Когда наступает полярное лето, белые медведи становятся азартными сборщиками ягод. Одинаково охотно они собирают и чернику и шикшу. По их сипим ртам, а также по содержимому желудков застреленных особей можно легко убедиться в том, что они способны неделями питаться одними только ягодами. Едят они охотно и сочную траву, и другие растения; случалось уже видеть белых медведей, ныряющих на мелководье за морскими водорослями. Попавшие же в желудок листья деревьев остаются непереваренными. Белые медведи, точно так же как бурые, — страстные рыболовы. Они заходят в устья больших северных рек, когда лососевые необозримыми стаями направляются из моря вверх по течению для икрометания. Они убивают их ударом передней лапы, однако отнюдь не столь ловко, как это проделывают их родичи — бурые медведи.
В мясе белых медведей, точно так же как и у свиней, могут встречаться трихины. Уже не один полярный исследователь, поев непроваренной медвежатины, погиб мучительной смертью. Печень медвежья — еще опаснее. Она ядовита из-за сильно повышенного содержания витамина «А». У того, кто отведал этой печени, вскоре может начаться головная боль, рвота, а через несколько дней начнет шелушиться кожа на всем теле.
Эти огромные белые создания когда-то населяли все моря и их побережья, там, куда только дрейфовали льды. Более ста лет назад их еще можно было встретить в Лабрадоре вместе с обитавшими там бурыми медведями, причем оба вида вполне ладили между собой. Следовательно, они были способны обитать на 52-м градусе северной широты, что соответствует высоте Штутгартена. Итальянский мореплаватель Кабот в 1497 году высадился на остров возле Ньюфаундленда, который «был полон белыми медведями». Дрейфующие льды заносили их время от времени и в Исландию.
На суше белые медведи пребывают только зимой, когда самки спят в своих берлогах. Но сон их нельзя считать настоящей спячкой, потому что, потревоженные чем-нибудь, они моментально взбадриваются, словно бы и не спали.
Поскольку летом медведи вместе с огромными, медленно дрейфующими ледовыми полями кочуют вслед за своей основной добычей — тюленями по Арктике, они неизбежно сталкиваются с промысловиками, тоже добывающими тюленей. Поэтому белые медведи и становились постоянно легкой добычей промысловых судов. Нигде их по-настоящему не охраняли, да это и невозможно без общего, международного соглашения, потому что они обитают ведь не в одной какой-либо стране, а постоянно кочуют, нигде надолго не задерживаясь. Следовательно, спасти их от постепенного истребления можно только всем сообща [20].
А тем временем из более южных районов своего ареала белые медведи за последнее столетие уже окончательно исчезли.
Но хуже всего сложилась обстановка для этих зверей, когда после открытия Шпицбергена и Новой Земли охотники проникли в основные места пребывания тюленей и белых медведей. Насколько катастрофично снизилось число медведей буквально за последние десятилетия, явствует хотя бы уже из статистики норвежских тюленьих промысловиков. Вплоть до 1925 года они еще убивали ежегодно 700–800 белых медведей, привозя домой их шкуры. Незадолго до последней мировой войны шкур бывало ежегодно уже только 350.
По предположительным подсчетам, с 1924 по 1945 год этих животных на Земле стало ровно наполовину меньше. И с каждым годом число их все убывало. Особенно опасной для обитания медведей сделалась обстановка с тех пор, как американцы начали помимо метеорологических станций создавать в Заполярье еще и опорные военные базы. Туда постоянно летают самолеты, происходит периодическая смена личного состава. А у солдат даже установился некий неписаный закон: «You cannot come back from the Arctic without having shot a polarbear» («кто же возвращается из Арктики без шкуры белого медведя?»). А ответственные за сохранность природных богатств учреждения не отдают себе, по-видимому, отчета, что, попустительствуя подобному положению вещей, они способствуют уничтожению культурных ценностей и общего достояния всего человечества, которое невозможно воссоздать, как воссоздаются разрушенные войной города.
Биолог К. Харрингтон, который зачастую проводит длительное время в Арктике и специализируется на изучении белого медведя, оценивает их поголовье в Канадской Арктике в 6000–7000 голов, а все мировое поголовье — несколько более 10 тысяч. По его подсчетам, на Аляске ежегодно убивают около 200 медведей, в Канаде — 600, в Гренландии и Норвежской Арктике — между 150 и 300. До 1956 года, пока в Советском Союзе не был введен строжайший закон об охране белых медведей, там тоже их отстреливали. Следовательно, ежегодно более 1200 белым медведям приходилось расставаться с жизнью! Никакой охраной эти животные не пользовались до самого последнего времени во всей северной области Норвегии. Разве что только на весьма ограниченном участке, расположенном восточнее Шпицбергена, где некоторые медведицы производят на свет свое потомство.
В Советском же Союзе начиная с 1956 года разрешается лишь отлавливать живых медвежат для зоопарков — примерно от 20 до 40 в год. А на острове Врангеля медведей вообще трогать запрещено.
Советский Союз был первым среди всех стран в которых водятся белые медведи, кто взял это вымирающее животное- под полную охрану государства. Должно было пройти еще с десяток лет, пока наконец и другие страны, в том числе Канада, США, Дания и Норвегия, сделали то же самое.
Известный советский зоолог Савва Успенский провел немало времени у северных побережий Советского Союза, на островах и ледовых полях северных морей. Знакомство с ним доставило мне огромное удовольствие. Это человек энергичный, обаятельный, большого личного мужества. Он отлавливал белых медведей, метил их, а затем выпускал снова на волю и проводил за ними длительные наблюдения. Особо интересные и: поразительные исследования проведены им на острове Врангеля, этом «родильном доме» белых медведей, где он бесстрашно проникал внутрь родильных берлог медведиц, проводя учет медвежат.
Очерки об этих удивительных работах С. Успенского с интересными иллюстрациями опубликованы во многих статьях и нескольких книгах.
Вылезая из воды мокрым как губка, белый медведь даже без всякого отряхивания вскоре делается уже совершенно сухим. Мех его наполнен воздухом и поэтому держит тепло. Эскимосы недаром уже с давних пор всегда испытывали пристрастие к медвежьим шкурам, даже несмотря на их необычную тяжесть. Длина шерсти на брюхе медведя достигает 20 сантиметров.
Черными пятнами на белом медведе остаются только нос и когти. Тем не менее нередко встречаются сообщения «о белых медведях с синими ногами». Это объясняется тем, что, когда медведям долго приходится пробираться по покрытому шершавой ледяной коркой снежному насту, шерсть на их лапах обтрепывается и начинает просвечивать темная кожа.