Я не буду просить тебя остаться, Макс. Я не буду просить, чтобы ты остался ради меня, сказала она. Я знаю, что ты так не поступишь.
В конце концов, Лола сделала именно то, чего он ожидал. Она захотела, чтобы ради нее он бросил свою работу на правительство. Ради жизни на окраине. Он оказался прав, но эта правота не принесла ему успокоения.
Я не буду каждый раз проходить через это. Для того чтобы ты мог идти и удовлетворять свою потребность, которая заставляет тебя рисковать жизнью ради людей, которых ты не знаешь, и ради правительства, которое арестовало тебя за преступление, которого ты не совершал, чтобы избавиться от тебя.
В этот момент его потребность рискнуть жизнью ради неблагодарного правительства бледнела по сравнению с желанием удрать в Северную Каролину и вырвать ей сердце, как она вырвала его. Иисусе, она сама дьяволица. Дождалась, пока в голове не осталось ни одной мысли, которая бы не вращалась вокруг нее, и сбежала. Дождалась, когда он влюбится в нее, прежде чем вонзить нож глубоко в грудь. Дождалась слов о любви, чтобы скрутить его еще сильнее. Злая и жестокая.
Макс проверил свой высотомер и снял кислородную маску. Он вдохнул глоток свежего воздуха, но он не сделал ничего, чтобы освободить свой обеспокоенный рассудок.
Я заслуживаю большего. Я заслуживаю мужчину, который любит меня достаточно, чтобы захотеть стареть со мной рядом.
Он всегда думал, что Лола заслуживает большего. Что она может сделать намного лучшую партию, чем он. Снова он оказался прав, и снова это не принесло ему удовлетворения. Мысль о ней с другим мужчиной вонзала нож так глубоко, что он не думал, что когда-нибудь сможет его вытащить. Злая, жестокая, и мстительная. Если она хотела отомстить ему за фиаско «Доры Мэй» или что-то еще, она проделала хорошую работу. Блестящую. Впервые в жизни он сказал женщине, что любит ее, а та сказала ему, что этого недостаточно. Что ж, это ему урок, как позволять управлять собой чем-то, кроме головы.
В двадцати пяти футах над поверхностью воды он отцепил свой парашют. При нем достаточно оборудования, чтобы утянуть его на дно, и Макс нащупал язычок, надувающий жилет. Потом он скрестил руки на груди и подготовился к погружению в океан.
Тридцать шесть лет он жил без Лолы Карлайл. Проживет и еще тридцать шесть.
* * *
Лола засунула карандаш за ухо и помассировала шею. Справа от нее, за столом в конференц-зале сидели четыре сотрудника отдела продаж и маркетинга вместе с ведущим дизайнером, Джиной. Слева находился ее креативный директор, и вместе они пытались коллективно обсудить новое название линии бесшовного белья от Lola Wear, Inc.
Обсуждалась уже тринадцатая идея дня. И тринадцатая идея, которая Лолу совершенно не впечатляла.
– Новая линия удобна словно вторая кожа, – сказала она. – Мягкая, нежная и очень сексуальная. Мы хотим, чтобы реклама отражала это. Нужно что-то короткое и энергичное. Что-то, что говорит: удобно, но сексуально.
Лица вокруг нее выглядели такими же ужасно усталыми, какой она себя чувствовала. Они заседали уже больше трех часов, и никто и в помине не придумал ничего выдающегося.
– Что, если мы используем в названии твое имя, Лола? Что-то забавное и сексуальное, – сказала Джина, и все выпалили свои идеи, даже самые дурацкие.
– Легкая Лола.
– Прозрачная Лола.
– Чистая Лола, или Чисто Лола, не плохо, – сказала она, – но, я думаю, что мы можем придумать что-то лучше. Одно слово, как … ох…
– Мы можем просто назвать линию «Лолита», – высказался кто-то.
– Да.
– Мне нравится.
– Нет! – Лола воскликнула громче, чем нужно. Все уставились на нее, и она вынула карандаш из-за уха. – Извини, «Лолита» мне не нравится. – Макс назвал ее Лолитой. Упоминание этого имени нанесло еще один удар в ее кровоточащее сердце. Прошло больше недели с тех пор, как она ушла из дома Макса, а ее сердце даже не начало приходить в себя. И не придет, если она будет постоянно слышать имя «Лолита», видеть его в каталоге или читать на этикетке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дверь в конференц-зал открылась, и к Лоле подошла ее помощница, Ванда.
