Далеко слоник не убежал. Припадая на кровоточащие задние ноги, обернулся, а она вскочила ему на спину и давай рвать загривок и шею. От кровопотери он бы умер в течение получаса, а то и меньше. Скоро к раненому стянутся падальщики и привлечённые ароматом крови хищники. Волчице необходимо закончить до прихода незваных гостей. Стае шакалов она не соперник, чересчур ослаблена и побита.
Слонопотам не сдавался. Предчувствуя смерть, он бушевал, бился о деревья в попытке пришибить врага, и ему это удалось. Повторная атака стала для его противницы роковой. Олифант поддел её бивнем.
— Не находишь следов? — зверомастер обследовал землю и деревья вокруг мёртвых тел. — То-то и оно. Белых волков на севере называют призрачной смертью. Выследить их крайне сложно. На снегу отпечатков лап не оставляют, точно эльфы, и охотникам всегда мешает начинающаяся метель. В обществе магов бытует мнение, и снежные тролли с ним согласны, что белые волки обладают магией природы и разума на простейшем уровне. Метели вызывают, следы сглаживают, глаза жертве и преследователям отводят. Удивительные создания. Существовал бы способ подчинять этих зверей, им бы цены не было. — Волшебник прошёлся по оставленной олифантом просеке в чаще. — Волчица не могла отойти далеко от логова, оно где-то поблизости. Махайр!
Саблезуб, принюхиваясь, закружил по чаще.
Логово мы нашли в трёхстах метрах от места гибели слона и хищницы. Неглубокая нора, вход завален ветками. Человек и тролль не заметят, а против зверья и змей мамаша есть. Была, вернее. В норе четыре белоснежных меховых клубка. Злющие. Меня и Гварда поочерёдно норовили цапнуть прорезающимися остренькими зубками за пальцы. Самый мелкий тихонько зарычал, когда его вытягивали на свет.
— Одного оставлю себе для опытов, остальных продам гильдии магов Гарида, — вслух планировал зверомастер, засовывая щенков в объёмный мешок.
Не, ну, с кем я связался? За медный грош удавится, по жадности даст фору любому гному.
— Хм, Гвард, а мог бы ты дать нам с Лилькой волчат? — жалко пушистиков, в лабораториях магической гильдии их после экспериментов на чучела пустят, живодёры эдакие.
Зверомастер посмотрел на меня, как на умалишённого.
— Сандэр, что ты с ними будешь делать? С четырьмя кровожадными тварями, не поддающимися дрессировке? Они же загрызут тебя, едва подрастут.
— А ты дай и отойди. Это уже мои проблемы, как я с ними буду ладить.
— Одного, ну, пускай двух дам. Но всех не проси. По справедливости, тебе один причитается. Заслуга в том, что мы нашли щенков, уж извини, не твоя.
— Гвард, неужели ты упустишь случай приручить грозу магов и шаманов, белых волков, и создать полноценную стаю? — не сдавался я. — Сам посуди. Может быть, неудачи в дрессировке происходили из-за одиночества животного? Представь, посадили тебя на цепь, родителей и друзей убили, братьев и сестёр забрали. Ты был бы паинькой? Нет, ты бы затаил злобу на людей, вырос и отомстил за поломанную судьбу. Белые волки гордые, мстительные, поэтому не поддаются дрессировке. К ним особый подход нужен.
— Особый, говоришь? Белый волк-одиночка опасен, а стая опаснее многократно, — раздражённо сказал зверомастер. — Думаешь, кафедра анималистической магии академии Салютус не проводила эксперименты по приручению выводка волков? Проводила, и все они заканчивались провалом. Звери загрызали экспериментаторов и сбегали, сея панику и ужас.
— Ни в жизнь не поверю, чтобы опытнейший зверомастер, познавший основы общей магии и шаманизма, не придумал средства утихомирить разбушевавшихся животных, — решил я сыграть на самомнении волшебника. — Пусть только рыкнут, ты их в бараний рог скрутишь, Гвард. И в любой момент снимешь с них шкуры и продашь по бешеной цене имперским дворянчикам.
Всё-таки я убедил волшебника не продавать волчат хотя бы в ближайшие месяцы. Оставил их маг под мою ответственность, разумеется.
Встали на привал мы за полдень. Гвард, положившись на бдительность животных, прикорнул на ковре из шелковистой травы. Перед отдыхом он предусмотрительно окружил место заговорённой шерстяной верёвкой, отгоняющей змей, насекомых и мелких злых духов. Охранный круг своеобразный.
Я достал из мешка щенков, дал вяленого мяса, воды налил в мисочку. Ну, нету молока и свежего мяса, потерпите до форта, там что-нибудь придумаю. Волчата гордо воротили мордашки от непривычной пищи и вели себя сурово, огрызаясь на попытки погладить и поднести кусочки мяса к влажным холодным носам. Миску с водой то ли случайно, то ли нарочно опрокинули на меня, замочив рукав куртки.
Кажется, в команде белые волки учатся работать чуть не с рождения. В то время, как самый крупный отвлекал моё внимание рычанием и старался куснуть за палец, другие, переваливаясь, дружно драпали в кусты. Ситуация повторялась с возвращением беглецов, лишь отвлекать принималась уже сестричка диверсанта. М-да, белые волки нечто. Не представляю, насколько мои подопечные разовьют тактику командной работы, когда подрастут. Реально есть чего опасаться. Провозившись с ними битый час, засунул обратно в мешок.
Мешок неподходящее место для четырёх активных щенков, но содержать их негде. Хорошо, он кожаный, похожий на здоровый бурдюк, какие в ходу у синекожих. Тканевый волчата бы прогрызли. Зубки-иголки, тоненькие и острые, не пригодны для проделывания дыр в толстой коже мешка. Крошечные отверстия, пробитые зверомастером для проникновения воздуха, мелким «узникам» расширить не удавалось. Они старательно царапали мешок, грызли его, да зря. Причём делали всё тихо, изредка от отчаяния и злости чуть слышно порыкивая. С такими ухватками им прямая дорога в диверсанты-разведчики. Спецназ пушистый растёт. Возвратимся на остров, мы с сестрёнкой вас отучим от желания сбегать.
За остаток дня не случилось ничего примечательного. Наш звериный караван тащился по лесным тропам, Гвард спрашивал меня о следах, указывая на отпечатки лап под ногами и в стороне от тропинки. Он напоминал преподавателя, принимающего экзамен у любимого студента. Почему у любимого? Потому что придирался он к каждой мелочи.
— Кто здесь прошёл? — направил указующий перст на еле заметное углубление в почве маг.
Говорил он на имперском и требовал ответа на том же языке, проводя сразу две тренировки, по знанию леса и лингвистике.
— Заяц проскакал, — опознал я след, воспользовавшись памятью Ран-Джакала.
— Правильно, — скорчил хитрющую рожицу волшебник. — А какой заяц?
— Русак, — приглядываюсь внимательнее к отпечаткам. — Взрослый, примерно двухлетка, тощий. Хромает на заднюю левую лапку. Беда с лапой давно приключилась. Он уже приноровился шустро бегать на трёх, покалеченную практически не использует.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});