Карл Анжуйский знал о затруднениях Педро. Он решил набрать новую армию и флот в Провансе и велел своему сыну в Неаполе созывать под свои знамена все войска, какие можно собрать в Италии, но придерживаться строго оборонительной позиции до его прибытия. Карл Салернский послушно собрал армию из феодального ополчения, сарацин из Лучеры и гвельфских бойцов из Тосканы и отправил ее под командованием графа Артуа к границам Калабрии. Подчиненным ему местным властям было приказано проследить за обороной прибрежных городов и замков и вести наступательные действия только против таких мест, как Скалеа, где противник располагал опорными пунктами. Были спешно построены новые корабли на верфях Неаполя, чтобы быть готовыми к крупномаштабному походу короля Карла, который начнется с его возвращением из Франции.347
Сицилия была спасена благодаря таланту адмирала Руджеро ди Лауриа. На тот момент он господствовал на море и извлек максимум из своего положения. Аль-могаварские партизанские десанты высаживались то здесь, то там на побережьях Калабрии и Базиликате, всегда исчезая прежде, чем войска графа Артуа могли их настичь. В мае Руджеро привел свой основной флот в Неаполитанский залив. Анжуйцы не смогли отбить острова Капри и Искию. Руджеро использовал эти острова как базу для своих рейдов в заливе. Он занял маленький островок Низиду, неподалеку от мыса Позиллипо, и поставил эскадру на якорь под его прикрытием, что позволило ему блокировать гавань. Любое неаполитанское судно, вошедшее в залив, тут же захватывали или топили. Блокада разъярила неаполитанцев. Они потребовали, чтобы правительство приняло меры, а когда власти ответили промедлением, заговорили о перевороте. Карл Салернский не знал, что делать. Его отец, перед которым он благоговел, запретил ему атаковать врага. Папский легат, кардинал Герард, по-прежнему находившийся рядом с Карлом Салернским, повторял совет его отца. Сам же Карл был неуверенным в себе молодым человеком: в результате несчастного случая в детстве он остался хромым и жил с сознанием собственной ущербности. Карла глубоко беспокоили последствия блокады. Он не знал, когда прибудет отец. Возможно также, что он стремился доказать всему миру, что, несмотря на хромоту, может сражаться отважно.
Король Карл отплыл из Прованса во главе своего флота в конце мая 1284 г., но его сын об этом не знал. В начале июня, несмотря на неодобрение папского легата, Карл Салернский снарядил галеры, которые только что построили на его верфях. В понедельник, 5 июня, он и множество рыцарей поднялись на борт и вышли из гавани. Похоже, Карл считал, что основной флот Руджеро ди Лауриа совершает рейды вдоль побережья и что он сможет уничтожить эскадру, стоявшую на якоре возле Низиды. Но Руджеро, знавший о приближении короля Карла, собрал свои силы, чтобы быть готовым к встрече. Карл Салернский вел свои корабли на неприятельский флот, намного превосходивший его численностью и вооружением. Бой был решительный и короткий. Принц и его соратники сражались так храбро, что на какой-то момент, в самом начале своей атаки, они добились некоторого успеха. Но их быстро окружили. Одна или две анжуйские галеры были потоплены, большинство же — захвачены вместе со своими командами, в том числе и сам принц.
Когда известие о поражении принца достигло Неаполя, там вспыхнули бунты. Французов, обнаруженных на улице, убивали, а их дома были разграблены и сожжены. Легат и члены правительства, не захваченные в плен вместе с принцем, нашли убежище в крепости. Другие города на побережье последовали примеру Неаполя. Руджеро ди Лауриа, зная, что королева Констанция стремится освободить свою сводную сестру Беатрису — дочь Манфреда от жены-гречанки, — отправил послание княгине Салернской с сообщением о том, что не отвечает за жизнь принца, пока ему не передадут Беатрису. Княгиня была вынуждена уступить, и Беатрисе даровали свободу, которой она была лишена на протяжении восемнадцати лет заключения. Адмирал, переправив своих главных пленников на флагманский корабль, на следующий день встал на рейде в Сорренто, где к нему явилась делегация горожан с цветами и, что более существенно, с деньгами. Взойдя на борт флагмана, горожане приняли пленного принца за Руджеро. «О, если бы только Господу было угодно, чтобы ты победил отца, как победил сына», — воскликнули они и объявили, что первыми перешли на его сторону. Принц Карл, рассмеявшись, повернулся к адмиралу. «Святой Боже! — сказал он. — И это добрые верноподданные моего господина и короля». Затем арагонский флот поплыл вместе со своими высокопоставленными пленниками в Мессину.348
