Она была непроглядно чёрной, и ему совсем не хотелось даже пробовать касаться до неё. Он чувствовал подвох, но не мог понять в чём он состоит. Как внезапно, услышал урчание желудка.
«Голодный? Я?»
Потерев живот, Трэй вдруг осознал, что он буквально стал обычным человеком. А это означало, что он должен найти выход отсюда, до того как умрёт от голода и жажды. Вот только что нужно было сделать, чтобы выбраться?
Сев в позу лотоса, Трэй попытался почувствовать духовную энергию. Минуты сменялись часами, а затем вскоре прошли первые сутки. Однако, не было ничего, даже крохи следа, что здесь хотя бы была духовная энергия.
Тем временем голод и жажда усиливались. Губы Трэя стали засыхать и покрываться мелкими трещинами, а вокруг глаз появляться чёрные круги. Он сутки не спал, и прямо сейчас его сознание прямо требовало отдыха. Прикусив губы до крови, Трэй упал на спину и сам того не ведая заснул.
Раздался гром, а затем совсем близко к лодке упала молния. Волны поднялись, и Трэй, почувствовав, как его тело стало соскальзовать, резко проснулся. Но увиденное его поразило.
Гигантская волна несла его лодку и грозило опрокинуть её в чёрное море. Понимая, что ему никак нельзя выпасть за борт, Трэй схватился за сиденье и держался изо всех сил.
Лодку бросало в разные стороны, но что удивительно чёрная вода никак не попадала внутрь. Словно какой-то барьер ей мешал этого сделать, что только убедило Трэя не пытаться коснутся воды.
Но буря вокруг не унималась. Молнии били с большей скоростью и становилось их всё больше и больше.
Трэй стал ощущать как силы в руках покидают его. Руки побледнели, но он продолжал держаться до такой степени, что ладони стали стираться в кровь. И даже когда сознание его покинуло, он продолжал держаться.
Когда Трэй очнулся, буря уже стихла. Руки жутко болели, безумно хотелось пить и есть. Взглянув на пятна крови, Трэй облизнул лопнувшие от засухи губы. Он не знал можно ли пить кровь и спасёт ли его от жажды, но нужно было попробовать.
Подняв ладонь надо ртом, медленно капли крови стали падать на язык. Резкий металлический привкус, как молот ударил по голове Трэя. Капля за каплей он глотал собственную кровь. Но этого было слишком мало, да и противно. Но жажда немного притупилась. Трэй не знал то ли это трюк его сознания, то ли действительно он сумел подавить жажду, но ему было плевать, пока оно работает.
Вот только пока он пил собственную кровь, Трэй заметил, что часть крови с деревяшки, за которую держался во время бури, попала на ту самую книгу. И в этом не было бы ничего такого, но теперь на обложке красовались пару букв.
Схватив книгу, Трэй стал смазывать кровью обложку, и та, словно попадала в некие пазы, стала проявлять буквы, формируя их в слова.
— Зависть бога смерти?
Пробормотал Трэй, прочитав надпись на обложке. Открыв первую страницу, Трэй стал проводить кровавой ладонью по листам, где медленно стали появляться предложения.
Спустя несколько часов вся книга пропиталась кровью Трэя, и он принялся читать.
Поначалу ему показалось, что он читает обычную книжку, коих было миллион. Сюжет был прост и прямолинеен как летящая стрела. Герой легко получал все радости жизни. Даже жён за своё короткое путешествие он понабрал с десяток.
Но примерно к середине книге появился бог смерти, приревновав к лёгкости жизни героя. Он завидовал количеству жён, его роскошному дому и бесконечному смеху, царящему внутри. И нарушил главное правило на невмешательство в мир смертных, убив героя и завладев его телом.
Вот только бог всё же нарушил правила, и это не могло остаться безнаказанным. Потому герой не умер окончательно, а попал в некий промежуточный мир. Мир одиночества и страданий, где он должен был превзойти самого себя и переродиться. Но для этого он должен был убить себя.
— Подожди, — пробормотал еле дышащий Трэй. — Тот мужик, он говорил про смерть и путь.
А затем он оглянулся и посмотрел на окружающий его чёрный мир.
— Неужели я должен убить себя?
Но сначала Трэй решил дочитать книгу, но неожиданно для Трэя та исчезла из его рук. Теперь вместо неё лежал маленький кинжал.
Трэй посмотрел на него и наклонил голову набок: «Во смерти есть своя красота, так ты сказал, да…»
Протянув руку к кинжалу, Трэй ощутил невероятный холод, источаемый металлом.
«Нет смысла колебаться… Во что бы то ни стало я должен…»
Но Трэй не закончил мысль, нанеся удар себе в шею. Стон сорвался с его губ, кровь словно фонтан стал забрызгивать всё вокруг. Резкая и горячая боль заполонила его тело. Сердце стало биться так быстро, словно тысячи молний били ежесекундно. А затем сознание стало потухать как свеча в ночи, пока не осталась лишь тьма.
А затем раздался голос.
Трэй не понял его, но увидел бескрайнюю красоту пустота. Он дрейфовал по нему, вглядываясь в эту картину. Это отличалось от того, что он видел, когда Янг Беркус призвал его в свой мир. Сейчас он словно был частью пустота.
Он попытался подняться, но вскоре понял, что как такого тела у него нет. Трэй был маленьким сгустком энергии. Не понимая, что происходит он лишь дрейфовал как брошенная лодка в океане. Но затем Трэй увидел другой сгусток энергии. Он кричал, рыдал и выл как раненый зверь.
Будь у Трэя кожа, он бы ощутил мурашки.
Этот крик был наполнен бессилием и отчаянием кого-то обречённого на вечное скитание в бескрайней пустоте. Был ли у них шанс на спасение, промелькнуло в голове Трэя. А затем до него дошло, что прямо сейчас он такой же, как и они. Сгусток воспоминаний о самом себе брошенный на вечное страдание.
«Но почему же тогда я так спокоен?»
Скитаясь по этому миру, Трэй не переставал удивляться его обширности. В этом мире нет абсолютно ничего кроме бесконечного количества энергии. Абсолютная всепоглощающая пустота. Изредка, когда скопления энергии становилось столь много, появлялись разрывы в пространстве, поглощающие энергию. Но за всё время Трэй наблюдал такое лишь раз или два.
Наблюдая за очередным сгустком энергии, что бился в истерике, Трэй почувствовал колебания энергии позади себя. Развернувшись, он увидел два сгустка энергии, столь больших, что даже десяти тысяч Трэев не хватит, чтобы сравниться с ними по размеру.
Трэю стало интересно, как вдруг в таком мире появились подобные монстры. Они не истерили, а были столь же спокойны, как и он сам. А затем два монстра столкнулись