Читать интересную книгу Новый антиСуворов - Владимир Веселов

Цитируемая В. Суворовым глава тринадцатая второй части «Майн кампф» называется «Иностранная политика Германии после окончания мировой войны». Чувствуете, речь в ней идет не о том, куда направится немецкая экспансия, где немцы должны искать жизненное пространство, а о том, какую политику должна вести Германия, причем В ДАННОЕ ВРЕМЯ. Каково же это «данное время»? Может, 1939 год? Или 1935–1936-й? Нет, это 1924-й и ближайшие к нему годы. И какую же политику предлагает Гитлер вести в это ближайшее время? Политику активного поиска союзников.

Восстановлю оборванные Владимиром Богдановичем цитаты (жирным шрифтом выделены те места, которые он процитировал):

«Мы должны до конца понять следующее: самым смертельным врагом германского народа является и будет являться Франция. Все равно, кто бы ни правил во Франции — Бурбоны или якобинцы, наполеониды или буржуазные демократы, республиканцы-клерикалы или красные большевики — конечной целью французской иностранной политики всегда будет захват Рейна. И всегда Франция, чтобы удержать эту великую реку в своих руках, неизбежно будет стремиться к тому, чтобы Германия представляла собою слабое и раздробленное государство.

Англия не желает, чтобы Германия была мировой державой. Франция же не желает, чтобы вообще существовала на свете держава, именуемая Германией. Это все же существенная разница. Ну, а ведь злобой дня для нас сейчас является не борьба за мировую гегемонию. Сейчас мы вынуждены бороться просто за существование нашего отечества, за единство нашей нации и за то, чтобы нашим детям был обеспечен кусок хлеба. И вот, если мы учтем все это и спросим себя, где же те государства, с которыми мы могли бы вступить в союз, то мы должны будем ответить: таких государств только два — Англия и Италия». (Часть 2, глава XIII.)

Что бросается в глаза в этой восстановленной цитате? Прежде всего упоминание об Англии (чтобы избежать этого упоминания по требованию английских заказчиков, Владимиру Богдановичу и пришлось обкорнать цитату). Общий же смысл изменяется резко. Гитлер говорит не о том, что нужно воевать с Францией, а о том, что она никогда и ни за что не может быть союзницей Германии. А вот Англия может. Более того, на последующих страницах он указывает, что Англия не только может, но и должна стать союзницей Германии, потому как не в ее интересах чрезмерное усиление Франции на континенте.

Далее, в цитате имеется упоминание о Рейне, ради обладания которым Франция и будет «стремиться к тому, чтобы Германия представляла собою слабое и раздробленное государство». Тут надо вспомнить, что как раз в это время происходила французская оккупация Рура (войска были выведены оттуда только в августе 1925 года). Более того, французам удалось найти кучку сепаратистов, которые в октябре 1923 года провозгласили «независимую Рейнскую республику», которая тут же была признана Францией. В то же самое время глава Баварской республики (входившей в состав единой Германии) вел переговоры с французами об отделении Баварии от Германии и признании Францией этого факта. Фактически Бавария уже стала независимой, но тут вмешался Гитлер со своим Пивным путчем, разгромив который берлинское правительство заодно покончило и с баварскими сепаратистами.

В этом контексте становится ясно, почему Гитлер называет Францию В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ главным врагом Германии. Фактически французы приступили к осуществлению своего плана расчленения Германии, который им не удалось провести в Версале. И Гитлер совершенно справедливо указывает, что единственным, кто может помешать Франции, является Англия. Один раз она уже провалила планы французов (не из любви к немцам, а из своих интересов), провалит и во второй.

Кстати, еще показательнее в этом отношении вторая цитата, от которой В. Суворов оставил только хвостик:

«Даже для нас, национал-социалистов, сейчас представляет еще известную трудность убедить наших собственных сторонников, что Англия в будущем может быть нашей союзницей. Наша еврейская пресса очень хорошо умела и умеет концентрировать всю ненависть на Англии. А многие добрые, но наивные немцы поддаются на эту еврейскую удочку и начинают направо и налево болтать о том, что не сегодня завтра Германия «возродит» свою морскую мощь, начинают выносить протесты против того, что нас лишили колоний, и грозятся не сегодня завтра вернуть себе эти колонии и т. п. А негодяям евреям только этого и нужно; они тщательно собирают весь этот материал и посылают его своим сородичам в Англию для их пропагандистских надобностей. Казалось бы, даже самым неискушенным в политике немцам нетрудно понять, что сейчас у нас на очереди вовсе не борьба за укрепление «морской мощи» Германии. Ставить себе такие цели, не укрепив предварительно наших позиций в Европе, было нелепостью уже до войны, а в нынешней обстановке такая глупость равносильна преступлению.

