последствиям ядерного взрыва, особенно не попавшие в эпицентр. А у нас при стрельбе на максимальную дальность — ракета неуправляемая, баллистическая — отклонение по цели составит 1,2 км. Кто-нибудь сможет просчитать эффективность применения? И шансы добиться требуемого?
Но даже не это столь важно! Пёс бы с ним! Для нанесения ракетного удара комплексом «Вихрь» придётся сблизиться с целью на 24 километра, где мы по-любому будем под прицелом артиллерии линейных кораблей, наверняка подвергаясь огневому воздействию.
Возьмём, примером, другой целью отряд Гонта. Да, в радиусе поражения в полтора километра за счёт нешуточной фугасной энергии ядерного взрыва крейсера и эсминцы наверняка будут уничтожены или сильно повреждены. Боюсь только, что к выходу на необходимую нам дистанцию для удара они уже будут идти рассредоточенным строем. Кидаться ядерным чемоданом, чтобы утопить «Норфолк» и ещё там пару малотоннажных боевых единиц, считаю непродуктивным.
Так что нынешний молчаливый посыл старпома остался без комментариев. Затевать споры о правильности принятого тактического решения и о каких-то альтернативах, сейчас на пике боевого напряжения было явно не к месту.
Отжиг факела сошедшей ракеты лизнул отсветом в ходовую рубку, установки «Шторма» начали методичный отстрел ЗУРов.
Через семь пусков и три минуты все три британских крейсера горели с той или иной степенью интенсивности.
Звучали доклады и текущие репитеры по приоритетам БЧ-2, слышался детализирующий голосовой радиообмен с КП Москаленко. «Кронштадт» уже сцепился с британскими крейсерами первыми пристрелочными выстрелами.
— Эсминцы справа, — подтвердили на вахте поступающие с БИЦ данные, — цели в зоне уверенного поражения.
Пытаться отыскать их визуально в оптику — не настолько ещё рассвело, но согласно показаниям радиометристов, за три… нет, уже за семь минут, «прыгнули» они вперёд на сближении заметно.
Фокстерьеры
Локационный контакт с кораблями противника был установлен и поддерживался поисковым радаром эсминца «Виджилент», выдвинутого дозором на правом траверзе.
Выполняя распоряжение командующего, контр-адмирал Гонт [159] не спешил форсировать события, наблюдая со стороны зарницы завязавшегося в отдалении артиллерийского боя. Сомкнутый строй британского соединения, точно гончей стаей скользил на пределе радиогоризонта, дожидаясь своего часа для выхода на атакующий рубеж — напряжённый продолжительный бег в преддверии броска. И он последовал…
Собственно, то, что русские увлеклись линкорами Мура, растянув свой боевой порядок, предопределило тактическое решение. Разобравшись с тем, кто и где ему противостоит, Гонт сориентировался с выбором цели, и первая мысль — связать боем линейный корабль [160], тогда как эсминцы разделаются с более лёгкой добычей — авианосцем, была отвергнута: «Такого попробуй свяжи… надолго ли»?.. — заходящий с фланга линкор поневоле оттягивал на себя внимание и мог совсем сорвать атаку.
Четвёртая метка на радаре, отбежавшая дальше к «норду», и вовсе не была удостоена вниманием.
«Слишком далеко, да и на хорошем ходу… для судна снабжения даже слишком хорошем».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Контр-адмирал решил действовать избирательно и наверняка:
— Цель линкор! Уложим все яйца в одну корзину, — объявил он на ходовом мостике, более чем уверенный — уклониться от торпедного залпа пяти эсминцев и трёх крейсеров, заходящих с разных ракурсов, будет практически невозможно! И лишь молил, чтобы Мур ещё подержал второго, не отпускал с дуэльной привязки.
На мачту «Норфолка» взлетел флажный приказ, продублированный световыми сигналами:
— По эскадре: атаковать, имея следующее построение…
Соединение разбивалось на два отряда: забежавшие вперёд эсминцы, приземисто присевшие на корму, стелющиеся низкими профилями в перекатах океанских волн, распараллелив свои кильватеры охватом в атакующем веере… и попридержанные крейсера, размыкающие строй пеленга, с тяжёлым «Норфолком» в качестве лидера.
Им всем нужно было чуть больше четверти часа, чтобы выйти на устойчивую пятимильную дистанцию торпедного пуска, вырвав ещё милю-две для гарантированного поражения.
Британские орудия пока молчали, Гонт не хотел демонстрировать себя раньше уверенного сближения, выгадывая несколько лишних минут и пару лишних тысяч ярдов без огневого противодействия. Обоснованно полагая, что большие калибры тяжёлого корабля противника на большей дистанции имеют неоспоримые преимущества по кучности и точности. К тому же он втайне надеялся, что русские не лучшим образом мониторят окружающую остановку. Впрочем, вполне осознавая — встречный бросок вражеского линкора не предполагал иной трактовки, нежели реакция на новую угрозу. Открытия огня можно было ждать с минуты на минуту.
Но начал не линкор, а соотнесённый на вторые роли авианосец.
— Сэр! Взгляните!
То, чего не могли точно идентифицировать с сигнальных мостиков Мура — прямой источник ракетных пусков… (по ряду объективных причин: удалённость, дождевые шквалы, угол обзора, а покинувший строй «Кондор», по сути, маячил на заднем плане, производя пуски через голову линейных кораблей Левченко)… с позиции Гонта, имевшего разделённых дистанцией русских под другим углом, определилось без труда.
— Сэр! — вновь привлёк внимание вперёдсмотрящий матрос.
С правого траверза, с пеленга скрытого за темнотой вражеского авианосца, в небо вскинулось световым мазком, побежав по восходящей — за дальностью показавшись несерьёзными и неторопливыми…
Несерьёзность вдруг обернулась неожиданным результатом приближающийся трассер выжелтил факелом в ночи, на мостике «Норфолка» не успели и глазом моргнуть, как реактивный снаряд настиг крейсер, полыхнув пламенем где-то позади в миделе. Скользящий удар под острым углом не реализовал свой кинетический потенциал и 25-мм бортовой стали отделались вмятиной с небольшой прорехой выше ватерлинии. Об этом контр-адмиралу доложат после, сейчас же…
— А сколько до него? — едва успел он задаться — стрельба калибрами авианосца на такой дистанции не могла быть столь прицельной и точной… — когда вторая ракета врезалась в основание передней надстройки прямо под ходовым мостиком.
Сразу была нарушена обратная связь с некоторыми боевыми постами, прорываясь с перебоями, что предполагало надежду на устранение проблемы, однако едкий дым разгоревшегося пожара поднимался вверх, заволакивая обзор, не позволяя адекватно вести управление боем. Минутой погодя доложили, что попадание пришлось прямо в щель боевой рубки, разнеся там всё что можно, убив двух вахтенных.
Не очень набожный Гонт перекрестился — в преддверии сражения он намерено перебрался на открытую площадку ходового мостика, откуда в ночном бою лучший обзор.
Обстрел ракетами продолжался. Сигнальная вахта левого крыла мостика доложила, что так же дважды прилетело и в крейсер «Юриалес», идущий ближайшим мателотом.
«Русские нашли какой-то алгоритмы и пристрелялись? — решил поначалу Гонт. Однако мысли о специальной системе наведения, конечно, преобладали, — немцы успели что-то подобное применить [161], но будь я проклят — неужели и большевики додумались до подобных фокусов»?..