Читать интересную книгу Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг. - Хироюки Агава

Однако тогда не нашлось никого, кто позволил бы Ямамото уйти с радостью. За пять дней до того, как написано это письмо, морской генеральный штаб формально утвердил план Гавайской операции в более или менее точной форме, как того желал Объединенный флот.

Тем временем подготовка всего флота продолжалась по плану. Как-то Фучида поинтересовался у штабного офицера авиации Объединенного флота Сасаки, доволен ли главнокомандующий результатами тренировок в заливе Кагосима и других местах.

- Нет, — ответил Сасаки. — Судя по тому, чтб говорит, он все еще беспокоится. Однажды отметил, что удары наносятся издалека, и поручил мне передать летчикам, чтобы подлетали ближе.

— Это плохо, — отреагировал Фучида. — Если главнокомандующий недоволен, и морякам нечему радовать- ся. Отправлюсь на «Нагато» и сам поговорю с главнокомандующим.

На флоте принято, особенно среди офицеров морской авиации, весьма свободно высказывать свое мнение — независимо от ранга собеседника. Прибыв на борт «Нагато», Фучида попросил приема у Ямамото.

— Я слышал, что вы не совсем довольны состоянием сил атаки, сэр. Если это так, хотел бы попросить вас издать другой приказ о построении кораблей для маневров. Пожалуйста, введите в действие все шесть авианосцев. Мы представим, что перед нами Пёрл-Харбор, а не залив Саеки и мы вступаем в контакт с противником где-то в районе мыса Асизури, а закончим, отбомбившись в самом Саеки.

Уже недалек день отплытия, флот невероятно занят, но Ямамото соглашается. После полуночи 3 ноября вышел приказ о финальных специальных учениях, а наутро четвертого, за полчаса до восхода солнца (как и должно было произойти в реальности) самолеты первой атакующей волны взлетели с авианосцев. Четыре группы — горизонтальные бомбардировщики, пикирующие бомбардировщики, торпедоносцы и истребители сопровождения — сошлись над заливом Саеки, выполнили предписанные действия и вернулись на авианосцы. Учения, занявшие три дня, по большей части оказались успешными.

— Ну, сэр, сейчас вы довольны? — спросил Фучида, когда все кончилось.

— Да, уверен, что вы можете делать свое дело, — ободряюще ответил Ямамото.

Теперь война стала практически неизбежной; начало военных действий назначили на 8 декабря. В дневнике, который вел контр-адмирал Угаки Матоме, начальник штаба Объединенного флота (позднее опубликован под названием «Сенсороку»), запись от 3 ноября содержит следующее хайку(1): «Приходит ли он, чтобы рассмотреть / флот в полном одеянии, / Этот косяк макрели?» — вместе с замечанием: «Мне сообщили, что дата подписания соглашения с армией намечена между восьмым и десятым. Все идет нормально. Все, все вы погибнете! И я тоже погибну за свою страну!» 5 ноября, на второй день специальных учений Объединенного флота, начальник морского генерального штаба Нагано Осами издал «Приказ № 1 генерального штаба императорского флота» — от имени императора:

«Командующему Объединенным флотом Ямамото:

1. С целью самообороны и выживания нации император обязан начать военные действия против Соединенных Штатов, Британии и Голландии в первые десять дней декабря. Подготовка к соответствующим операциям должна быть завершена.

2. Главнокомандующему Объединенного флота поручается провести подготовку к операциям под его командованием.

3. Детали будут сообщены начальником морского генерального штаба».

В соответствии с этим длинный, детальный «Секретный оперативный приказ № 1 по Объединенному флоту», с той же датой, издан Ямамото. Он начинается так: «Операции Объединенного флота в войне против Соединенных Штатов, Британии и Голландии будут вестись, как предусмотрено в сопроводительной брошюре». Дата и происхождение документа указаны письменно: «5 ноября 1941 г. на борту флагмана «Нагато», залив Саеки»; однако уже 8 ноября в Токио делались последние добавления и принимались меры для рассылки в части, которым предназначалось выполнить эти директивы.

6 ноября Ямамото в сопровождении начальника штаба Угаки и других штабных офицеров вылетел на самолете в Токио для обсуждений, а после обеда 11 ноября, закончив дела в столице (издав приказ номер 1, а за ним приказ номер 2) и подписав соглашение об операциях с армией в колледже военного штаба, он на транспортном самолете вылетел в Ивакуни, а оттуда вернулся на «Нагато ». Спустя два дня, 13 ноября, он вызвал на морскую базу Ивакуни командующих, начальников штабов и старших офицеров штаба всех флотов, кроме флота, направляющегося на Гавайи, для объяснения и обсуждения оперативного приказа. В ходе этого совещания он проинформировал собравшихся о том, что дата начала военных действий установлена примерно на 8 декабря и что основная ударная сила соберется в заливе Хитокаппу, возле Эторофу1 на Курилах, а оттуда отплывет в конце ноября курсом на север, к Гавайям.

