дает без вопросов. И не ругается?
− Наоборот! Как увидит, что я на гулянку намылилась, обязательно спросит «Деньги есть? Сотовый взяла?»
− Здорово! − Настя даже позавидовала Катьке. − Сколько же он зарабатывает?
− Прилично. Да еще при всяких проверках ему отстегивают. Но пятьсот − разве это деньги? У ребят из компашки, где я тусуюсь, и побольше водятся.
− Отстегивают − это как? Взятки дают?
− Ну, чего ты прицепилась? Взятки, не взятки, − откуда мне знать? Знаю только, что мне он никогда не отказывает. Сколько попрошу, столько и дает. Правда, я много не прошу. Зачем? Мне и так предки все покупают. А у вас в семье что, − не так?
− Не, у нас не так, − призналась Настя. − Иногда родители даже до зарплаты не дотягивают, занимают у соседей.
− Так много тратят? А на что?
− Да какое там тратят! Только на самое необходимое. Не знаю, почему так получается. Наверно, зарплата у них маленькая. Правда, мама с учениками подрабатывает. Но их мало, особенно в последнее время. Конкурс в пед не очень.
− Но ведь отец у тебя кафедрой заведует. Чего он не подрабатывает? На приемных мог бы озолотиться. У моей подружки, Таньки Рубцовой, помнишь, ко мне приходила, толстая такая, мать в институте преподает. Каждый год сидит на вступительных. Так у нее тех болванчиков завались! И с каждого − по тыще долларов. Представляешь, сколько за сезон огребает.
− Мой отец − да ты что? Если в институте пронюхают, сразу попрут. Он и маме постоянно твердит, чтобы бросила репетировать: мол, наедет налоговая, − без штанов останемся.
− Да, вам не позавидуешь. Ну ладно, давай на выход. Сейчас наша остановка
На Арбате было многолюдно. Группы экскурсантов, приезжий люд и просто зеваки толпились у многочисленных лотков с поделками, глазели на картины и окружали самодеятельных музыкантов.
− Купим по порции мороженного? − предложила Катька, − что-то я приустала.
− Да мне неудобно за твой счет, − попыталась возразить Настя. − Здесь, наверно, все дорого.
− Ладно, я угощаю. А на метро ты меня провезешь, вот и будем квиты, − великодушно заявила Катерина. − Вон свободный столик, занимаем.
Когда официант поставил перед ними вазочки с мороженым, Настя открыла рот от изумления. Такой вкусноты ей еще не приходилось пробовать. Два огромных кремовых шара были украшены фруктами, взбитыми сливками, посыпаны шоколадной крошкой и еще чем-то очень соблазнительным. Хотелось немедленно вонзить в это великолепие ложечку и, зацепив кусочек побольше, отправить в рот, − что она незамедлительно и сделала. Настя и не заметила, как вазочка опустела, опомнилась, только когда стала соскребать вкусные остатки со дна.
− Уже съела? − искренне удивилась она. − А было так много.
. − Может, еще? − расщедрилась Катька. − У меня осталась сотня − на полпорции хватит.
− Ого, порция − двести рублей! − испугалась Настя. − Не надо, ты что! Идем отсюда, пока все не истратили, а то пешком придется назад тащиться.
− Да не боись, в случае чего отец за мной приедет, не пропадем. Давай, купим тебе чего-нибудь на память рублей за сто, какую-нибудь безделушку. Смотри, какая собачка хорошенькая.
− Нет, нет, нет! Поехали домой! − И схватив Катьку за руку, Настя потащила ее к метро.
− Ну, поделись, с кем ходишь, − спросила Катька, когда они, сидя в полупустом вагоне, возвращались обратно.
− Ни с кем. Нет у меня никого. − Настя насупилась. − На что они сдались!
− Тю на тебя! Как это − на что? Нет, ты, правда, какая-то − с прибабахом. Сама, вроде, симпотная, но рожа вечно постная, как на похоронах. Может, поэтому на тебя никто не западает. А у меня сейчас такой парень − супер! Хорошенький-прехорошенький! Десятый заканчивает. И в ансамбле нашем играет. Я с ним уже неделю хожу. Целуется − м-м-м! Наверно, я с ним первым состыкуюсь.
− Катя, ты соображаешь, что говоришь? Тебе сколько лет?
− Почти четырнадцать. А что тут такого? У нас полкласса уже трахались. Ты хоть знаешь, что означает настоящий поцелуй?
− Что?
− Это звонок на верхний этаж, чтоб открывали нижний, вот что. Он мне сразу предложил, но я пока не решила. Как думаешь, стоит?
− Ты что?! − заорала Настя на весь вагон. − С ума сошла? Ни в коем случае! Зачем тебе это надо?
− Ну как − зачем. Интересно же. И вообще, я не соглашусь, другую найдет. А ты что − еще целка? В твои годы?
− Катя, как ты можешь! Это же мерзость что ты несешь! Тебе самой не противно? Неужели ты не понимаешь, что он тебя просто не уважает! Раз предлагает такое, когда вы едва знакомы. Да если бы мне кто такое предложил, сразу бы дала по морде! Слышали бы твои родители.
− При чем здесь родители? Я же с тобой делюсь, − надулась Катька. − Не думала я, что ты такая, − ничего сказать нельзя! Одно слово − провинция.
Она отвернулась и демонстративно уставилась в окно. Настя тоже отодвинулась и стала смотреть в другую сторону. Молча доехали они до своей станции, так же молча дошагали до дому и разошлись по разным комнатам.
− Ну и как тебе нынешняя Москва? − встретил Настю отец. − Что-то ты невеселая вернулась.
− Просто, устала. И если честно: не понравилась. В метро бомжи, на Арбате толкотня, на улицах мусор. А цены − на миллионеров что ли рассчитаны?
− Так ведь московские зарплаты не чета нашим, − вмешалась Галчонок. − Вся страна на них вкалывает да еще и Лужков бюджетникам доплачивает, − чего же не жить? У них учителя вдвое больше наших получают. И врачи.
− А давайте завтра уедем, − неожиданно предложила Настя. − Чего тут делать? В магазинах то же, что и у нас, только дороже. В музеях везде уже были. Лучше в Муроме подольше побудем, в лес походим. Или в Питере.
− Вот дожились! − изумилась мать. − В Москве нам уже делать нечего. Ты вспомни, как каждое лето в столицу рвалась. С весны канючила «хочу в Москву, хочу в Москву, когда в Москву поедем?».
− Так я тогда еще маленькая была, все было интересно. А сейчас: ну Кремль, ну Третьяковка − но ведь везде уже были.
− А действительно, раньше мы в Москву в основном за дефицитом мотались, − задумчиво согласился отец, − помнишь, как меня на конференцию послали, и я тебя с собой потащил. В магазинах у