Сзади послышался грохот, а затем гудок. Ирочка оглянулась и увидела автомобиль. Ну, такой штукой её не удивишь! Сколько раз у них во дворе стояли машины, а она вертелась рядом, дотрагиваясь до них руками. Раз она даже сидела внутри, а Арсенька что-то такое делал, чтобы машина гудела. Вот и эта машина гудит, видно, для того, чтобы позабавить Ирочку. Даже остановилась. Ну что ж, очень хорошо, можно и гудки послушать. А тут сзади остановилась ещё одна машина и тоже загудела. Потеха, да и только! Ирочка и не знала, что здесь бывает так интересно.
Из машины высунулся дядя и стал ей махать рукой. Ирочке это понравилось, и она ему в ответ засмеялась. Видно, и дяде это понравилось, так как он вылез из машины и подошёл к ней. Но теперь Ирочка увидела, что он не такой уж добрый и весёлый. Он ей что-то сказал строгим голосом, потом взял подмышки и понёс. Ирочку охватил страх: куда он несёт её? Что с ней будет? Но не успела она крикнуть: «Мама!», как очутилась за проволочной сеткой, возле дома. А машины уехали.
Всё это случилось так быстро и неожиданно, что Ирочка растерялась и не знала, что ей делать дальше. Плакать уже поздно, возвращаться на улицу не хочется. Надо тогда обследовать чащу, которая находится между домом и забором.
Здесь лежали чёрные доски от бывшего тротуара, а по бокам зеленели заросли. Дорога по этим доскам была самой интересной из всего сегодняшнего путешествия. Стебли растений поднимались выше головы, между ними вдруг открывалась светлая полянка. Вокруг летали огромные жуки и мотыльки, жужжали мухи. А вон в чаще мелькнул зверь, похожий на того котёнка. В другом месте послышался шорох и еще какие-то звуки. Ирочка остановилась, присмотрелась. Там, оказывается, копошатся те самые, которые отобрали у неё печенье. Сердце забилось от волнения. Вдруг как прыгнет перед глазами какой-то комок! Вначале ей показалось, что это её знакомый воробей, а потом она увидела, что это нечто противное, с большой головой и выпученными глазами; и руки и ноги у него есть, как будто с пальцами. Ирочка окаменела. А тем временем комок снова скакнул и скрылся в чаще.
На этот раз всё обошлось благополучно. Но кто знает, что ещё может случиться в таком краю! Надо поскорей отсюда выбираться.
Ирочка заторопилась и через некоторое время вышла на открытое место. Стена здесь заворачивала за угол. Против неё стояли уже совеем огромные деревья, которые поднимались до самого неба. А между деревьями расстилались широкие зелёные просторы.
Откуда-то доносились детские голоса. Временами, из-за угла выбегали ребята и снова скрывались. Раз явился и Арсенька. Ирочка обрадовалась, крикнула, но никто её не слышал и не видел.
И тогда Ирочке стало совсем грустно. Больше её уже ничто не интересовало. Хотелось только одного, быть там, за углом, и увидеть маму, которую она так давно-давно не видела.
Но дорога была длинная. Сначала предстояло ещё перебраться через большой, глубокий ров, в который даже заглянуть страшно. И никто к ней не приходил — ни мама, ни Арсенька.
Ну, Арсенька ещё туда-сюда, но почему нет мамы? И так обидно стало Ирочке, что она тихо и горько заплакала, теперь уже для самой себя.
Но, как известно, слезами горю не поможешь. Когда стало легче на душе, Ирочка задумалась: как бы ей перебраться через ров?
Она села на землю и, цепляясь за траву, спустилась на дно рва. А как стала на ноги, голова её оказалась на уровне его берегов. К тому же там было сыро. Теперь Ирочке совсем стало не по себе, и она заплакала уже для людей, громко, настойчиво. Плакала долго — так, что даже голова разболелась пока не увидела над собой Арсеньку и Лилю.
Возвращаться ей уже не пришлось самой. Лиля с Арсенькой понесли её на руках и снова уложили в коляску. На этот раз Ирочка не сопротивлялась. Ей ничего не нужно было — только спать, спать… И она заснула так, что теперь и десять шмелей не разбудили бы её.
Мать вышла из дома, посмотрела на Ирочку и, очень довольная, сказала:
— Вот как спит! Целый час прошёл, а она, видно, даже и не шелохнулась. Пусть спит!
Не знала мать, что для Ирочки не час прошёл, а, может быть, целый год.
1947 г.