Читать интересную книгу Синдром бодливой коровы - Галина Куликова

Стриженая Настина голова выдавала ее с потрохами. Она лежала и смотрела в перевернутое лицо своего врага затуманенным взором.

— Так вот кто пожаловал ко мне в гости! — протянул Ерасов.

Из бедра, которое Настя проткнула отверткой, на брюках выступила кровь и капала на белый ковер. Но он не обращал внимания ни на кровь, ни на боль. С явным удовольствием он рассматривал женщину, которая доставила ему столько беспокойства. И вот она тут, поверженная, с вырванным жалом. Она еще будет ползать перед ним на коленях! Она еще попросит у него пощады. Она еще поскулит, вымаливая легкую смерть!

— Ну, милая, — сказал он, — ты и озорница! — Закинул голову и громко, освобождение рассмеялся. — Я должен был сразу догадаться, что ты охотишься именно на меня. И обязательно подберешься близко.

Он склонился над Настей, ошпарив ее взглядом:

— Теперь ты так близко, что я уже чувствую запах крови.

— Конечно, чувствуешь, — выдавила из себя Настя. — Это пахнет твоя кровь.

— Пустяк! — отмахнулся Ерасов. — Царапина.

Неожиданно он протянул руку и схватил Настю за волосы. Да так сильно, что у нее слезы брызнули из глаз, а кожа на висках натянулась до последнего болевого предела.

— Поднимайся, озорница! — велел он и почти волоком дотащил ее до дивана.

Когда Настя попыталась подняться, он резко ударил ее кулаком по скуле. Мир рассыпался на цветные кусочки, и Настя на некоторое время потеряла способность двигаться. Ерасов между тем похромал к двери и, распахнув ее, крикнул в гулкое пространство холла:

— Эй, Стае! Принеси антисептик и пластырь! — Ему никто не ответил, тогда он докрикнул:

— У меня тут поломка!

Тем не менее никакой Стае не пришел, и Ерасов, чертыхнувшись, вынужден был сам идти за аптечкой.

— Куда все, к черту, подевались? — пробормотал он и, подтащив стул поближе к дивану, стал стаскивать с себя брюки. — Они думают, у меня тут романтическое свидание!

Когда Настя немного пришла в себя, она вспомнила, что на шее у нее вместо украшения висит отвес на прочной леске. Вдруг ей удастся накинуть леску на Ерасова и затянуть концы?

Настя схватилась рукой за горло, словно ей нечем было дышать, и осторожно потянула. Гирька поползла вверх, и вот она уже между ключицами. Настя наклонила голову, совсем чуть-чуть, совсем капельку, но Ерасов заметил и протянул руку;

— Дай сюда!

Настя замешкалась, тогда он подошел и ударил ее по второй скуле. Ей показалось, что под потолком расцвели корявые красные цветы. Ерасов посмотрел на то, что отнял, поцокал языком и спрятал в карман.

— Такое впечатление, что ты собиралась на охоту.

Это, наверное, силки. Но я птица высокого полета. Тебе меня не поймать. Даже забавно, что ты подумала, будто можешь со мной тягаться.

Настя раздула ноздри, но Ерасову даже ее мимика казалась неуместной.

— Не мешай мне, озорница! — равнодушно пробормотал он, принимаясь за перевязку.

Справившись с этим, достал из встроенного шкафа спортивные брюки и быстро натянул, стараясь не выпускать Настю из виду Потом, все так же следя за ней, сходил к камину и вернулся, держа в руке пистолет с глушителем.

— Дорогая! — позвал он. — Вот и я. Теперь мы можем поговорить. Знаешь, мне даже хочется с тобой поговорить! Ты должна рассказать мне о своих приключениях. Чтобы я сделал выводы на будущее, понимаешь?

— Нет у тебя никакого будущего, — заявила Настя, облизав пересохшие губы.

— Ладно, кончай! — ухмыльнулся тот. — Тоже мне, партизанка!

— Но у тебя действительно нет будущего, — пожала плечами Настя, едва чувствуя язык во рту.

— Это ты пытаешься убедить меня или себя? Будущее у меня есть, дорогуша. Я собираюсь еще долго жить. Чего не могу сказать о присутствующих здесь дамах. — Он сделал дурашливый реверанс в ее сторону.

— Сам меня убьешь? — спросила Настя, разглядывая его лицо, такое приятное, если оставить в стороне глаза.

— Если станешь дергаться, то сам.

— Прямо здесь? — с притворным испугом переспросила она. — В собственной каминной? Какая честь для меня!

— Все равно ковер испорчен. Так что пристрелю и глазом не моргну. А может, поручу кому и просто посмотрю со стороны. Вообще-то обычно я не присутствую при проведении операций, но тебя мне даже приятно проводить в последний путь.

— Расскажи мне про ваши «операции», — попросила Настя, стараясь не обращать внимания на дикую боль, разрывающую виски.

