В окрестностях Канзас-Сити я прыгнул в будущее, воспользовался архивами ЦБР и вернулся в то время, когда мир украшал собой четырнадцатилетний Оуэн Йитс. Четыре часа спустя я уже ждал Роджера Трайнора у подъезда его дома. Когда он вышел, я догнал его, хлопнул по плечу и врезал в челюсть, прежде чем он успел обернуться. Он ударился спиной о стену дома и двинулся на меня. В пьяных глазах вспыхнула тупая ярость. Я уклонился, нанес ему еще один удар в челюсть, схватил за плечо, рванул на себя, врезал левой в живот и завершил серию хуком в подбородок. Он рухнул как подкошенный. И это было все, что я хотел сделать в 2023 году.
Сев в «блюболл», я как можно быстрее помчался обратно, теперь уже домой. Я верил, что в завтрашних газетах не появится заметка о несчастном случае в центре города, виновником которого стал Роджер Трайнор, врезавшийся после продолжавшейся всю ночь пьянки в толпу прохожих на тротуаре. Большинство получили лишь легкие повреждения, за исключением одного человека. Семилетнему Йолану Хейруду колеса размозжили обе ноги от ступней до колен. Единственным выходом оставалась ампутация. Как сообщалось в газете, ее провела бригада первоклассных хирургов. Я сделал все, что мог, чтобы подобного случая им не представилось.
Когда на горизонте появились очертания города, я свернул на объездную дорогу, проехал по ней двенадцать километров и выехал на Лесное шоссе. Я без труда нашел знакомое ответвление и съехал на траву, остановившись в том самом месте, где восемь месяцев назад Гайлорд пытался меня перерезать лучом лазера, в том самом месте, где заранее запрограммированный «бастаад» выстрелил в него несколькими тысячами стальных игл. Я тщательно проверил дату, все совпадало. Через несколько часов Саркисян позвонит мне, чтобы сообщить о краже. А может, не позвонит? Я снова начал теряться в предположениях, стоило мне начать рассуждать, что будет, если я изменю что-то в прошлом. В конце концов я положился на интуицию. Жизнь здорового Хейруда должна сложиться иначе, и я надеялся, что мое вмешательство не слишком изменит судьбы других имеющих к этому отношение людей. Во всяком случае, ничего лучшего мне в голову не пришло. Я вышел из машины и огляделся, затем нашел в багажнике плоский чемоданчик с инструментами и продырявил топливный бак. Подождав немного, я поджег носовой платок и бросил его на заднее сиденье. Запрограммировав транстайм так, чтобы оказаться в нужном дне, в том самом, когда мне позвонил Дуг, я ввел вторую программу, которая должна была перенести «блюболл» в то время, где он закончит свое существование. Останками машины пусть занимается постаревший на двадцать семь лет Саркисян. Кнопку «пуск» я нажал уже в клубах дыма.
Я открыл глаза, не вполне уверенный в том, что именно послужило причиной моего пробуждения — эрекция или телефонный звонок? Сигнал телефона был намного слабее сигнала, посылаемого спинным мозгом, но, выбираясь из постели, я заметил мигающую на аппарате желтую лампочку, означавшую вторую степень срочности. Послушный комп предлагал всем звонящим ночью выслушать короткую историю о том, что мистер Йитс очень устал и просит несколько раз подумать, действительно ли дело настолько не терпит отлагательства, чтобы нарушать его ночной покой. Лишь в том случае, если звонивший проявлял настойчивость, которую современные компы пока не в состоянии нейтрализовать, телефон начинал осторожно будить хозяина. Прежде чем я успел протянуть руку к аппарату, звонок стал еще громче. Я бросил взгляд на Пиму и приложил трубку к уху:
— Да?
Послышался голос Дуга Саркисяна:
— Оуэн, я хочу задать тебе наиглупейший вопрос.
— Уже отвечаю: я не сплю.
— Так же как и я.
— Угу. Я почувствовал по голосу.
— А не спросишь почему?
— Почему?
— Это долгая история. Я приготовил большую кружку отличного кофе. Сам выпить не сумею…
— Так можно было говорить в те времена, когда кофе поставлялся контрабандой, впрочем, не знаю, были ли вообще такие времена. В данный момент у меня и у самого немалый запас.
— Ладно. Но я должен кое-что тебе сказать…
— Господи… ты беременный?
— Долго будешь дурака валять? Разбудишь Пиму.
— Ее может разбудить только землетрясение или слишком тихое дыхание Фила. — Я встал и сбросил пижамные брюки. — Через три минуты спускаюсь к машине.
— Тебя уже ждет мой парнишка.
— Как и большинство граждан, я считаю, что на раздутые нужды ЦБР уходит слишком много денег. Ночные ставки у вас достаточно высокие, не так ли?
* * *
Пятнадцать минут спустя я уже сидел в кабинете Саркисяна.
— Есть дело, — сказал он.
Раздался телефонный звонок. Саркисян заскрежетал зубами и взял трубку. Несколько секунд его лицо еще сохраняло злобное выражение, затем брови поползли вверх, рот открылся и закрылся лишь тогда, когда Дуг положил трубку. С минуту он ошеломленно смотрел на меня, а потом выхватил у меня из пальцев сигарету и затянулся так, словно хотел сквозь табак высосать из помещения весь воздух.
— Ничего… не… понимаю, — пробормотал он, выпуская дым из легких.
— Я тоже.
Я закурил вторую сигарету и зевнул.
— Оуэн… знаешь что? Но это между нами… — Он бросил окурок на пол и раздавил его подошвой ботинка. — Украли все картины, которые везли на Всемирную Выставку, почти все мировые шедевры. У нашей фирмы чуть удар не случился, а теперь оказалось, что картины нашлись! Лежат себе в том месте, где злоумышленники устроили свою базу. Ты что-нибудь понимаешь? Украли и вернули.
— Видимо, любят риск. Или хотели вам на что-то намекнуть. — Я снова зевнул. — Как я понимаю, вопрос закрыт?
— К счастью. Извини, если бы я выдержал еще несколько минут, то вообще не стал бы тебя будить. Но знаешь, я был просто в отчаянии. Я подумал, у тебя иногда бывают такие идеи…
Он схватил меня за плечо и радостно встряхнул:
— Завтра приглашаю тебя и Пиму к Нику. Он уже неделю как агент ЦБР. Отметим неожиданное завершение аферы всех времен.
— Рад, что ты так назвал то, ради чего стоило меня будить. Очень метко. Пока.
Вернувшись домой, я понял, что спать мне совершенно не хочется. В гостиной, не раздеваясь, я присел на диван. Феба сбежала по лестнице и уткнулась мордой мне в колени.
— Да ты совсем сдурела? — укоризненно сказал я. — Гулять в четыре утра?
Она тихо гавкнула и радостно побежала к двери. Мы гуляли до пяти. За это время у меня уже был готов план повести. Самым сложным оказались путешествия туда и обратно, все эти парадоксы и следствия. Вернувшись домой, я сварил кофе, после которого черепаха плясала бы лучше, чем Фред Астер, — такой густой, что его можно было почти есть ложкой. Но именно такого мне и хотелось. Я выключил телефон, включил комп и напечатал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});