Аниаллу подошла к одной из колонн и превратила её поверхность в зеркало. Придирчиво оглядев себя с ног до кончиков ушей и не найдя никаких изъянов, она довольно улыбнулась своему отражению, уселась рядом с собранным рюкзаком и, ожидая прихода Анара, открыла книгу…
Как она и предполагала, ждать алая пришлось долго. Она дочитывала уже последние страницы «Музыки листьев», как Анар Сай появился из темноты. Аниаллу не надо было оглядываться, чтобы понять, что с ним что-то не так — он весь лучился эмоциями, как существо, перенесшее большое потрясение.
Аниаллу тут же оказалась на лапах и бросилась к алаю. Увидев бешеный блеск в его глазах, она сначала потёрлась мордой о его щёку, желая успокоить своего друга, и только потом спросила:
— Что случилось? С тобой всё в порядке?
— Да. Я чувствую себя замечательно. Превосходно! Чудесно!! — заявил он, уселся на пол и, неожиданно успокоившись, лизнул лапу. — Она пыталась меня убить!
— Она? Амиалис? — спросила Алу, присаживаясь рядом с ним. — Да что произошло?
— Ничего. Уже все хорошо, — успокоил её Анар, всё ещё тяжело дыша. — Моя мать и тётка очень не хотели отпускать меня, — выдавил он из себя слабую улыбку. — Еще меня пытались остановить… жрецы… маги, но им не удалось одно из заклятий, — усмехнулся принц. — Теперь они — палёные кошки.
— Как это? — понемногу расслабляясь, спросила Алу.
— Там был Демон из книги — существо, про которое я читал там же, где и про гоблина, — ответил Анар и начал свой рассказ, поведав Аниаллу и о разговоре с царицей Аларой, и о рабе, и о побеге из собственного дома, и о явившейся ему на вершине башни разгневанной матери. Потом наступила очередь ар'шант'тааша. Услышав имя Огненного Демона, Аниаллу внезапно расплылась в широкой улыбке и, склонив голову на бок, лукаво спросила:
— Это в какой же такой книге ты про него прочёл? Вместо ответа Анар достал книгу, раскрыл её и протянул алайке. Улыбка девушки стала ещё шире.
— Это не книга, — заключила она.
— А что же это тогда такое? — Анар обошёл её со спины и через плечо Аниаллу взглянул на страницы книги — не стали ли они вновь пустыми? Но строчки оставались на своих местах.
— Это дневник, — ответила девушка, но Анар только вопросительно поднял на нее глаза.
— Ну, это такая тетрадь, куда записывают свои впечатления о прожитом дне, — ничуть не удивившись, пояснила она, — то, что произошло, и то, что ты об этом в тот момент думал.
— Что-то вроде Стен Жизни у наших царей. Но они спрятаны глубоко в подземельях… запретных. А этот твой дневник… Это глупо — доверять свои тайны бумаге… — высказался Анар.
— Поэтому буквы и прячутся внутрь страниц. И никто, кроме хозяина не может заставить их выбраться из своего убежища.
— Но у меня же это получилось, причём без всякого труда, — возразил алай.
— Ещё бы, ведь это твой дневник, — усмехнулась Аниаллу, шлёпнув тетрадью по рукам остолбеневшего Анара. — Но читать мы его сейчас не будем — надо убираться отсюда. Видеть Амиалис мне не особо хочется…
— Тогда вперёд! — бодро заявил Анар.
— Но учти, — мрачноватым и каким-то заговорщицким тоном сказала Аниаллу, хитро заглядывая ему в глаза, — если нам удастся то, зачем мы туда лезем, ты рискуешь совершить самое большое богохульство в истории твоего народа.
— По-моему, моему народу не помешает чуть-чуть богохульства, — немного грустно улыбнулся Анар.
— Ну, тогда пошли мародёрствовать, — улыбнулась ему в ответ Аниаллу, зажгла маленький зелёный огонёк, который повис в локте над её головой, и покинула зал, бывший её домом на протяжении многих недель.
Алаи быстро прошли через знакомые помещения и остановились перед унылой стеной из грубо отесанного серого камня. Аниаллу прислонила руку к шершавой поверхности и громко произнесла несколько ничего не говорящих Анару да и ей самой слов. Словно в ответ на её призыв стена засветилась в магическом спектре, и кусок камня перед алаями растаял без следа, открывая широкий проход…
Аниаллу не раздумывая шагнула в проём, не заметив, что Анар чуть задержался на входе: перед ним раскрывались двери новой жизни, которая, он знал, будет очень отличаться от прежней. Перемены не страшили Анара, а наоборот, наполняли его сердце восторгом. Но всю эту дивную картину портил маячащий на вершине дворцовой башни чёрный силуэт, с горящими зелёным злобным огнём глазами.
Такой Амиалис он ещё не видел.
* * *
Не один Анар был изумлён преображением бывшей царицы Руала. Когда Амиалис, с застывшим как маска лицом и пылающими гневом очами, возникла без всякого предупреждения в покоях царицы Алары, та была вынуждена призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не выгнуть спину и не зашипеть, как затравленный зверь… Стража не посмела препятствовать этой страшной женщине — никому не хотелось расстаться с жизнью, а именно это сулил бешеный взор всякому, кто встанет у неё на пути.
Никто не знал, что сказала Амиалис Аларе или Алара — Амиалис, но именно после этого в Руале началась облава на племянника Кора. Сама же Амиалис исчезла столь же внезапно, как и появилась, и в городе про неё больше ничего не слышали…
Не слышали более ничего и о наследнике престола, Анаре Сае. Поговаривали, что ему явилась тал сианай и принц, наконец, ответил за все свои прегрешения. Впрочем, были и такие, кто утверждал, что за какие-то неведомые заслуги он вознёсся в Бриаэллар при жизни, но эти голоса быстро смолкли, ибо слушать их не было угодно ни царю, ни его святейшей супруге…
4. ОБРЕЧЁННЫЙ НА ЖИЗНЬ
Пошлите все запреты к врагам — пусть они бесславно погибнут под их гнётом, и мир станет лучше!
Алайская поговорка
«…И его закалённый в крови огненной змеи меч рассёк плоть многоглавого монстра. Пасти его распахнулись, источая зловоние, смертоносные клыки, на которых бесславно завершили свои жизни ровно сто рыцарей, кровожадно блеснули, и тварь издала оглушительный крик. Но более походил он не на крик боли, а на злорадный смех, если только зло, пусть и облекшееся плотью, может смеяться. Сразу три головы метнулись к сто первому рыцарю, омерзительно изогнув змеиные шеи и исторгая струи едкого жидкого пламени, он стал поднимать щи…»
На этом неуместно-кулинарном моменте героическому роману и суждено было закончиться. Анар потёр ушибленное место. В последние дни лоб его страдал удручающе часто — даже природная ловкость и способность предчувствовать неприятности не спасала читающего на ходу алая от столкновений со стенами, с внезапно понижающимся сводом подземелья и со всем другим, обо что там можно было спотыкаться, ударяться или обдираться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});