Элисса вскинула глаза:
— Вот как? Отчего же?
— Я полагала, что теперь, когда война так близка, вы поспешите вернуться домой.
— Австрия и есть мой дом. Здесь родина моего мужа… а значит, и моя.
— И вы не боитесь?
— Я верю, что армия нас защитит. К тому же у меня здесь дело.
— Ах, дело?.. Вероятно, речь идет о полковнике Кингсленде.
Рука Элиссы дрогнула, и кофейная чашка звякнула о блюдце.
— С полковником Кингслендом меня связывают чисто дружеские отношения.
— Дружеские… да, именно так он выразился при нашей последней встрече. Итак, вы с ним просто друзья.
Элиссу охватило беспокойство, в груди возникло тягостное напряжение.
— Ваша последняя… встреча? Где это было?
— Если не ошибаюсь, полковник остановился в Бадене, но у него были дела здесь, в Вене. Во дворце Бельведер давали обед, и полковник оказал любезность… сопроводить меня домой.
Слова Сесилии поразили Элиссу будто удар грома. Она вспомнила поездки Адриана из Бадена в Вену, и теперь намеки леди Кайнц казались ей совершенно ясными.
— Разумеется, с тех пор мы неоднократно встречались, — продолжала виконтесса. — Мы прекрасно понимаем друг друга. Я ничего не требую от полковника и знаю, как доставить ему удовольствие, ведь мы были… друзьями задолго до того, как он познакомился с вами.
Элиссе стало дурно. Сердце сжалось, готовое разорваться. Неужели она так мало для него значит? Ей казалось, Адриан неравнодушен к ней. Она собралась с силами, борясь с мучительной болью, терзавшей ее, стараясь скрыть напряжение, стиснувшее грудь. Элисса упрямо вздернула подбородок и посмотрела в лицо леди Кайнц так, будто слова соперницы почти не задели ее.
— Я рада, что полковнику не пришлось скучать, пока он отсутствовал. Будьте добры, при вашей следующей встрече передайте ему мои наилучшие пожелания. Передайте ему дружеский привет. — Элисса поставила чашку и блюдце на столик. — А сейчас, леди Кайнц, прошу меня простить. Я должна подняться к себе и закончить несколько писем.
С видом полной беззаботности, которой не было и в помине, Элисса двинулась прочь, задержавшись ровно настолько, чтобы распрощаться с герцогиней и ее гостями. Как только она очутилась в своей спальне, с ее лица слетела маска, под которой она прятала свои чувства. Подумав об Адриане, вспомнив о том, как он спас ее от Стейглера, о той ласковой заботе, которую к ней проявил, Элисса расплакалась, сидя на скамеечке у изножья кровати.
Если леди Кайнц сказала правду, если Адриан действительно увивался за ней, хотя и заставил Элиссу поверить, что ему нужна только она, то все, что она о нем думала, было заблуждением. Адриан был именно таким, каким казался порой, — грубым, бесчувственным. Он получил то, что хотел, ничего не дав взамен.
А ведь Элисса влюбилась в него — о силе ее любви безошибочно свидетельствовала та боль, которую она только что ощутила. Больше всего ей хотелось, чтобы Адриан ответил ей взаимностью.
Напрасные надежды. Он не из тех мужчин, которые способны любить одну женщину. Она знала это с самого начала. Прижавшись щекой к столбику кровати, Элисса почувствовала боль утраты. Она закрыла глаза и предалась слезам.
Адриан явился с визитом на следующий вечер. К этому времени Элисса уже перестала плакать и взяла себя в руки. Она совершила ошибку, позволив чувствам овладеть собой; она была наивной глупышкой, если поверила, что такой мужчина, как Адриан, станет беспокоиться о ней больше, чем о любой другой из своих женщин.
С самого начала Элисса знала, что он собой представляет, — даже герцогиня предостерегала ее, — но отказывалась прислушаться к доводам разума. Если и следовало кого-нибудь винить, то лишь себя. Ведь, по правде говоря, именно она соблазнила его, упросив лечь с ней той ночью в маленьком домике. В том, что случилось впоследствии, в тех требованиях, которые он ей предъявлял, тоже отчасти была ее вина. Да, он шантажировал ее, но Элисса сама хотела принадлежать ему.
Сейчас многое изменилось. Слова виконтессы несколько умерили страсть Элиссы к Адриану. Теперь ей оставалось лишь оградить от него свое сердце, в противном случае ей были суждены еще большие страдания.
Элисса ждала Адриана в своем излюбленном маленьком салоне в отдаленной части особняка, собираясь с силами и чувствуя, как ее пронизывает напряжение. Из окон салона открывался вид на ухоженные сады, дорожки которых в этот вечерний час освещали огни фонарей. Мраморный фонтан, увенчанный изваянием пухлого купидона, извергал струю в бассейн, водная гладь которого отражала свет зеленоватыми отблесками.
Заслышав тяжелую поступь полковника, Элисса оторвалась от окна и повернулась к Адриану, обратив внимание на его озабоченный взгляд. Лицо Уолвермонта было словно высечено из гранита, хмурые глаза потемнели. Что-то случилось, поняла Элисса. Как ни пыталась она оставаться равнодушной, в ее сердце закралось беспокойство. Она с трудом подавила желание броситься к Адриану, обвить его шею руками, успокоить, избавить от тревог, чем бы они ни были вызваны.
— Что случилось? — спросила она.
На щеке Адриана дрогнул мускул.
— Чарльз потерпел поражение под Ратисбонном. Он отступил на север и пересек Дунай, оставив отряды кавалерии защищать город. Поначалу им удавалось сдерживать французов, но Наполеон приказал Ланну идти на штурм. К концу дня город и девять батальонов его защитников оказались в руках неприятеля.
— Кавалерия? — прошептала Элисса. Ее сердце сжалось от тревоги за брата, в груди поселился страх. — Какие подразделения участвовали в сражении? — Господи, Питер вполне мог оказаться в гуще битвы, мог погибнуть!
— Пока не знаю. Сведения крайне скудны.
— Сколько… сколько людей погибло?
— Много. Вероятно, около тысячи. Но эрцгерцог очень удачно отступил. Он сумел форсировать Дунай и теперь ищет место для отдыха и перегруппировки своих сил.
Страх все глубже проникал в душу Элиссы, заставляя ее трепетать.
— Нет ли возможности выяснить, участвовали ли в. сражении кавалеристы Кински?
— Пока нет, но скоро мы узнаем больше.
Элисса склонила голову. Жгучие слезы потекли по ее щекам.
— Я и прежде беспокоилась, но до сих пор все это казалось таким далеким. Мой брат, быть может, умирал, а я тем временем сидела внизу, за чашкой кофе обсуждая с дамами, какое платье надеть. — Она прижала ко рту ладонь. — Я не выдержу этого, Адриан. Я потеряла одного брата, мне невыносима мысль о том, что могу потерять второго.
Адриан протянул к ней руки, и Элисса позволила обнять себя, понимая, что так поступать не следует, что от этого ей станет только хуже. Она прижалась щекой к его груди.