— охрану вздрючили, чтобы они после завершения рабочего дня все площади проверяли и еще в три часа ночи. Под столы фонариками светили, искали разных фанатов офисных переработок. Дождется такой умник, когда босс уйдет и перестанет шпынять. И потом шарашит до упора, подтягивая «хвосты». Силы как раз к середине ночи заканчиваются, поэтому пиджак свернут, под голову пристроят и дрыхнут до появления первых коллег. Те пнут по худым пяткам, проходя мимо — и здравствуй, новый рабочий день.
Ведь что главное в трудах праведных? Это от четырех до шести часов разных митингов и планерок ежедневно, на которых тебя жрут за все хорошее, а ты должен сидеть и кивать. После чего несешься к себе, чтобы выполнить норму. А это еще от восьми до десяти рабочих часов. И большая часть твоего времени уже на бубнеж в специальных комнатах для совещаний бездарно потрачена. Вот и получается, что самые организованные в семь утра уже по кнопкам стучат, к восьми бардак разгребли, насколько это возможно, затем включаются в круговорот «покажите ваш отчет за прошлые три недели». К четырем послеполудня у начальства рабочий зуд обычно пропадает, поэтому ближе к пяти можно снова вернуться к работе. И до девяти или десяти вечера. Чтобы потом домой, высунув язык. И утром — обратно.
Я когда представил себе перспективы карьерного прозябания внизу пищевой пирамиды, взгрустнул. Потом присмотрелся к Лебедеву и понял — не, надо всплывать и как можно выше. Даже в его кресле куча головняков и гадостей, которые вагонами сверху спускают. Как первая ступенька к финансовой и прочей независимости — куда не шло. Но дальше надо будет что-то думать. Пока же — на мне висят разные дурацкие экзамены, тесты и сертификация. Четыре больших галки я уже заработал, сам не ожидал. На месяц раньше, чем было запланировано. Делопроизводство, корпоративную культуру, «Опен-Деск» и основы по аудиту. Осталось еще японский спихнуть и статистику, которую мне Баба-Яга вписала. Типа — слишком умных заставим вместо компьютера цифры складывать в одну большую вонючую кучу.
Но это — с завтрашнего дня мозги ломать стану. Два теста в месяц — терпимо. Особенно японский. Я настолько обнаглел, что пытаюсь даже фильмы смотреть. Сначала без субтитров, где сплошное «мур-мяу-шмяу». Затем с иероглифами, подражая всем этим завываниям. И так, пока челюсти сводить не начинает. Надеюсь — хотя бы чуть-чуть понимать смогу. Если в самом деле наверх продираться, там еще к языку надо будет брать этикет, заумные церемонии и зубрить хокку на любые случаи жизни. Загнул что-нибудь из популярного «Как моя сакура облетает в атомном огне» — и тебя вместо обученной обезьяны станут по кабинетам возить, хвастать.
— Половина седьмого. Залом пользоваться можно или нет? Что-то народу не видать.
— Правой частью — да. Остальное просили не трогать. Официально будут в понедельник открывать. Говорят, боссы даже газетчиков позвали.
— Понял. Тогда — без фанатизма, исключительно чуть размяться.
Не успел до гирь добраться, еще трое подошли. Поздоровались и разобрали железо, кому что больше нравится. Исключительно — для здоровья. Снять накопившийся рабочий стресс.
* * *
Через час я решил закругляться. Намахался, наотжимался, наприседался. Никаких специфических «ката», которые могут привлечь ненужное внимание. Только общая силовая и разминка. Со штангой постарался аккуратнее. Сам блины навешивал. Семьдесят кило набрал — и по кругу «десятки» гонял. Лег, толкнул от груди десять раз, пошел повисеть на турнике или гантели поворочал. Дыхание перевел — и снова. И так — пока желание было.
Когда взмокшую рожу полотенцем вытирал, мужики тоже засобирались. Как раз по одному и успеем искупаться и переодеться.
В «каптерке» меня спросили:
— Иванович, ты видел, какую светомузыку этажом ниже сделали? Там теперь движуха, два тренера на общественных началах и тетки прыгают.
— Как можно — «тетки»? Нельзя так про коллег. Исключительно — «уважаемые дамы». Правильной комплекции… Нет, не видел. Хотя кто мешает по дороге домой заглянуть? Там же стены прозрачные.
— Тогда давай с нами. Мы заодно по этажу пройдем, вроде как инспекция. И ты рядом.
Легко. Народ в черной сбруе и обвесом, который сдадут перед выходом. И я, мордастый и местами красивый.
Хорошо у нас строят. Надежно. Можно прыгать и не бояться провалиться прямо до складских помещений. Потому что в двух залах одновременно шла дискотека. Не знаю, как это официально называется: румба, бумба, пилатес или еще какой боди-арт. Но больше сорока человек с азартом под музыку подпрыгивали, вслед за тренером махали руками и ногами, попутно что-то там выкрикивая. Типа «я самая позитивная!»… Двигаясь замыкающим за безопасниками, краем глаза зацепился за молодую женщину, которая вместе с похожими на нее фигуристыми дамами в задних рядах отплясывала в полную силу. Так-так, это же Хасэгава Норико. Та самая небожительница, которой мой старый костюм не понравился. Надо будет при случае продемонстрировать, что работаю над собой. Можно сказать — стараюсь соответствовать высоко задранным рамкам любимой корпорации.
Не знаю, заметила ли меня, но я вежливо поклонился всем и сразу, после чего двинул к раскрытым дверям лифта. Меня еще ждет легкая бодрящая пробежка. Хочу в полчаса сегодня уложиться. И потом примерно этот ритм и держать. В качестве общеукрепляющего стимулирования, так сказать.
* * *
В отличие от небольшой комнаты отдыха на десятом этаже, гости и разные проверяющие из «Идемицу Косан» пользовались куда более комфортабельными помещениями: с большими ваннами, джакузи и крохотным бассейном в отдельном зальчике. Но Хасэгава Норико брезговала в нем купаться. Ополоснуться в огромном душе, воспользоваться белоснежными махровыми полотенцами и отдохнуть уже дома, куда доставит многочисленная охрана. Да, это не родное жилище, но для проживания во время визита с проверкой более чем подходит. Два этажа, густой лес вокруг, сад перед мраморным крыльцом. Чего не отнять у дикарей — строить приличные особняки для элиты научились. Даже не стыдно пригласить кого-нибудь в гости. Жаль только — некого приглашать. Те, кто по статусу имеет право, надоели хуже редьки во время офисных протокольных обедов. С остальными — тебя разделяет огромная пропасть. Потому что ты — на самом верху пирамиды. А они — те самые шестеренки, обеспечивающие ежегодный рост благосостояния дзайбацу.
Стоит признаться, что и