Светлоглазые девки вообще приносят несчастье, это она поняла очень ясно. Первая, Алия, все же забрала у нее мужа, который для наложницы поставил отдельный шатер и ночевал там гораздо чаще, чем в своем собственном. Вторая, Дженна, должна была забрать сыновей.
Эймира всех своих детей любила одинаково: и дерзкого Карына, и смелого Иргана, и доброго Баяра, и хитрого Сулима. Младших, близнецов двенадцати лет, конечно, тоже любила, но с ними проблем, как со старшими, пока не было. Но она знала: будет.
Старший ее сын вообще не терпел соперников. Ему было два года, когда родился брат, и уже тогда он решил, что больше не нужен родителям, и ушёл в степь. Поймали, вернули, пообещали, что брат будет ему поддержкой и лучшим другом. Когда спустя ещё два года на свет появился Баяр, Карын потребовал, чтобы его кому-нибудь отдали, пока он сам этого не сделал. После рождения Сулима Карын окончательно обиделся на родителей и ушёл жить в шатёр к сестре отца.
Эймира точно знала, что в смерти ее мужа был виноват старший сын, но молчала. Какой бы он ни был — это ее сын, ее первенец. Он отрастил зубы, стал настоящим волком. Если немного подождать, то Карын соберёт войско своё и умчится завоевывать новые земли. И тогда Эймира выдохнет. Не без основания она теперь опасалась за остальных детей. Карын не пощадит братьев, которые могут стать ему соперниками. Уже сообщили матери о смерти Баяра — в которую та, впрочем, не поверила. Нет, только не ее светлый сынок, кто угодно, но не он!
Эймира расплачивалась за свое счастье. Ей приходилось выбирать между своими детьми. Она знала, что у кохтэ в ханской семье нередко братья убивают друг друга. Тавегей тоже убил своих братьев когда-то. И из всех ее сыновей Карын был самым безжалостным и жадным до власти, и теперь Эймира в этом убедилась.
Светлоглазая жена третьего сына хана была чем-то похожа на Алию, особенно – в ее одеждах. Только Алия была тихой и робкой, а в глазах Дженны сверкало настоящее пламя. Глаз она не прятала и лица не опускала, никого не боялась. Эймира запомнила ее совсем другой и теперь вдруг понимала: Баяр смог.
Дженна была любима. Только любимые женщины становятся такими… словно цветок распустившийся. Дженна – расцвела. А если Баяр любил свою жену, то Эймира тоже будет ее любить.
Сын Эймиры, первенец и убийца своего отца, глядел на нее с ненавистью.
— Если ты думаешь, что я тебя пощажу… — сквозь зубы процедил он и шагнул к матери.
— Родила я шестерых волчат, но трое из них оказались шакалами, – спокойно сказала женщина. – Один вырос в волка, да и тот ушел из стана.
Карын побагровел, сжимая кулаки, но сделать ничего не успел. Дженна на раздумывая встала перед Эймирой, закрывая ее собой. Вскинула голову, бесстрашно глядя в глаза мужчине.
— Она родила тебя на свет, – сказала звонко. – Тебя, и Баяра, и Сулима тоже. Не смей даже оскорблять свою мать.
Ее трясло от злости. Да как он посмел угрожать матери, той, что вырастила его, выкормила! Да и вообще – он мнил себя мужчиной! А мужчины не воюют с женщинами и детьми, они о них заботятся!
— Отойди в сторону, девка, – рыкнул Карын. – Не лезь.
— Это мать моего мужа, а значит – и моя мать.
Женька готова была стоять насмерть, вспоминая вдруг, что шаман ей дал кинжал. Вот пусть только попробует поднять на нее руку, пусть только посмеет!
— Ты права, – неожиданно скривил губы в гримасе, очевидно, обозначавшей улыбку, – иди к себе в шатер, мать. Ты не в себе. Я прикажу Аасору дать тебе успокаивающего чая.
— Баяр не умер, – упрямо повторила Эймира из-за Женькиной спины.
— Конечно, не умер, – кивнул Карын довольно мирно. – Он всегда будет с нами: ветром в траве, дождем летом, снегом долгой зимой. Он там, с нашими предками, смотрит на нас…
Женька вскинула брови: интересненько! Вот нравятся ей подобные мысли.
— Гуар, Тимур, проводите Эймиру в ее шатер, да глядите, чтобы она не ходила больше по стану. Она обезумела, да и не удивительно: потерять и мужа, и сына… А ты, моя дорогая, пойдешь со мной, – это он уже к Женьке обращался, и ей мучительно вдруг захотелось вцепиться в платье матери Баяра и заявить, что она пойдет вместе с ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Карын был спокоен, голос его тих и даже ласков. Но в затылке кольнуло так, что чуть слезы из глаз не брызнули.
