Таким образом Сенявин сделал первый шаг на дипломатическом поприще и, можно сказать, первый из генералов законных держав, показал средство, коим можно воздержать неслыханную наглость требований французских генералов и агентов, которые во время мира не менее, нежели в продолжении войны, стараются уничижать достоинство тех, кои боятся их угроз. Сим решительным поступком Сенявин разрубил Гордиев узел, хитро связанный рукой Наполеона, и тем прекратил и уничтожил то неудовольствие, которое могло бы произвесть не только охлаждение, но и самую войну. Уже считали ее верной, но ошиблись. Сенявин своей твердостью успел поддержать союз наш с Австрией и не оставил ни малейшей причины для дипломатической переписки.
Ночью, по причине штиля, течением приблизило корабли «Селафаил» и «Петр» к крепости Капо д’Истрии. Две канонерские лодки, вышедшие оттуда, на безобидном расстоянии сделали несколько выстрелов на воздух. Корабли им не отвечали, ибо ядра их далеко не доставали. На другой день наш консул Пелегрини прислал следующий монитер: «Храбрая флотилия королевства Итальянского мужественно напала на огромные российские корабли и меткими выстрелами принудила оные отступить далее в море. Сражение происходило близ Капо д’Истрии. Потеря неприятельская должна быть значительна, мы узнал (от кого?), что одним ядром, пущенным с лодки „Баталья де Маренго“ убило адмирала Сенявина».
По отшествии главнокомандующего, дабы, с одной стороны, удовлетворить настоятельные требования французских генералов, а с другой, под благовидной причиной не пустить нас на берег, объявили нам карантин, однако ж мы остались на якоре в самой гавани и чрез брантвахту получали все нужное. Чрез два дни, вероятно, по отъезде французских генералов, офицерам, но только во фраках, позволили съехать в город. В театре нам дали кресла gratis. Купечество, которое составляет большую часть населения Триеста, превозносило похвалами поступок нашего вице-адмирала; ибо лишиться торговли не для одних их, но и для всей Австрии было бы весьма чувствительно и, конечно, по сей же причине единственное сообщение наше чрез Триест с Россией осталось свободным.
На пути от Триеста до Катаро. – Тифон25 мая, стоя на триестском рейде и увидев, что одна канонерская лодка вышла из Капо д’Истрии, снялись мы с якоря и, скоро заштилев, пошли к оной буксиром; но лодка, заметив наше движение, возвратилась назад. 26-го, когда все 17 судов, долженствовавших идти под нашим конвоем, были готовы, капитан корабля «Москвы», пришедший с моря, сделал сигнал сняться с якоря; вышед из Триеста, по причине штиля в сей день принуждены были два раза вступать под паруса и ложиться на якорь, но 26-го небольшой попутный ветер подул, и конвой благополучно прошел Истрию; неприятельская флотилия из-под крепостей не выходила. 29 мая корабль «Москва», оставя конвой, возвратился для блокады Венеции; на другой день в сей стороне слышали мы пальбу. После мы узнали сему причину. 30 мая, пользуясь штилем, большой конвой малых купеческих судов под прикрытием многих французских канонирских лодок вышел из Венеции, желая пробраться в Истрию. Корабль «Москва», получа маленький ветер, стал к ним лавировать, сделал по ближайшим несколько выстрелов, конвой тотчас возвратился назад, зашел за мели и стал там на якорь.
Суда конвоя нашего представляли образцы древнего и нового кораблестроения. Тартаны с наклоненной вперед мачтой, пинки с высокими кормами; прекрасной наружности полаки с мачтами из одного целого дерева, шебеки с треугольными парусами, притом беспрестанные веселья и заунывные песни славян, напоминали то самое время, когда Игорь или Олег плыли для покорения Царя града. Мы шли очень тихо, и точно так как бы были в гавани, принимали посещения и гостей, которые часто оставались обедать. В воскресенье к обедне приехали почти все шкиперы.