Можно поистине прийти в отчаяние, когда наблюдаешь, как еврейским интриганам легко удается занять добрых немцев десятистепенными вопросами и пустыми демонстрациями, в то время как Франция систематически рвет на части наш народ и планомерно душит нашу независимость». (Часть 2, глава XIII.)

И тут Гитлер говорит о том, что В ДАННЫЙ МОМЕНТ Германию должны волновать не колонии, не возрождение морской мощи, а борьба за то, чтобы не дать Франции раздробить единую Германию.

Как видите, речи о том, что между Германией и Францией должна начаться война (хоть в ближайшем будущем, хоть в какой-то дальней перспективе), Гитлер не ведет. Не ведет он их и далее, «на протяжении многих страниц и глав», хотя бы потому, что до конца книги остается всего две главы, одна из которых целиком посвящена восточному вопросу, т. е. проблемам поиска жизненного пространства (где, догадайтесь сами). Впрочем, в последней главе своей книги Гитлер возвращается к Франции: «Только тогда сможем мы действительно довести дело до конца и прекратить вечную бесплодную борьбу между нами и Францией, стоившую нам столь многих жертв». (Часть 2, глава XV.) Вот так вот, борьба с Францией бесплодна, стоила Германии многих жертв, так что нужно ее прекратить. И прекратить потому, что это «…должно открыть нашему народу возможность завоевать себе новые территории в другом месте». (Там же.) Надеюсь, тут тоже не нужно указывать, каково же это «другое место»?

4

Возвращаемся к событиям 1936 года. Франция давным-давно перестала «рвать на части» немецкий народ и «планомерно душить независимость» Германии. Она больше не стремится раздробить Германию, просто потому, что две предпринятые в этом направлении попытки не увенчались успехом из-за позиции Англии. Конечно, французы все еще мечтают о том, чтобы Германия была слабым государством, но никаких шагов в этом направлении не предпринимают (потому как сделать ничего и не могут). Отгородившись от немцев китайской стеной линии Мажино, Франция хочет только одного, чтобы ее оставили в покое. Таким образом, задача, поставленная Гитлером в главе XIII его книги в части, касающейся Франции, выполнена. Пора переходить к другим задачам, и Гитлер переходит.

Он громогласно объявляет, что его путь лежит на Восток. Для внутреннего употребления этот путь обосновывается необходимостью завоевать жизненное пространство, для внешнего — борьбой с большевизмом. Британию такая ситуация вполне устраивает. Но англичане понимают, что двинуться на Восток, не имея надежного тыла, немцы не могут. Пусть сейчас Франция не собирается воевать с Германией, но кто их знает, этих лягушатников, вдруг, когда вермахт уйдет на просторы российских степей, французы возьмут да ударят в спину? Так что Гитлер должен иметь гарантии против такого удара, а лучшая гарантия — это наличие мощных укреплений вдоль границы и присутствие там же армии. Так что англичане ясно дают понять всем, что они признают справедливость действий Гитлера.

Что тут делать Франции? Затевать войну с Германией? Одной, без союзников (договор с СССР предусматривал помощь только в случае нападения Германии на Францию, но не наоборот)? Может, сил разбить еще не вылезший из пеленок вермахт у французской армии и хватит, но где гарантия, что англичане не вмешаются на стороне Германии? Да и воевать ужасно не хочется. В конце концов, среди претензий, предъявляемых Гитлером к соседям, нет ни слова об Эльзасе и Лотарингии. Наоборот, Гитлер неоднократно заявлял, что от Франции ему ничего не нужно. Так что лучше всего поверить немцам и ничего не предпринимать. А на всякий случай продолжать совершенствовать свою линию Мажино.

Переходим к позиции Сталина. Предположим, он прекрасно понимал ситуацию, видел расклад сил на политической арене, четко представлял себе интересы всех держав. Более того, он, не знаю уж откуда, знал, что Гитлер не пойдет на Восток, а пойдет на Запад. Значит, никаких шагов в поддержку «Ледокола Революции» ему предпринимать было не нужно. Но зачем же он предпринял шаги ПРОТИВ «Ледокола Революции»? Достаточно было советскому представителю в Лиге Наций промолчать, и все шло бы как по маслу. А промолчать было очень просто, ведь занятие этой самой Рейнской зоны внешне никакой опасности для СССР не представляло. Но Литвинов (советский представитель в Лиге Наций) не молчал. Более того, он обосновал беспокойство Советского Союза как раз тем, что занятием Рейнской зоны Гитлер обеспечивает себе тыл для движения на Восток, т. е. этот акт Германии несет в себе угрозу СССР! То есть привлек внимание членов этой почтенной организации к тому, что говорил Гитлер в своих речах «для внутреннего употребления». Даже такой беззубой и гибкой организации, как Лига Наций, стоило больших усилий, чтобы заболтать это нетактичное выступление, в котором не имеющий понятия о тонкостях дипломатической терминологии неотесанный большевик назвал вещи своими именами.