Рассматривая внимательно обе, указанные нами, возможные формы общения имуществ в древней Иерусалимской церкви, мы находим, что, если в действительной жизни первых христиан Иерусалима имела место вторая форма имущественного общения, в которой каждый жертвовал обществу из своего достояния по свободному расположению сердца и, следовательно, никто другой не в нраве был заявлять притязание на имущество своего сочлена, то, значит, в строгом, буквальном смысле слова в общении имуществ (так называемом коммунизме, по современному его понятию) в Иерусалиме не может быть и речи. Далее — если в предполагаемой первой форме общения имуществ исторически практиковался в Иерусалимской церкви собственно второй вид ее, то и в этом случае мы нашли бы в Иерусалиме общение имуществ лишь в условном смысле (не строгий коммунизм). Наконец, только при допущении существования в первохристианском Иерусалимском обществе первого вида указанной первой формы общения имуществ, т. е. если все члены общества обязательно или принудительно должны были жертвовать обществу всем своим имуществом, которое затем делилось между всеми ними вполне равномерно, мы должны признать, что в Иерусалимской церкви со времен апостолов господствовал строгий, безусловный коммунизм.
Весьма интересным становится теперь вопрос: в какой форме и в каком именно виде в первенствующей церкви христианской в Иерусалиме существовало действительно, жизненно, исторически общение имуществ между ее членами?
Думаем, что уже простые, но неотразимые соображения разума должны привести каждого к убеждению, что первый вид первой из указанных форм общения имуществ никак не мог существовать в древней церкви в Иерусалиме. Это по простой причине: он слишком с большим трудом мог быть, осуществлен, чтобы не сказать вовсе неосуществим. При таком чистом коммунизме, вследствие постоянного притока в апостольско-иерусалимскую церковь новых членов сотнями и даже тысячами зараз, вся деятельность апостолов поглощалась бы непрерывными приемами имуществ или денежных сумм от новопоступавших в церковь членов и столь же непрерывными разделами этих имуществ или сумм между всеми членами церкви. Это занятие апостолов еще более усложнялось бы в случае вступления в церковь какого-нибудь голого бедняка, ничего не имущего, а таких бедняков в церкви Иерусалимской, без сомнения, было довольно много. Последовательным образом при принятии бедняка в церковь нужно было производить имущественный передел между прежними членами церкви, чтобы из их общего имущества выделить совершенно равную с ними часть новопринятому члену. Нельзя забывать здесь и того, что какой-либо отдельный член общества доставшуюся ему часть мог собственным трудом приумножить новой частью, а другой, наоборот, мог потерять данную ему часть, и тогда, по требованию строгого имущественного равенства, необходим был бы новый раздел или передел между членами. Очевидно, какая бесконечная и неблагодарная работа по отношению к разделу имуществ должна была бы занимать первую Иерусалимскую Церковь, если бы в ней действительно властвовали начала строгого коммунизма, или если бы в ней существовал первый вид первой формы общения имуществ! Немного менее было бы занятия в разделении имуществ даже и при существовании второго вида той же формы имущественного общения (см. выше). К счастью, для древней Иерусалимской Церкви ни тот, ни другой вид принудительного разделения имуществ, как увидим скоро, вовсе не были известны.
Для подтверждения этого положения перейдем теперь к указанию и изъяснению мест кн. Деян. Апост., в которых сообщается об имущественном общении в Церкви Иерусалимской.
Прежде всего обращает па себя внимание выражение в 4, 34: не было между ними никого нуждающегося. При совершенно равномерном владении имуществом, это выражение представляется весьма странным по своей неуместности: какой смысл могут иметь слова об отсутствии нуждающихся в обществе, если все члены его были равны в имущественном отношении, или равно богаты, или равно бедны? В объяснение того, почему не было никого нуждающегося, в том же месте говорится далее: ибо все, которые владели землями, или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов, и каждому давалось, в чем кто имел нужду. Последние слова решительно говорят против совершенного равенства членов Церкви в общении имуществ; потому что при равномерном разделении имущества каждый член общества был бы так же богат, как и другой, поэтому об особенной нужде или потребности какого-либо члена не могло быть и речи. К рассмотренному месту должно присоединить также и другое — (6, 1): вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. Ежедневное вспомоществование нуждающимся, очевидно, могло лишь быть в обществе, члены которого не владели совершенно равными долями имущества. Таким образом оба приведенные места решительно подрывают мысль о существовании в древней Иерусалимской Церкви обозначенного нами под букв. а) вида общения имуществ или строго коммунистического общения.