Дни были очень жаркие. Легкие ветры, обыкновенно в полдень дующие с моря, а в полночь с берега, постоянно нам благоприятствовали. Ночной ветер приносил с собой теплые удушающие земные испарения, от чего в полночь терпели от зною столько же, как и в полдень. 30 мая после полудня, на высоте острова Агосто, при наставшем довольно свежем северном ветре, воздух наполнился тонким туманом, и скоро в недальнем от нас расстоянии, на пространстве 4 верст, море с чрезвычайным шумом начало кипеть, и вдруг во многих местах вода винтом стала подыматься к небу, а облака опускаться к ним длинным рукавом. Вода, с неимоверной скоростью вращаясь кругом, рассевала вокруг крупный дождь, шум производимый сим движением, уподоблялся клокотанию расплавливаемого металла. Наконец море соединилось с облаками, множеством конусов, кои острыми своими вершинами касаясь небес, с великим шумом начали вертеться, толстеть и двигаться. 11 огромных тифонов быстро мчались на нас, конвой рассеялся от них в разные стороны, но как некоторые суда, не имея пушек, были от них в опасности, то мы, поставив все паруса и приведя к ветру, подобно Дон Кихоту, сражавшемуся с ветряными мельницами, принуждены были вступить в бой с водяными столбами. Залп с правой стороны разорвал два тифона. Несколько выстрелов с левой обрушили еще один, который в падении увлек за собой и другой. Любуясь уничтожением сих гигантов, мы увидели прямо перед носом и уже гораздо близко еще один, второпях фрегат не поворотил, целый залп пролетел мимо, нечего было делать, как, положа все паруса против ветра, остановить тем фрегат на месте. Тифон уже был так близко, что многим было не до смеху, к счастью, одним верным выстрелом с носу, повалили и этот колосс, брызги рассыпались перед нами и чуть только не задели. Наши конвойные суда также удачно сражались с тифонами, которые, как нарочно, шли на нас с трех сторон и беспрестанно упадали, другие снова подымались. Чрез полчаса все исчезли сами собой. Сего лета один тифон упал возле корабля «Св. Петра» и, прикоснувшись только брызгами, оборвал все паруса и сломал нижний рей. Можно себе вообразить, какой бы вред мог произойти, если бы такой водяной столп упал прямо на корабль.
Тифон, или иначе морская труба, притягивает к себе окружные пары, течение к нему воздуха от сего бывает так сильно, что птицы, близко летящие, увлекаются водой к облакам, даже не столь быстрые в плавании рыбы подъемлются к небу. Когда солнце случается сзади тифона, то весь столб горит разноцветными огнями, вода видимо переливается в нем и кипит точно так, как в водопадах. Тут должно себе представить большую реку, быстро несущуюся из моря в небеса и сыплющую вокруг себя жемчужный дождь.
Происхождение тифонов и смерчей физики приписывают электрической силе. Они говорят, что когда сильно наэлектризованное облако в приличном расстоянии от моря находится, тогда между сим облаком и морем начинаются два противные течения электрической материи, одно из облака вниз, другое от моря вверх. Ежели первое течение сильнее второго, то частицы паров, из коих состоит облако, увлекаемые текущей из него материей, образуют водяной столп, или тифон. Если же поток, стремящийся из воды в облако, сильнее того, который течет из облака в море, тогда вода, увлекаемая сильнейшим потоком, поднимается к облаку обращенной воронкой; наконец также составляется столб, который называется уже смерч. По образовании столпа не одно только верхнее облако или море, но весь тифон получает силу притягивать другие соседственные пары и воду, отсюда рождается сильное воздуха движение, весьма быстро весь столб кругом обращающее и приобретенной сим центробежной силой подымающее воду вверх к облакам. Мореходцы водяные столбы обоих родов называют одним именем тифон; смерчью же называют тот быстрый вихрь, который крутит воду на небольшую высоту, но силой одного венгра, принявшего круговое обращение, подымает вверх паруса, не причиняя дальнейшего вреда. Тифоны обыкновенно после зноя случаются и жарким климатам особенно свойственны, потому-то в северных морях они редко бывают видимы. Смерчи же обыкновенно случаются после бурных погод или предвещают оные. Вихрь, подымающий на земле вверх крутящуюся пыль, есть также смерч.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});