Как могло случиться, что после стольких лет эта история бумерангом вернулась к нему? На протяжении двадцати трех лет он старался действовать в соответствии со своей лицензией, следуя не только духу, но и каждой букве закона о частной детективной деятельности. И вот та единственная ночь снова вернулась, снова стала реальностью, и Руни опять почувствовал себя в когтях тигра, бросившегося на него из засады.
При звуке зуммера детектив вздрогнул, но сразу взял себя в руки и выругался. Он мало чем сумеет помочь себе, если даст волю нервам. Твердой рукой он переключил микрофон селекторной связи.
– Мистер Руни? Вас желает видеть один джентльмен, – доложила секретарша. – Ему не назначено, но он утверждает, что является вашим старым другом. Он велел сказать вам, что его зовут старина Рик.
– Я не знаю никакого… – Руни вдруг почувствовал, как во рту опять пересохло, а ладони стали влажными от пота. В панике он оглянулся по сторонам, словно надеясь увидеть в стене потайную дверь, но ее, конечно, там не было, как не было и никакого другого пути к отступлению. Он попался, попался на крючок, совсем как меч-рыба со стеклянными глазами, голова которой висела на стене его кабинета. – Проводите его ко мне, а все звонки переведите в режим ожидания.
– Слушаюсь, сэр.
Когда Рик Слейтер вошел в кабинет, лицо его расплывалось в самой радушной улыбке.
– Сколько лет, сколько зим…
– Что тебе нужно?
Рик плюхнулся в кресло и забросил ноги на стол.
– А ты пополнел, Чарли. Впрочем, тебе идет, а то ты был похож на огородное пугало. Почему бы тебе не налить старому другу стаканчик виски?
– Что тебе нужно? – повторил Руни.
– Можешь для начала рассказать, чего от тебя хотели мой щенок и его подружка. – Рик вытащил сигареты. – Отсюда и плясать будем.
– Я не чувствую себя ни капельки лучше, – пожаловалась Келси, садясь в машину. – Интересно, должна ли я радоваться, что мой отец нанял этого человека, но сам держался подальше от всей этой грязи, чтобы не замарать свою честь, или я должна испытывать облегчение от того, что он не имел никакого отношения к Руни и Алеку Бредли?
– Возможно, тебе следовало задержаться там подольше и выяснить, почему мистер Руни так нервничает.
– Нервничает? Мне Руни показался скорее раздраженным, но держался он спокойно и довольно холодно. Разве он нервничал?
– Ему приходилось изо всех сил стискивать руки, чтобы они не дрожали. – Гейб запустил мотор и начал не торопясь выруливать со стоянки. – Кондиционер в его офисе работал на полную катушку, но он взмок, как мышь. Челюсти он сжимал так, что уголок рта у него начал дергаться. Короче, Руни блефовал…
Гейб заплатил служащему и выехал наконец на улицу.
– Он блефовал, но кое-какие детали его выдавали. Особенно глаза. У него был вид человека, у которого на руках один мусор, но который продолжает повышать ставки.
Келси с любопытством поглядела на него.
– Ты научился всему этому за покерным столом?
– Это природный дар. Что-то сильно напугало нашего мистера Руни.
– Нам остается только выяснить – что. – Келси тяжело вздохнула. – Давай найдем телефонную будку, Гейб. Мне кажется, пора позвонить моей семье и предупредить о визите.
Милисент Байден приняла из рук сына крошечную рюмку шерри и, будучи в прекрасном расположении духа, благосклонно потрепала его по руке.
– Вот видишь, девочка в конце концов взялась за ум. И пожалуйста, Фил, не надо выглядеть таким озабоченным. Мне просто хочется, чтобы все эти месяцы как можно скорее остались позади. В конце концов, Келси тоже носит фамилию Байден. – Милисент откинулась на спинку кресла и сделала глоток из рюмки. – Кровные узы есть кровные узы.
– Я очень надеюсь, что Ченнинг приедет с ней. – Кендис встала со стула и, подойдя к окну, резким движением отдернула занавеску. – Ему незачем там оставаться, если Келси возвращается.
– Ченнинг поступит так, как считает нужным. – Филипп ласково опустил руку на плечо жены, и Кендис захотелось сбросить ее, хотя в глубине души она очень не хотела дальнейшего обострения отношений.
– Я хочу, чтобы он был счастлив, Филипп. И ты тоже, я знаю.
– Ну, разумеется.
– Мальчик тоже появится, – уверила их обоих Милисент. – Обычная юношеская блажь, стремление казаться самостоятельным, только и всего. Ну и еще, пожалуй, детская сентиментальность. Мальчик увидел больную лошадку и захотел стать ветеринаром. Это пройдет, и очень скоро. С этими словами она сделала рукой элегантное движение, словно отбрасывая подальше заветную мечту Ченнинга.
– Ничего удивительного в этом нет, – продолжала она. – Когда Филипп был маленьким мальчиком, ему очень хотелось стать.., кем бы вы думали? Бейсболистом! Ну кто бы мог подумать, скажите на милость? Ты помнишь. Фил, дорогой?
– Я помню, – пробормотал Филипп. Он действительно помнил. Тогда ему было шестнадцать, и он был полон смутных, но грандиозных планов. К тому же – несмотря на свою хлипкую наружность – он умел посылать мяч с огромной скоростью. Разумеется, с этой мечтой ему пришлось распрощаться почти сразу же после ее рождения. Никто из Байденов не мог заниматься профессиональным спортом.
– И Ченнинг тоже, как и Филипп, обязательно прислушается к голосу разума. Твоя единственная ошибка, Кендис, милочка, заключается в том, что ты не сумела стать для него непререкаемым авторитетом.
– Ченнингу уже исполнился двадцать один год, – сухо отозвалась Кендис.
– Мать – всегда мать. – Улыбка на лице Милисент стала еще шире, когда внизу послышался звон дверного колокольчика. – Ага, вот и блудная дочь. Для начала заставь ее извиниться, Филипп, – так будет лучше для нее. А уж потом Мы зарежем упитанного тельца.
Но Келси отнюдь не была расположена извиняться. Это было видно по ее лицу, когда она вошла в гостиную, держа под руку Гейба. Она улыбнулась отцу и подошла поцеловать его; она обняла Кендис, надеясь навести новые мосты взамен сожженных, и только потом повернулась к бабушке, чтобы поцеловать ее в напудренную розовую щечку.
– Чудесно, что вы все собрались. Бабушка, папа, Кендис – это Габриэл Слейтер, или просто Гейб. А это Милисент, Филипп и Кендис Байдены.
– Рад с вами познакомиться. – Филипп протянул руку Гейбу.
– Я не хотела бы быть резкой, – поспешно вставила Милисент, и ее прищуренные глаза впились в лицо Гейба, – но мне казалось, что мы собрались здесь, чтобы обсудить внутренние семейные дела.
– Да, – легко согласилась Келси. – Семейные дела, как старые, так и совсем новые. Я решила начать с самых последних новостей. Гейб и я скоро поженимся.
На несколько мгновений в гостиной воцарилась мертвая тишина. Филипп опомнился первым.