Не свидетельствуют ли, по крайней мере, Деян. Апост. об указанном нами под букв. б) виде общения имуществ в Иерусалиме, т. е. если не все, то во всяком случае люди богатые, вступая в Церковь, не должны были обязательно излишек своего имущества представить Церкви в пользу бедных? Для разрешения этого вопроса особенно важное значение имеет место в 5, 1-11. Здесь мы видим, что строгая кара постигла Ананию и его жену за ложь: для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли?.. Ты солгал не человекам, а Богу… Что это вы согласились искусить Духа Господня? Не за то собственно, что супруги принесли не всю цену проданного, но за свою ложь пред Духом Св., за искушение Духа Св. понесли они в урок другим строгое, но справедливое наказание. Это видно из прямых слов ап. Петра, ст. 4: чем ты владел, не твое ли было и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Здесь с ясностью, не допускающей никакого перетолкования, говорится, что Анания имел полное право не продавать своего имения, а удержать при себе, как свою собственность и, продавши имение, мог свободно распорядиться вырученными деньгами — пожертвовать Церкви все сполна или ничего не пожертвовать, или отдать только известную часть их в пользу Церкви. Можно было сделать так или иначе, но только прямо, открыто, честно, не кривя душой, не выдавая части приобретенных от продажи денег за всю цену проданного. За нарушение этой честности, могшее подать гибельный соблазн другим членам Церкви, за лицемерную благотворительность, столь противную духу христианства и наказаны были Анания и Сапфира. Итак, рассмотренное нами теперь место исключает даже указанный и под букв. б) вид общения имуществ в Церкви Иерусалимской; потому что оно прямо удостоверяет нас, что в этом общении не было места ни принуждению, ни безусловному обязательству жертвовать обществу всем своим достоянием, или определенной частью ее, но только действовала свободно-честная благотворительность членов общества.
Что такой именно свободный характер принадлежал общению имуществ в первохристианском обществе Иерусалима, в этом убеждают нас еще следующие основания: 1) каждый христианин, по своем вступлении в Церковь, оставался в своем прежнем звании, что при совершенном слиянии имуществ в Церкви было бы уже невозможно. 2) Во всем Св. Писании не находится указания, чтобы в какой-либо другой местной Церкви христианской господствовало общение имуществ, покоящееся на принуждении или безусловной обязательности, и только места, относящиеся к Церкви иерусалимской, обыкновенно служат в руках коммунистов доказательством коммунизма в первой Церкви христианской. 3) Напротив, ясным свидетельством решительного незнакомства первой Церкви с коммунизмом служит то обстоятельство, что при каждой новой потребности вспомоществования другим Церквам всегда снова призывались христиане имущей Церкви в собрание для рассуждения. В обществе чисто коммунистического характера такие нарочитые соборные рассуждения были бы излишни; оно могло бы оказать помощь другому обществу или просто из своей общественной кассы, или путем равной раскладки требуемой жертвы на своих членов. 4) Среди самих членов Иерусалимской Церкви мы находим некоторых, по той же книге Деян. Апост., владеющими частной собственностью и, как кажется, немаловажной. Так, Мария, мать Иоанна, имела дом, в котором многие собирались и молились (12, 12). 5) Предполагая обязанностью каждого христианина жертвовать всем своим имуществом в пользу общества, мы находим странным особенное упоминание в Деян. Ап. (4, 37) о пожертвовании Варнавой всего имущества Церкви, как о деле, очевидно, по взгляду писателя книги, заслуживающем особенной похвалы и памяти. Но к чему было бы упоминать о добром поступке одного, когда все христиане обязательно делали то же самое?