Читать интересную книгу Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - Петер Гостони

Подобно Венгрии, с начала 1945 года Словакия также была разделена проходящим по ней фронтом. После падения Кошице германская 8-я и венгерская 1-я армии были вынуждены в течение нескольких дней отойти к истокам реки Ваг, что позволило Красной армии силами 4-го и 2-го Украинских фронтов выйти на линию, которая начиналась западнее города Попрад, уходила на юг, переваливая через Низкие Татры и Словацкие Рудные горы, затем шла на запад и юго-запад до окрестностей Левице и оттуда почти напрямую тянулась до самого Дуная. В городках Средней Словакии местное население было уже эвакуировано, как и в городе Ружомберок, который ранее был местопребыванием лидера националистов Глинки, откуда в марте 1945 года все мужское население было вывезено для строительства оборонительных укреплений.

Уже в феврале германский командующий в Словакии позаботился о том, чтобы гарнизон объявленного крепостью города Братиславы был усилен до полка. Остальная часть Словакии находилась в тот момент в подчинении у Генерального штаба (германских) сухопутных сил, в распоряжении которого имелась только 153-я полевая учебная дивизия и несколько батальонов так называемых территориальных сил, личный состав которых был набран из мужчин непризывного возраста, подобно германскому фольксштурму. Словацкой армии на этом последнем этапе войны на отечественной земле уже не было. Она существовала только на бумаге. Из бывших пяти дивизий одна находилась в Венгрии и одна в Северной Италии, где, будучи безоружными, ее солдаты занимались строительством укреплений. Все остальные ее части вместе с подразделениями, принимавшими участие в Словацком национальном восстании, были разоружены и находились большей частью в германских лагерях для военнопленных. Всю зиму проводилась чистка офицерского корпуса: только в январе 1945 года 230 офицеров были разжалованы и изгнаны из армии. Лишь в конце зимы правительству удалось убедить немцев в том, что далеко не все части принимали участие в восстании осенью 1944 года. После этого из германского плена были освобождены несколько сотен солдат, которые все же не получили оружия.

Да и внутриполитическая ситуация в Словакии изо дня в день становилась все тяжелее. Авторитарный режим покоился, как и прежде, на партии власти (Народной партии) и на Глинковой гвардии. После того как премьер-министр Тука удалился в частную жизнь, Йозеф Тисо осенью 1944 года назначил новым премьер-министром Штефана Тисо, своего троюродного брата, ранее бывшего судьей в городе Тренчин. Однако сделать хоть что-нибудь он был не в состоянии: страна была в той или иной степени оккупирована немцами, восточная ее часть управлялась русскими, а в занятом Красной армией Кошице только что созданный Словацкий национальный совет своей телеграммой заверял Бенеша в том, что «новая Словакия готова в рамках новой Чехословакии сотрудничать в деле создания республики». Из-за границы тоже приходили неутешительные известия. 4 марта 1945 года нейтральная Швейцария признала новую Чехословакию и поставила правительство Тисо в известность о том, что отныне между Швейцарией и Словакией существуют только консульские отношения. На эту ноту Тисо отреагировал бурно. Через своего министра иностранных дел он отправил в Берн резкий протест, что, однако, ни на кого не произвело впечатления. Часы братиславского правительства были уже сочтены…

Вена, некогда имперский город, позднее столица Австрии, а со времени ее аншлюса 1938 года – «провинциальная столица» Великого Германского рейха, с осени 1944 года все больше и больше жила ожиданием грядущих событий. Внутреннее сопротивление происходящему появилось в ней уже с началом войны. Хотя национал-социалисты и австрийские немцы, сторонники единой великой Германии, и входили в качестве представителей Остмарка в политические организации Германского рейха, все же существовало известное различие между немцами и австрийцами. Немецкие путешественники постоянно упоминали, что Вена представляет собой недружелюбный, враждебно относящийся к чужакам город. Однако начало войны задержало возникновение политического сопротивления. В то время как число немцев в Остмарке постоянно увеличивалось, австрийские офицеры и солдаты отправлялись на службу в самые отдаленные уголки. В 1942–1943 годах в бывшей Австрии было арестовано много ее жителей: сначала были схвачены так называемые легитимисты, позднее проводились репрессалии в связи с событиями 20 июля 1944 года[94]. В это же время исчез бывший социал-демократический бургомистр Вены Карл Зейц, которого до этого времени жители Вены часто видели во время его прогулок по городу и сердечно приветствовали.

