В голоде она великолепна, дика и невообразима.
Она делает меня жестким от похоти, голодным Фейри – блядь! Я не должен ничего чувствовать к ней, я здесь по одной и только простой причине.
Она думает, что я меньше чем есть. Я настолько большее, чертовски большее. Смертелен – это приуменьшение, когда я раскроюсь – этот мир никогда не будет прежним.
Она была почти моей, Син видела, как я трахаю Клер и хотела быть на ее месте, хотела, чтобы я использовал ее мягкое податливое тело для утоления своего бесконечного голода.
Потребовалась вся моя сила, чтобы удержать зверя внутри и не последовать за ней, когда она, напуганная, покинула комнату, а чертов аромат заполнил мой разум.
Клер не удовлетворяла, оставляя меня равнодушным, неудовлетворенным. Бесполезная плоть, которой в любое время пользуется один из моих людей. Прежде она была удобна, но не теперь.
Син боится. Она должно быть чертовски напугана. Я ее хочу и ничто теперь меня не остановит.
Даже ее воскресшая любовь, если будет мешать, на самом деле сляжет в могилу, теперь я им владею. Очередная гребанная пешка на моей возрастающей доске.
Его воображаемая смерть сломала ее, я намерен взять эти кусочки и использовать, чтобы пробраться в прекрасный, испорченный разум Син.
Она знает, что во мне есть что-то иное, но слишком умна, чтобы сохранить это при себе. Умна, потому что я должен был уничтожить ее, прежде чем она имела шанс жить.
Жизнь, она даже не начинала гребаную жизнь. Она настолько закрепилась в ёбаном прошлом, что даже не видит, как каждый на нее смотрит.
Она, как невежественная Арианна, которая никогда не станет чем-то большим, чем гребаным средством для достижения цели
Завтра вечером, ммм… она не имеет ни малейшего представления, но завтра она будет моей, пусть только на одну ночь. Ее будет недостаточно, чтобы восполнить голод, плескающийся внутри нее, но достаточно, чтобы вызвать метки на ее коже и пометить, как мою собственность.
Тогда никто не может подвергнуть сомнению, кому она принадлежит. Она моя. И я буду иметь ее каждым чертовым возможным способом, пока она не станет проблемой. Добравшись до этого моста, я его пересеку. До тех пор я планирую брать ее, пока она не будет знать лишь одно имя – моё.
Переводчики: inventia , schastlivka , natali 1875, silvermoon
Редактор: natali 1875
Глава 23
Я сидела в комнате с Адамом и Ларисой, слушая их болтовню о предстоящем праздновании Самайна, устраиваемого Гильдией. Который мне придётся пропустить в этом году, чтобы пойти с Райдером.
Он скрывал, о том куда мы собирались, но сказал, что выдаст мне сроки, моего освобождения от контракта.
Только из-за этого стоит посетить праздник Фейри. Конечно, я могла отказаться, но что-то внутри меня хотело увидеть Райдера в его естественной среде обитания.
В нем появилось что-то более глубокое, нежное, чего я прежде не замечала. Райдер почти казался человеком во время нашего танца.
Будь я умнее, прикинулась бы больной и не пошла бы, но что-то тёмное внутри меня хотело увидеть его в окружение собственного народа. Хотелось исследовать эти тёмные чувства, которые он вытаскивал на поверхность внутри меня.
Эдриан уже свой оставил след. Он разорвал значительную часть моей души, когда умер. Его чудесное возвращение лишь разбередило старую рану и, возможно, именно поэтому я давила на Райдера и расширяла свои границы.
Но тот голод, что Райдер оголял во мне, был первобытным, сильнейшим огнём, который разгорался бесконтрольно и оставлял пепел на своём пути. Эти чувства предстоит изучить, не смотря на то, что мой разум предупреждает о последствиях.
Я думала о последствиях и да, они меня пугали. Райдер раздвигает мои границы, отталкивая самоконтроль.
У меня было желание поддаться на его соблазнения, но я боролась с этим. Больше из-за страха, что Райдер может сделать, чем от того, что будет делать. Его поцелуи толкают меня дальше, поглощают разум желанием, пугающим и одновременно приободряющим.
Я хотела познать страсть, ощущаемую рядом с ним и еще меня привлекало единственное, чего я боялась всю свою жизнь.
Райдер полностью занял мои мысли. И мне нужно бежать от него и быстро. Он – зыбучий песок, в котором я тону.
Я должна сосредоточиться на убийствах, и на возможной следующей жертве, в этом направлении все стихло, а мы не приблизились так как Влад прислал нам сообщение или больное, витиеватое приглашение или чем хотите считайте это.
Это означало, что где-то там кто-то умирал. Подвергаясь вырезанию жизненно важных органов, пока мы сидим здесь ждем обнаружения трупа.
Я свихнусь взаперти, хотя обычно, в нашей квартире, я пропадала за чтением в своей комнате, но находится под одной крышей с Райдером сводило с ума.
Я почти подпрыгнула от стука в дверь, прерывающего мои мысли и болтовню пары в другом углу комнаты.
Я не уверена почему они болтают в моей комнате, но рада их присутствию. Я как раз собиралась крикнуть "войдите", но человек уже вошел, заставляя слово повиснуть на кончике языка.
Эдриан стоял там, его взгляд был прикован ко мне.
Я быстро поднялась и опустила босые ноги на ковер.
Проглотив комок, подкативший к горлу, когда взгляд его бирюзовых глаз прошелся по комнате и остановился на мне.
Я не знала, что сказать. Хотелось спросить, зачем он пришел сюда, зачем солгал и скрывался от нас, но я знала, что не приму ответ, каков бы он ни был. Правда в том, что он нас оставил.
– Могу я поговорить с тобой, Син? – спросил Эдриан, засовывая руки в карманы.
Я оглядела комнату и кивнула, всё ещё не в состоянии говорить от растущего кома в горле.
Адам и Ларисса молчали, ожидая, как и я, наконец, получить ответы. Я начала нервничать, читая выражение его лица, хоть мы уже давно не были близки
– Наедине? – очередной вопрос.
Я повернулась к остальным, чтобы попросить выйти, но Эдриан меня остановил.
– Давай выйдем, Красавица и у стен есть уши, – спокойно сказал он, уставившись на стены, будто они возразят.
– Ладно, – согласилась я, глядя на свои босые ноги. – Дай мне обуть что-нибудь, – я наклонилась, перевернула вьетнамки и натянула их.
Когда мы шли вниз по коридору, Эдриан прокомментировал связь Адама и Лариссы.
– Знал, что они в конечном итоге сойдутся, – усмехнулся он.
– Теперь, знаешь, – саркастически пробормотала я, пытаясь перестать заламывать руки, думая куда их деть.