Сердце ныло, и мысли являлись тревожные — мелькали и тут же пропадали, словно импульсы электрического тока. И чтобы как–нибудь забыть о том, как он использует время, отпущенное ему на подготовку диплома.
Селезнев сидел рядом с Денисом Бариновым в приемной министра угольной промышленности республики. Ждал, когда их позовут в кабинет. Возле дубовых дверей, выпиравших из стен массивным шкафом, все время толпились люди. Мужчины средних лет, одеты в дорогие костюмы, видно начальники. Селезнев беспокойно взглядывал на них, на секретаря — женщину неопределенного возраста, хранящую гордую осанку и величие. Она уже докладывала министру о людях с «Зеленодольской», и тот сказал: «Пусть подождут». После этого прошло полчаса, в кабинет входили все новые лица, а люди е «Зеленодольской» ждали.
Селезнев решил про себя определенно: «Снимет с работы». Иначе зачем заставлять так долго ждать в приемной? Велел явиться к десяти, а теперь уж половина одиннадцатого. Не иначе как решил строго взыскать за два происшествия — гибель Баранова и увечье учёных. Министр крут в подобных делах, Селезнев знает это.
Погруженный в невеселые думы, начальник шахты низко склонил над коленями голову, смотрел в натертую до блеска паркетную плитку.
Денис тоже хранил молчание. Его впервые пригласил к себе министр, лично знавший и его, и, особенно, его отца. Кивнув на шкаф–дверь, он сказал Селезневу:
— Никогда не был у такого важного начальника.
— Да, большой начальник, — подтвердил Селезнев.
Вышла секретарь и кивнула горнякам:
— Иван Иванович просит вас.
Начальник шахты одернул пиджак, вдохнул полной грудью и шагнул к двери. Баринов уже в «шкафу» нагнал Селезнева. Шел по кабинету за начальником шахты, ссутулив плечи, склонив на грудь голову. Впрочем, и в такой позе он заметно возвышался над Селезневым. Краем глаза оглядывал кабинет, сверкающий глянцем желто–восковой пол, окна во всю стену — из них виден был пруд и городской пляж.
— Здравствуйте! — проговорил Селезнев осипшим от волнения голосом и некстати тронул ус, неловко повел плечом.
Баринов наклонил ещё ниже голову — теперь уже в знак приветствия.
Министр сдержанно кивнул посетителям:
— Садитесь.
Сказал неприветливо, вяло и всем телом навалился на левый поручень кресла; потянул из воротника шею, точно воротник давил ему горло. Смотрел на Дениса, смотрел так, будто хотел что–то сказать, ко не решался. Потом проговорил:
— Да, тяжелый удар свалился на вашу голову.
Тяжелый. Как старик–то — здоров?..
— Сдал сильно, но держится, — так же тихо, как и спрашивал министр, ответил Денис.
— Да–а–а… — тянул Иван Иванович, переводя взгляд на Селезнева. — Ну а теперь установили реле утечки тока?
— Установили, Иван Иванович.
— А была нужда снимать его?
— Никакой нужды! — оживился Селезнев. — Отлично работал прибор.
— Я так и думал. Ну а как новая машина Самарина?..
— Идет машина. Дает первые результаты. Мы только, Иван Иванович, опасаемся за нагрузки. Больно она механизмы все нагружает — так и кажется, что все полетит к… бесовой матери.
Иван Иванович засмеялся, подался всем корпусом на левый поручень кресла, покачал головой:
— Привыкли к черепашьим темпам, а тут… электроника. Она дает нагрузки расчетные, близкие к предельным. В том–то и сила её, электроники. Она знает возможность металла.
— Я человек маленький, Иван Иванович, — неуверенно заговорил Денис.
— Хорош маленький! — перебил его министр. — Бригадир комплексной бригады — сотня человек подчиненных. Хорош маленький! Ну–ну, Денис, что хочешь сказать?
Министр впервые назвал Баринова по имени, и это понравилось горнякам. Беседа принимала доверительный характер.
— Но полагаю так, Иван Иванович, Каиров прихлопнул электронику в институте неспроста. Он, как я думаю, хочет там, в Москве, монополистом горной электроники стать. Он и Самарина оставляет без работы, чтоб легче к себе его заманить. Потому как без Самарина какой он, Каиров, электроник?.. А ваше министерство, извините, на поводу у Каирова пошло.
— Кто прихлопнул?.. Какую электронику? Не понимаю, — насторожился Иван Иванович.
— При Горном институте группа электроников была.
— Ну?..
— Распустили группу. Приказом министерства…
— Так, так, так… — забарабанил пальцами по столу министр. И сдвинул у переносицы седеющие брови. И медленно, с натугой повернул шею, будто тесен был воротник хлопчатобумажной, тщательно отглаженной рубашки. — Ясно, Денис, ясно… Быстро они расправились.
— Кто же мог без вас распустить группу? — простодушно спросил Денис.
— Мой заместитель по науке распустил. Беда с ними, ребята, беда.
Дениса тут словно бес за язык дернул:
— Какая беда, если вы, Иван Иванович, начальник, а он подчиненный. Отстранили его и — дело с концом.
— Ох, Денис, Денис… — закачался в кресле министр. — Посмотрю я на тебя: ума палата. И такой тонкий, въедливый ум, что хоть на свое место сажай… Образование–то какое?
— Среднее, — проговорил смущенно Денис.
— Жаль, не утвердят тебя министром, Денис, — по–отечески улыбнулся Иван Иванович. — Высшее надо. А мыслишь ты правильно, Денис. Как в воду глядишь.
Министр вышел из–за стола, слегка потянулся. Потом резко повернулся к горнякам.
— Взрослые мы все люди, — сказал он с укоризной, — и, наверное, неплохие люди, по крайней мере, в вас–то я уверен. А только вот противника жизни нашей не знаем. Вот тебе, Денис, кажется, будь у меня другой заместитель по науке, Каиров бы не добился роспуска электроников. Нет, Денис, Каирову в одном месте заслон поставишь, он в другом ищет слабое место. По части устройства личных дел Каиров — академик.
Министр достал из стола папку, перелистал её.
— Вот послушайте, прочту один документ. «Сводный отчет Степнянского горного научно–исследовательского института». Параграф, параграф… Да, да… вот — параграф тридцать второй: лаборатория автоматики. «Закончены работы по электронному прибору АКУ, защищающему горняков от токов утечки. АКУ изготовлен в двух пробных образцах, прошел испытание на шахте «Зеленодольская» и «Вертикальная — Глубокая». Руководитель работ по прибору — Б. Ф. Каиров».
А вот ещё — параграф… параграф… сорок первый. «Завершены работы по созданию малогабаритной электронно–вычислительной машины СД‑1. Диапазон применения широкий, решение оригинальное… Руководитель работ по машине — Б. Ф. Каиров». — Министр аккуратно сложил папку, положил в стол. Он смотрел на Селезнева и Баринова так, будто задал им загадку. — Теперь, надеюсь, ты, Денис, можешь убедиться в правоте своих предположений насчет Самарина. Тут действует холодный расчет дельца от науки, эгоизм мещанина, вожделенная страсть карьериста. Слова, которых нет в Уголовном кодексе и за которые даже выговор объявить нельзя. Подумайте, какой вред человек нам наносит?!