В августе 1944 года один иностранный обозреватель описывал внутреннее положение Вены как ситуацию, «когда все старые австрийские политические группы – легитимисты, христианские социалисты, земледельцы, социал-демократы и коммунисты – живут в атмосфере всеобщего взаимопонимания, однако не могут создать какую-либо организацию, поскольку любое проявление активности немедленно подавляется, причем участвующие лица порой бесследно исчезают». Тогда же венцам – помимо прочих лишений – довелось испытать на себе и бомбовые налеты авиации. Американская 15-я воздушная армия в конце 1943 года в первый раз бомбила Вену, а с лета 1944 года начала делать это систематически.

Положение заметно ухудшилось с того времени, когда наступающая Красная армия вошла в Дунайский регион, Румыния и Болгария открыли фронты, русские перешли через Карпаты и с каждым днем стали все ближе подходить к Остмарку. Был организован фольксштурм, объявлена «тотальная мобилизация», что, кроме всего прочего, означало также конец всей театральной и музыкальной жизни Вены. Всемирно известная Венская опера была превращена в кинотеатр, поскольку – как заверял прессу бургомистр Блашке – «для подобного шага имелись все предпосылки». 10 сентября 1944 года Вена пережила самый тяжелый из осуществленных до сих пор налетов на город: в результате него погибло 728 человек и было разрушено много жилых домов и общественных зданий. Но уже 10 октября 1944 года еще выходившие в городе газеты утверждали, что «имперская Венская область гордится результатами призыва добровольцев [непризывной молодежи]. Не менее 91 человека из каждой сотни членов венской организации гитлерюгенда 1928 года рождения последовали призыву имперского руководителя молодежи Аксмана и добровольно встали в ряды сражающихся частей, две трети из них в пехотные войска, а одна треть – в войска СС». После того как были призваны шестнадцатилетние подростки, настала очередь населения Вены. «С юго-востока рейха надвигается опасность», – возвещали газеты и информировали, что гауляйтер Вены призывает население города на строительство Юго-Восточного вала. «Под его руководством в эти дни начинается возведение оборонительных сооружений, которые будут соответствовать всем требованиям военных». Чтобы предупредить возникновение паники, пресса тотчас же торжественно заверяла: сооружение этих позиций начинается не потому, что опасность велика, но исключительно «потому, что приближается зима. Зимой же куда труднее будет возвести подобный вал, так как почва промерзает и вести строительные работы гораздо сложнее».

Относительно военной ценности этого предусмотренного Юго-Восточного вала и истинных настроений венцев существует один в высшей степени интересный национал-социалистический документ. Его автор, начальник полиции безопасности и службы безопасности, обергруппенфюрер СС и генерал полиции доктор Эрнст Кальтенбруннер, посетил Вену осенью 1944 года и сообщал рейхсляйтеру НДСАП Мартину Борману свои впечатления от этого визита:

«…настроение, которое я ощутил в Вене, столь плохое, а стойкость почти всех слоев населения требует столь немедленного вмешательства, что я не хотел бы скрывать свои впечатления от Вас. <…> Наряду с подавленностью и безрассудством в Вене господствует такое состояние, что никакая политическая фигура не сможет найти политическую опору или вдохновить население в доступной ему форме. Единственное, что «ниспослано сверху», – это планирование линии укреплений, которая в различных вариантах проходит от Северной Словакии через Тебенер Когел[95] к озеру Нойзидлер-Зее, а затем более или менее безостановочно через Оденбургские Ланды или несколько западнее них и заканчивается где-то на подходе к перевалу Земмеринг. При этом каждый член Имперского оборонного совета прекрасно осведомлен о том, что из-за болезни гауляйтера доктора Юри остается неясным, кто будет осуществлять работы на отдельных участках, а также то обстоятельство, постоянно упоминавшееся, что гарнизон этой линии укреплений состоит только из трех батальонов территориальных войск.

Оборонительные линии планируют строить, чтобы они помогали обороняться мужественным и стойким защитникам, однако не для того, чтобы вселить дух мужества меньшинству населения крупного города, испытывающему страх, который очень скоро может перерасти в панику. И сравнения с энергичной защитой Восточной Пруссии совершенно неправомерны, поскольку там крестьянский элемент был готов защищать «свой дом и скарб» вполне искренне. В Восточной Пруссии, кроме того, достаточно сильные армейские формирования знали, что в случае необходимости их отступления укрепления будут заняты новыми защитниками, в Вене же американские и английские воздушные гангстеры нападали с неба, вызвали падение венгров, которые затем переметнулись и стали коммунистическими, и нет никакой надежды, что отходящие германские части, например из Греции, будут сражаться за Вену. Пораженческие настроения в Вене обусловлены восприимчивостью населения ко всем известиям с юго-востока, ко всем мерзким слухам, к известным «австрийским тенденциям» и, разумеется, к любой коммунистической пропаганде. Личные впечатления в рабочих кварталах и городских пригородах… отнюдь не вдохновляют…»