Король Карл прибыл со своим флотом в Гаэту, самый северный порт королевства, 6 июня, на следующий день после неаполитанской катастрофы. Он вскоре узнал новости, и его первой реакцией был гнев на собственного сына. «Кто теряет дурака — не теряет ничего, — сказал Карл и добавил с горечью: — Почему он не погиб, раз ослушался нас?» Король Карл поспешил в Неаполь. Легат к тому времени сумел подавить бунты с помощью местных аристократов. Приезд Карла довершил восстановление порядка. Карл приказал повесить сто пятьдесят зачинщиков мятежа. Все остальные были помилованы. 9 июня он написал Папе, чтобы дать полный отчет о случившемся. Это письмо было преисполнено чувства собственного достоинства и свидетельствовало о том, что произошедшая катастрофа никоим образом не повлияла на честолюбивые устремления Карла. Он писал, что скорбит в связи с потерей сына, но зато у него есть множество внуков. И в самом деле — хотя Карл Салернский и был единственным оставшимся в живых сыном короля Карла и ни один из братьев Карла Салернского не оставил потомства, у него самого было тринадцать детей, из них — восемь сыновей. Затем король сообщал Папе, что у него все еще большое войско. Он перечислил тридцать четыре хорошо оснащенных галеры и четыре галиона, приведенные им из Прованса. Еще одна эскадра из тридцати трех кораблей, большую часть из которых построили недавно, располагалась в неаполитанской гавани. Еще более многочисленное войско ожидало его приказаний в Бриндизи. У Карла было столько солдат и матросов, сколько требовалось. Он писал, что мог бы преуспеть и в более трудном предприятии, чем планируемая им кампания. 349
У короля Карла были корабли и солдаты. Но хоть его корабли и были хороши, солдаты оставляли желать лучшего. Воины, набранные в королевстве, устали от боевых действий, в которых иноземные король и аристократы заставляли их участвовать. Солдаты из Франции и Прованса были прекрасными бойцами, но они презирали итальянцев и доставляли своим командирам постоянные хлопоты, грабя и насилуя в тех областях, чье дружеское расположение было сейчас так необходимо. Большую часть армии составляли наемники, профессиональные солдаты, которые сражались хорошо, если им вовремя платили. Карл похвалялся перед Папой своей мощью, но вынужден был попросить у него финансовой поддержки. Чтобы начать поход, нужно было собрать заем в 50 000 эскудо у банкиров Рима и Тосканы. В королевской казне не хватало денег на долгую кампанию.350
Тем не менее армия, вышедшая из Неаполя 24 июня, была впечатляющей. Король двинулся с ней по прибрежной дороге. Это было многочисленное войско: проникнутые благоговейным трепетом хронисты, как всегда, склонные к преувеличению, писали о десяти тысячах всадников и сорока тысячах пехотинцев, желая тем самым лишь засвидетельствовать, что армия была необычайно большой. Флот вместе с прибывшей на подмогу пизанской эскадрой следовал за армией вдоль берега. Они продвигались медленно, Карл был намерен не оставить у себя за спиной ни одного неприятельского отряда. В конце июля армия дошла до «носка сапога» в Калабрии и взяла Реджо в осаду с моря и с суши. Город держался, но Карл, укрепившийся в Катоне неподалеку, получив подкрепление в виде флота из Бриндизи, попытался высадиться на самой Сицилии. Его нападение отбили, и он решил, что время для этого еще не пришло. А пока Карл воспользовался численным перевесом своего флота, чтобы запереть Руджеро ди Лауриа и сицилийско-арагонский флот в Мессинской гавани.
И снова Руджеро проявил себя как более искусный моряк, чем флотоводцы Карла Анжуйского. Он дождался, когда шторм разметает вражеский флот, затем выскользнул из гавани и принялся опустошать побережья в тылу Карла. Король не хотел снимать блокаду с Реджо, особенно когда арагонская эскадра из четырнадцати галер под предводительством барселонца Раймунда Маркетта прибыла в пролив и начала грабить торговые суда. Карл не мог себе позволить послать достаточно кораблей против Руджеро, и тот либо уходил от них, ведя более искусную морскую тактику, либо топил.351
Король Карл стоял у стен Реджо меньше двух недель. Он подбадривал солдат, убеждая их, что они вот-вот переправятся через пролив и окажутся на Сицилии, но его неудача в попытке быстро взять Реджо пошатнула моральный дух армии. Когда Руджеро начал высаживать партизанские силы в тылу Карла, тот понял, что должен отступить. Он оставил Катону вместе со своей армией 3 августа. Из-за успешных налетов Руджеро на тирренское побережье Карл выбрал дорогу, идущую вдоль восточного побережья Калабрии. 17-21 августа он был в Кротоне, а неделю спустя — в Бриндизи. Его войско покинуло Калабрию и было размещено на линии, проходящей через южную часть Ба-зиликате и соединяющей залив Поликастро с заливом Таранто.352