«Ты убил Элинор Валера и убил моего отца».
«Да, я принес ему вино, — сказал Флегг. Глаза его сверкали. — И я смеялся, когда его кишки обугливались, и еще сильнее смеялся, когда тебя тащили в Иглу. Но все, кто сейчас слышит это, скоро умрут, и никто никогда не узнает правды. Все видели только тебя».
Тут откуда-то из-за спины Питера заговорил новый голос. Такой тихий, что его едва было слышно. Но он заставил их всех, включая Флегга, застыть в изумлении.
«Я видел еще кое-кого, — сказал Томас, брат Питера, из глубины старого отцовского кресла. — Я видел тебя, чародей».
Глава 140
Питер обернулся, по-прежнему сжимая медальон в руке.
«Томас!» — хотел он сказать, но не мог, увидев, что за эти годы случилось с братом. Он растолстел и обрюзг, и так походил теперь на Роланда, что это выглядело жутко.
«Томас!» — попытался он сказать снова и тут понял, почему лука и стрелы Роланда не было на месте. Лук лежал на коленях Томаса, уже со стрелой на тетиве.
И в этот миг Флегг закричал и прыгнул вперед, занося над головой свой топор палача.
Глава 141
Кричал он не от гнева, а от ужаса. Бледное лицо Флегга перекосилось; волосы встали дыбом. Питера поразило сходство брата с Роландом. Флегг стоял дальше, и его обманули отблески огня и тень в глубоком кресле.
Он забыл про Питера. Он кинулся с топором на эту фигуру в кресле. Старик давно мертв, но вот он сидит здесь, в своем провонявшем пивом халате, и целится в него из лука.
«Уйди! — кричал Флегг. — Дух ты или демон, уйди! Я убил тебя раз и убью снова! Аааааааа!» Томас всегда был хорошим стрелком. Но никогда еще он не стрелял из такого замечательного лука — гибкого и одновременно сильного, восьми футов в длину. Сидя, он не мог натянуть тетиву, как следует, но ей предстояло лететь недалеко.
Гроза врагов была, пожалуй, лучшей стрелой в мире. Древко из сандалового дерева, оперенное тремя перьями андуанского сокола; наконечник из сверкающей стали. В его руке она раскалялась все сильней.
«Ты лгал мне, чародей», — голос Томаса был тихим. Он спустил тетиву.
Пролетая через комнату, стрела ударила прямо в центр медальона Левена Валера и выбила его из рук Питера. Золотая цепочка разорвалась с легким звоном.
Как я вам говорил, во время той злосчастной экспедиции в северные леса Флегг проснулся ночью от страшного сна, который не мог вспомнить. И в тот раз, и потом он просыпался, держась за левый глаз, словно его ранили туда.
И теперь стрела Роланда и вместе с ней золотой медальон Левена Валера угодили Флеггу прямо в левый глаз.
Чародей завопил. Топор выпал у него из рук и переломился пополам. Он рухнул вперед, уставившись одним глазом на Томаса — другой глаз заменило золотое сердце медальона. Из-под сердца текла какая-то вонючая жидкость, непохожая на кровь.
Флегг упал на колени…
…и вдруг исчез.
Глаза Питера расширились. Бен Стаад вскрикнул. Плащ Флегга еще какое-то время сохранял его очертания, стрела вместе с сердцем повисла в воздухе и упала на пол, звякнув о камни. Ее острие дымилось, как тогда, когда Роланд поразил ей дракона.
Питер повернулся к брату.
Сонное спокойствие, наконец, оставило Томаса. Он походил уже не на Роланда, а на испуганного мальчика, каким он и был.
«Прости, Питер, — он начал плакать. — Мне было хуже, чем ты думаешь. Теперь ты убьешь меня, я знаю, и я не жалею об этом, но прежде чем ты это сделаешь, я скажу тебе: я за все заплатил. Знай это. А теперь можешь убить меня».
Томас закрыл глаза. Питер шагнул к нему. Все остальные затаили дыхание.
Питер осторожно поднял брата из отцовского кресла и обнял его.
Питер держал Томаса, пока тот не перестал плакать, а потом сказал, что любит его и всегда будет любить. И они оба заплакали, стоя под головой дракона Нинера, и, видя это остальные вышли из комнаты и оставили их вдвоем.
Глава 142
Жили ли они счастливо после этого?
Нет, конечно, чтобы там ни говорилось в сказках. У них, как у всех, были хорошие дни и плохие, были свои победы и свои поражения. Иногда им было стыдно; иногда им не везло. Но я хочу сказать, что они все жили, как могли, честно и достойно, и я люблю их всех и не стыжусь моей любви.
Томас и Питер отправились к новому главному судье Делейна, и Питера опять отвели в тюрьму. На этот раз он пробыл там всего два часа. Пятнадцать минут Томас рассказывал то, что он хотел рассказать, а остальное время главный судья, испуганный человечек, поставленный на эту должность Флеггом, пытался удостовериться, что страшного чародея больше нет.
Потом Питера освободили.
Вечером все они — Питер, Томас, Бен, Наоми, Деннис и Фриски — сошлись в комнате Питера за бутылкой вина. Даже Фриски налили вина в миску, но она не стала пить.
Питер хотел, чтобы Томас остался, но Томас справедливо решил, что тогда его бывшие подданные разорвут его на куски.
«Ты же был всего лишь ребенком, — сказал Питер. — За тебя все решало это чудовище».
С печальной улыбкой Томас возразил:
«Это так, но народ этого не знает. Он знает, что я — Томас Налогоносный. Флегга нет, но я здесь. Голова у меня глупая, но я хочу поносить ее на плечах еще немного, — помолчав, он добавил. — Я ухожу. Иначе я опять начну завидовать тебе. Кто знает, чем это может кончиться? Я уйду сегодня же».
«Но… куда?».
«На поиски, — просто ответил Томас. — На юг. Может, мы еще увидимся, но вряд ли. Мне нужно найти».
«Кого?».
«Флегга. Он ушел туда; я знаю это. Я чувствую в воздухе его яд. Он ускользнул от нас в последний момент. Я найду его и убью. Отомщу за отца, за тебя. И искуплю свои грехи».
«Но кто пойдет с тобой? — спросил Питер. — Я не могу — слишком много дел здесь. Но я не хочу отпускать тебя одного».
Он выглядел озабоченным, и вы поняли бы его, если бы увидели карту тех времен, где юг был сплошным белым пятном.
К удивлению всех Деннис сказал:
«Я пойду с ним, мой король».
Оба брата повернулись к нему. То же сделали Бен, Наоми и Фриски, которая лежала рядом, положив голову на лапы.
Деннис покраснел:
«Вы были всегда хорошим хозяином, Томас, и — прошу прощения, мой король, — что-то во мне говорит, что вы еще остаетесь моим хозяином. И раз уж я нашел ту мышь и отправил вас в Иглу, мой король…»
«Хватит! — сказал Питер. — Забудем это».
«Я не забуду, — упрямо сказал Деннис. — Вы можете сказать, что я был молод и неискушен, но и у меня есть грех, который нужно искупить».
Он взглянул Томасу в глаза:
«Я пойду с вами, господин, если вы разрешите, и помогу вам в ваших поисках».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});