– Вас хочет видеть некий джентльмен, – прошептала она Лоле на ухо. – Он сказал, что не уйдет, пока вы не поговорите с ним.
Лола предположила, что этим джентльменом мог быть один из двух мужчин. Ее бывший жених, Сэм, чьи многочисленные телефонные звонки она игнорировала, или художник-оформитель, с которым она должна была встретиться в ближайшее время.
– Он назвал свое имя?
– Он представился как Сэм.
Ее первая мысль была о том, что он узнал о ее причастности к исчезновению фотографий. Но если бы это действительно было так, то здесь оказалась бы полиция, а не Сэм. Следом пришла мысль, что он раскопал что-то новое, чтобы использовать против нее, и она решила, что у нее два варианта: справиться самостоятельно или позвать охрану, чтобы его вышвырнули. Мгновение поразмыслив и рассмотрев оба варианта Лола решила, что лучше услышать о его намерениях, на всякий случай, вдруг у него приготовлены еще более неприятные сюрпризы или есть что-то, чтобы шантажировать ее. Она давно научилась не зарекаться насчет Сэма.
– Проводи его в мой кабинет, – сказала девушка, вставая и извиняясь перед собравшимися.
Он больше не может причинить мне боль, сказала она себе, но от дурных предчувствий желудок свернуло в узел, пока она шла через холл в свой кабинет. Возле двери она оглядела свое белое связанное крючком платье и приклеила на лицо приятную улыбку, совершенствовавшуюся годами. Не дать Сэму увидеть ее волнение. Когда она вошла в помещение, он уже ждал ее внутри.
– Сэм, – сказала она, на всякий случай оставляя дверь открытой. – Что привело тебя в Северную Каролину?
Несколько долгих мгновений мужчина молчал. Он пристально рассматривал ее; его одежда оказалась еще более неопрятной, чем Лола помнила. Возможно теперь, когда он больше не мог зарабатывать на ее имени, он не мог позволить себе отослать свои рубашки в прачечную, где их накрахмалят. Возможно, ему пришлось самому отглаживать стрелки на габардиновых брюках. Светлые волосы отросли ниже воротничка и приобрели растрепанный и неряшливый вид. А когда-то она находила его интересным и волнующим. Лола думала, что любила его, но ее чувства к нему и близко не походили на то, что она испытывала к Максу. И что будет испытывать всегда.
Заговорив, Сэм едва потрудился скрыть злость в голосе.
– Ты вломилась в мой дом, – обвинил он ее.
– Полиция, кажется, так не думает. – Девушка прошла мимо него и встала возле своего стола. Здесь она всегда чувствовала себя сильнее и увереннее. Когда она решила открыть свой бизнес, Сэм был одним из тех, кто говорил ей, что она совершает ошибку. Теперь, в окружении, свидетельствовавшем о ее успехе, она чувствовала, как потихоньку расслабляется. Она в силах отрицать все его обвинения. – Уверена, ты в курсе, что с меня сняли все подозрения.
– Это не означает, что ты не наняла кого-то вломиться ко мне, уничтожить мою собственность и обокрасть меня.
Она скрестила руки на груди, выжидая, чтобы узнать, не припрятано ли у него компромата, чтобы снова напасть на нее.
– Сейчас это было бы трусливо и коварно. Вроде твоей находки тех фотографий и создания веб-сайта. Но я не вламывалась в твой дом, – сказала она, приукрашивая полуправду. Фактически, в дом вломился Макс, она только радостно последовала за ним. – У меня есть алиби.
– Да, я слышал. Ты была со своим новым приятелем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Был ли Макс когда-нибудь ее приятелем? Нет, он был кем-то намного большим. За короткое время он стал ее жизнью.
Она ждала, что Сэм скажет что-то еще, чтобы выбить почву у нее из-под ног. Перейдет к сути своего визита, и когда он промолчал, девушка спросила:
– Это все? – Молчание затянулось, и, взглянув на его лицо, Лола поняла – у него ничего нет. Больше никаких фотографий. Ничего, что можно использовать, чтобы причинить ей боль.