— Однако, — добавил Ямамото, — при условии, что идущие сейчас в Вашингтоне переговоры окажутся успешными, мы прикажем нашим войскам остановиться. Получив такой приказ, вы развернетесь и вернетесь на базу, даже если ударные группы уже взлетели с авианосцев. Это последнее заявление вызвало возражения. Вначале поднялся командующий ударной группой вице-адмирал Нагумо:

— Вернуться после того, как мы уже начали? Этого не следовало бы делать. Это повредит морали, да и просто непрактично.

Его поддержали другие командиры, причем кое-кто стал утверждать, что вернуться означает что-то вроде физиологической неспособности.

Ямамото встал с мрачным выражением лица:

— Как вы считаете, почему мы затратили столько времени на тренировку боевого состава? Если здесь есть хотя бы один командир, считающий, что не может повернуть назад, даже получив приказ, я таким запрещаю уходить в поход.

Больше, похоже, возражений не было. Это совещание стало первым случаем, когда контр-адмирал Инуэ, которого перевели из командования департаментом аэронавтики на должность командующего 4-м флотом, появился на оперативном совещании Объединенного флота. Работа завершилась провозглашением тостов и фотографированием на память; Инуэ зашел в кабинет командира базы Ивакуни и увидел Ямамото, одиноко сидевшего на диване.

— Ямамото, — обратился к нему Инуэ, оторвав от размышлений, — ведь это же черт знает что, а? Хасегава (Кийоси. —X. А.) говорит, что нам не поздоровится — ведь их промышленные мощности в десять раз больше наших. Ну а министр — не могу его понять. Захожу к нему попрощаться и сказать, что еду в Ивакуни, так он вовсю улыбался, как будто все идет прекрасно.

— Да, ты прав, — хмуро ответил Ямамото. — Симада живет в раю для дураков.

Тем не менее, насколько известно Инуэ, это было в последний раз, когда Ямамото высказался против войны. «Императорское решение» принято (хотя Ямамото хорошо знал истинное отношение императора к войне), и с этого дня он воздерживался, по крайней мере публично, от всяких подобных заявлений.

8

В полдень следующего дня, 14 ноября, лайнер «Татсута-мару», обслуживавший Североамериканскую линию, доставил в Иокогаму множество японских репатриантов из разных стран, включая семьсот—восемьсот человек, уезжавших в Калифорнию как иммигранты. Среди них и контр-адмирал Кондо Ясуйчиро, до этого военно-морской атташе в Англии. Тот самый Кондо, старший советник в морском министерстве, когда Ямамото работал заместителем министра, выделенный Ямамото за то, что наделал слишком много шума в связи с прибытием принца Такамацу. Он пережил много налетов на Лондон и знал, как Англия переносит несчастья, лучше, чем вообще это понимали в Японии. Не мог поверить, что воздушные налеты когда-нибудь поставят Англию на колени, — только вторжение заставит ее капитулировать; Кандо, однако, сомневался, что у Германии найдутся для этого силы. Более того, темпы потерь британских судов от германских субмарин, кажется, снижались. Если японская политика базируется на эмоциях — на идее, что Британия уже на грани коллапса, — то страна будет за это наказана. Кондо часто посылал в министерство телеграммы об этом из Лондона, но сообщения от его коллеги из Берлина были совершенно другого содержания.

Руководство морского министерства и морского генерального штаба, совершенно очевидно, должно было придавать одинаковый вес этим двум пакетам информации. Но лидеры отдавали восемьдесят процентов доверия атташе из Берлина и только двадцать — своему человеку в Лондоне, даже отправили Кондо инструкцию (возмутив Кондо и военного атташе, придерживавшегося тех же взглядов) — пусть прекратит слать столько телеграмм одинакового содержания.

В итоге ему отправили распоряжение возвратиться домой. Пережидая неделю в Лиссабоне на пути домой через Америку, он обратился к морским атташе в других европейских странах с призывом соединиться с ним для обмена информацией и обсуждения ситуации в мире. По этому случаю Йокои Тадао, атташе в Берлине, и Мицунобу Мотохиро, атташе в Риме, высказали взгляды, очень отличавшиеся от его собственных.