— А-а! — ухмыльнулся Ерасов и закинул ногу на ногу. — Зацепило?

— Я поражена и не скрываю этого.

— Что тебя особенно поразило? Фокус-покус с предсмертными записками? — Ерасов получал явное удовольствие от разговора.

— Да, — сказала Настя. — Конечно. Не могу понять, как вы это делали. Как вы заставляли писать предсмертные записки женщин, которые не думали о смерти, о самоубийстве?

— А они не знали, что пишут предсмертные записки, — с затаенной улыбкой пояснил Ерасов. — Душенька, на самом деле это все так просто, ты себе не представляешь! Ты ведь уже знакома с доктором Ясюкевичем?

Настя попыталась обидно усмехнуться, но Ерасова это не задело.

— Доктор у нас голова. Он такие ходы придумывает — закачаешься! Хочешь, я покажу тебе, как это выглядит на деле? Хочешь?

— Хочу Она действительно хотела. Несмотря на то, что боялась за свою жизнь. Она вспомнила, как Аврунин приказал Инге Харузиной: «Пойди и сделай это!» После чего Инга поднялась в свой номер, села за стол и, сосредоточившись, написала письмо, которое… Которое не было предсмертной запиской, но все его за таковую приняли!

Ерасов снова отошел и вернулся с пачкой стандартных листов и ручкой.

— Итак, — начал он, придвигая к себе круглый стеклянный столик и раскладывая на нем свое добро. — Слабая женщина, у которой куча проблем и горестей.

А почти у всякой женщины есть проблемы, дорогуша.

Муж изменяет, денег не хватает, талия не такая узкая, как хотелось бы… Ну, ты понимаешь! Так вот. Такая женщина случайно, в какой-нибудь компании, или на пляже, или еще где-нибудь знакомится с психологом.

У него располагающая к доверию внешность…

— Как у Аврунина? — насмешливо спросила Настя.

— Располагающая или безобидная, — воздел указательный палец Ерасов. — Доктор сочувственно относится к проблемам, которыми женщине очень хочется с кем-нибудь поделиться. А уж с психологом-то сам бог велел! Он слушает, дает советы, сопереживает. А потом и говорит… Знаете, дорогая, говорит он, есть такая методика освобождения от всех неприятностей. Методика древняя, описана во многих книгах. Она проста, как апельсин. Ее может применить каждый. Попробуйте, не пожалеете! А я вам помогу. Называется методика, условно говоря, «Сожги неприятности».

Глубокой ночью, когда природа спит, вы должны взять лист бумаги, поставить на нем число — это важно! — и выписать в столбик все то, что вам не нравится в вашей жизни. На сегодняшний день. Все, что вас волнует и мучает. Затем следует очень важный момент. Эту бумагу надо сжечь на огне свечи. Но сжечь умеючи, чтобы не сделать себе хуже. Если вы сами боитесь, моя милая, я вам помогу. Я приду к вам, когда вы все напишете, и мы сожжем эту бумагу, а пепел развеем по ветру. Еще хорошо бы после процедуры принять ванну или окунуться в водоем — что окажется под рукой.

Настя следила за Ерасовым расширенными, горячечными глазами. Все наконец стало на свои места. Вероятно, Любочка впустила Ясюкевича в квартиру, когда уже выплеснула на бумагу свое, наболевшее. Доктор велел ей приготовить ванну Но листочек сжигать не стал. Вместо этого он убил Любочку, а ее список оставил на столе для милиции.

И Аврунин, утопивший Ингу Харузину! Он заранее «унавозил почву». Видимо, встречался с ней, разговоры разговаривал. А потом явился в пансионат и потребовал: «Сделайте это!» Инга пошла и сделала. Написала все свои горести. Готовилась расстаться с ними при помощи чудесной методики. Затем она со своим листочком вышла на берег реки и полезла в воду. Вероятно, перед сожжением письма Аврунин велел ей окунуться. Может быть, даже с головой.

— Как погиб муж Инги Харузиной? — спросила Настя.

— Его застрелили конкуренты. Но поскольку он нам уже заплатил, Инга была обречена.

— Господи, какой цинизм! Вы могли просто взять эти деньги и оставить ее жить!

— А профессиональная репутация?

Ерасов спросил это совершенно серьезно, и Настя едва сдержалась, чтобы не отшатнуться.

Бедная наивная Инга! Она так горевала о своем муже! Именно этим и воспользовался мерзкий человек-поросенок.

— Людьми так легко манипулировать! — словно угадал ее мысли Ерасов. — Только пообещай им избавление от всех несчастий, как они, словно тупые овцы, побредут навстречу собственной гибели.

— А почему вы выпустили Макара? — Настя никак не могла угомонить свое любопытство. — Вы узнали, что он следил за Любочкой, видел кого-то из ваших людей. Вы забрали его к себе, вы засыпали его вопросами, а потом отпустили.