— Никуда я с тобой не пойду, – прошептала Женька, оглядываясь и умоляюще глядя на воинов вокруг. — Прошу, не нужно.
Один из воинов нахмурился и шагнул было вперед, но тут же застыл под властным взглядом хана.
— Дженна, я просто прошу прогуляться вокруг стана, – терпеливо сказал Карын, протягивая ей руку. – Обсудим твое будущее, я думаю, пора. А еще ты расскажешь мне, что случилось с моим любимым младшим братом. Я так понимаю, Сулим коварно и подло его отравил?
Женька нащупала кинжал, предусмотрительно спрятанный ею под халат. Неуверенно улыбнулась.
— Вокруг стана? Ты не обидишь меня? Твои люди были не слишком-то вежливы, меня похищая.
— Я не собирался тебя красть, – убедительно отвечал мужчина. – Я спасал тебя, глупая, от коварства Сулима. Я знаю, сотня моего брата присягнула тебе как ханше? Думаешь, ты справилась бы с моим коварным братом? О нет, он убил бы тебя…
Женька сглотнула. Она понимала прекрасно, что Карын был с Сулимом заодно, а сейчас только что выписал своему сообщнику смертный приговор. Но он не знает пока, что Баяр не умер. А это значит – ей нужно быть послушной и тянуть время. Или… попытаться расправиться со своим мучителем прямо сейчас, пока он еще не знает, что ее нужно бояться.
Прогулка, значит? Пусть так. У нее кинжал есть. Не станет же Карын убивать или насиловать ее на виду у всех?
И она осторожно вложила свои ледяные пальцы во все еще протянутую руку.
43. Тойрог
— Я буду звать тебя могой (*змея), – тихо и страшно сказал Карын, склонясь так низко к Женькиному уху, что ее передернуло от отвращения. — Что ты успела натворить, женщина?
Она молчала, только отворачивала лицо. Мужчина больно ухватил ее за щеки, силой разворачивая к себе.
— Смотри на меня, Дженна, не кривись! Теперь ты моя, хочешь ты этого или нет.
— У тебя есть жена, Карын, – прошипела Женька. – А у меня – муж. Ты с ума сошел, зачем я тебе?
— У меня больше нет жены, а у тебя мужа. Баяр мертв.
— Ты так в этом уверен? А что, если Сулим обманул тебя, снова выбрав другого брата? – она била наугад, вспоминая рассказы Баяра про брата.
Угадала. Карын мгновенно напрягся и даже ее отпустил. Подумал немного, засмеялся:
— Нет, это вряд ли. Сулим против силы не пойдет, он трус. А что до Баяра… Даже если он и выжил чудом, мне его даже жаль.
— С чего бы?
— Его любимая женщина – в моих руках. Я хорошо знаю своего братца. Однажды у нас возле шатра сука ощенилась. Так этот глупец выбрал себе самого слабого щенка, заботился о нем, выхаживал… Очень сильно плакал, когда щенок все же издох.
— Это ты его? – похолодев, выдохнула Женька.
— Ага, шею свернул. Баяру тогда лет семь было. Кстати, с тех пор он плакать перестал. Так что ему даже на пользу этот урок пошел.
— И я… как щенок?
— Именно. Жаль, что он все же не узнает. Но ты мне нравишься, ты сильная и смелая. Я не буду сворачивать тебе шею. Просто возьму. Родишь мне сына. Говорят, от чужеземок особые дети рождаются, одаренные и красивые. Алию мне отец не отдал, сам себе захотел еще одного сына. А тебя… тебя вон Баяру отдал все же, не мне. Но я сам заполучил тебя. Не сложно это оказалось.
— Я не лягу с тобой никогда, – дернулась Женька, с легкостью вырываясь из его рук. – Ты меня не получишь.
А сама понимала: ради того, чтобы уберечь ребенка Баяра, возможно, придется и прогнуться. Не первый раз.
Что же, Дженна – ты думала, что теперь в безопасности? Что муж всегда тебя спрячет за своей спиною? Нет, не зря в тебе дух воина. Воин – это ведь не тот, кто бросается в бой, размахивая саблей, один против сотни. Нет. Воин – не самоубийца. Умереть от руки Карына очень даже просто, а вот выжить, перетерпеть, дождаться подмоги – куда сложнее. Все это вдруг промелькнуло у нее в голове так быстро!