– Когда это будет?
– В конце января.
Иззи вздохнула, зная, что за это время гнев Шона не успеет остыть. Он полагал свою миссию священной и рвался устроить крестовый поход. Изабелла опасалась, как бы его священная война не стоила ему жизни.
«Большой пятерки» больше не существовало. Теперь их осталось всего трое – только трое испуганных, растерянных молодых людей, пытающихся обрести почву под ногами. Изабелла, Шон и Энди. Она все еще оплакивала Гэбби, а смерть забрала уже и Билли. Череда потерь сделала тех, кто остался в живых, более осторожными, лишила уверенности в будущем, научила вечно ждать опасности.
Поскольку Мэрилин с семьей вернулись домой, Изабелла осталась ночевать в комнате Шона. Она спала на второй кровати, и ей снились тяжелые сны. Шон уехал рано утром, когда все еще спали. Он попрощался с близкими накануне, поэтому не стал никого будить. Изабелла пропустила его отъезд и не знала, что перед отъездом он осторожно поцеловал ее в щеку.
Добравшись до Квонтико, Шон отправил подруге сообщение, а потом несколько недель от него не было никаких вестей.
Джек, Мэрилин, Брайан и близняшки постепенно возвращались к обыденной жизни. Иногда их тревожили репортеры, но они старались держаться. Вскрытие показало, что в крови Билли была смертельная доза экстази пополам с кокаином. Дальнейшее расследование предполагало многочисленные тесты для всей футбольной команды, в которой играл Билли.
Иззи вернулась в Этвуд. Она возилась с малышами, смеялась и играла вместе с ними, но внутри у нее застыла гулкая пустота. Порой она ловила полный сочувствия взгляд Венди и отводила глаза.
Шон не проявлялся почти два месяца. Он лишь сообщил, что у него новые тренинги, а потом прислал эсэмэску, что приступил к бумажной работе в офисе ФБР. Это немного успокоило Иззи. А в марте Шон внезапно приехал домой, никого не предупреждая о своем визите, позвонил Изабелле на мобильный и позвал поужинать вдвоем. Они поехали в скромное кафе на окраине, где заказали гамбургеры и жареную картошку.
Пока ждали заказ, оба молчали. А затем Шон взял руку Изабеллы в свои ладони и негромко спросил:
– Как ты?
Он заметил, что она похудела и осунулась. У нее был грустный взгляд, очень похожий на его собственный, когда он смотрел в зеркало. Все-таки испытывать гнев и бешенство проще, чем тосковать, однако чувства не выбирают.
– Не очень, – призналась Иззи. – Как, впрочем, и ты.
Гэбби не было уже четыре года. Билли погиб три месяца назад, и его смерть снова возродила воспоминания о прежней потере. Да и Кевина застрелили всего за год до того, как пьяный юнец сбил на машине Гэбби.
Изабелла однажды подумала, что потеряла больше друзей, чем ее отец за всю его жизнь.
Они с Шоном помолчали.
– Как дела в Вашингтоне? – попыталась возродить разговор Иззи.
Шон явно собирался поделиться чем-то важным, поэтому ответил далеко не сразу.
Принесли гамбургеры, однако ни Шон, ни Изабелла не могли заставить себя к ним притронуться.
– Я уезжаю, – наконец решился сказать Шон.
– У тебя… задание? – Изабелла нервно сглотнула. Она хотела знать правду.
– Возможно, – уклончиво ответил он. – Мне нельзя об этом говорить, но я хотел поделиться с тобой.
– Насколько я понимаю, ты вызвался добровольцем, – с горечью сказала Изабелла.
Шон кивнул, и в ту же секунду она поняла, что ненавидит его за это. Она не могла, просто не могла потерять еще одного друга!
– И это… надолго? – Она внезапно вспомнила, как Шон собирался ехать в Африку, чтобы уничтожить наркокартели.
– На год. Может, меньше. А может, больше. Зависит от множества факторов. Если все будет хорошо, то я продержусь долго. Если меня быстро раскроют, бюро выведет меня из игры.
Изабеллу охватил ужас, от которого волосы зашевелились на затылке.
– А если ты никогда не вернешься? – Слезы закипали в ее глазах.
– Тогда можем заранее проститься. Я рад, что мы дружили все эти годы.
Она машинально кивнула. Но на самом деле ее ненависть к Шону росла с каждой секундой. Как он мог говорить о происходящем так спокойно? Ведь его могли убить! Он вызвался сам, он мечтал о подобной возможности много лет, он добился своего… Но он мог погибнуть при исполнении, а она даже не знала, куда он едет. Южная Америка? Колумбия или Мексика?
– Это не вернет Билли и Кевина, – безжизненным тоном произнесла Изабелла. Она знала, что напрасно сотрясает воздух: Шон был упрям, как стадо баранов.
– Нет. Но при удачном течении дел я спасу многих других. Кто-то же должен бороться с преступностью. – Шон выглядел очень взрослым, когда говорил это.
– Но почему именно ты?! – воскликнула Изабелла, впившись в его лицо взглядом, и Шон сильнее сжал ее ладони.
– А кто, если не я? Это мой путь. Я сам его выбрал, – просто ответил он.
– Как бы я хотела, чтобы ты остался!
Он кивнул, все понимая. Но он был тем, кем был. И у него не было иного жизненного пути.
Изабелла опустила взгляд.
– Ты будешь звонить?
– Нет. Это невозможно. Я же буду работать под прикрытием. Когда миссия будет завершена, сразу приеду домой.
– А как же твоя мама? Конни уже потеряла одного сына и не переживет еще одну потерю!
– Я ей все объяснил. Она понимает. Отец тоже на моей стороне.
– Но это неправильно. Ты поступаешь по отношению к ним жестоко.
– Они знали, какой путь я выбрал, – просто ответил Шон. – Когда я пошел в академию, им пришлось смириться. Они не хотят отпускать меня, но знают, что для меня это единственный путь.
Они так и не доели гамбургеры и вышли из кафе в молчании.
– Когда ты уезжаешь? – спросила Иззи уже в машине.
– Завтра. Береги себя, детка. Я хочу вернуться и застать тебя живой и здоровой. Хватит с нас бед и несчастий. Пусть смерть Билли будет последней нашей потерей.
– Скажи лучше это самому себе! – Иззи зажмурилась. – Я… я буду навещать Конни.
Он кивнул и поцеловал ее в лоб.
Изабелла вышла из машины и побрела прочь, не оборачиваясь, не в состоянии посмотреть на Шона. Ей казалось, что они видятся в последний раз, но никакая сила не смогла бы заставить ее повернуть голову. Она хотела запомнить Шона другим – смеющимся, веселым. То выражение, которое жило на его лице последние месяцы, не нравилось ей.
Изабелла шла прочь, едва переступая ногами по дорожке. Она слышала, как отъехала машина Шона. Из ее глаз текли слезы. Она оплакивала очередную потерю.