устройству жилищ, по разбивке линеек и устройству украшений возле палаток. Носили песок, камушки с морского берега, прутья из леса и даже целые деревья и можжевельник. Бывали дни, когда не выдавали хлеб, так как из-за бурного моря не могли его привезти из Константинополя. С выдачей же продуктов все время продолжалась полная неразбериха. Раньше мы часто говорили, что русские интенданты – специалисты по своим «умелым» приемам раздачи, но французы в этом отношении оказались куда и куда искуснее. Они просто были настоящими жуликами: тащили все, вес мешков с продуктами был всегда на много фунтов меньше указанного, на упаковку ничего не сбрасывали и т. д.; урывали всеми способами очень много из и так уже слишком мизерного рациона.
Торговля в Галлиполи с прибытием частей Русской Армии оживилась и сильно развилась. Появилось много магазинов и даже уличных торговцев. Конечно, и русские не отстали и также проявили в этом отношении кипучую деятельность. Вскоре был открыт русский ресторан с громким названием «Яр», где можно было хорошо подзакусить и выпить всевозможных крепких напитков. Торговал ресторан бойко. Да кто же не знает слабую сторону русского человека, способного пить с горя еще больше, чем от радости, и вот, продав последнюю рубашку, «счастливчик» отправлялся в «Яр», чтобы там, хотя бы временно, за чаркой «безалкогольного» найти себе утешение.
13 декабря лагерь посетил епископ Вениамин. После окончания божественной литургии епископ Вениамин обратился к присутствующим со словом и призывал к терпению, просил не роптать на Бога, не падать духом, приободриться и подтянуться. Он сказал, что если будем сильны духом и будем производить хорошее впечатление, то французы будут тогда больше считаться с нами и скорее признают нас как армию. Тогда же он указал на случай с донцами, которых французы пытались силою выселить из Чаталджи, но, после того как донцы оказали вооруженное сопротивление, их оставили в покое. Также коснулся епископ Вениамин и русских на беженском положении, проживавших в Константинополе, сказал, что их жизнь еще тяжелей, чем жизнь находящихся в лагерях, так как найти работу им почти невозможно, а средств для жизни ни у кого из них нет. Находящиеся же в лагере в Галлиполи все же снабжаются, чувствуют себя людьми, а не бездомными скитальцами. Обращая на это внимание всех, он просил никуда не расходиться и терпеливо ждать дальнейших событий.
После епископа Вениамина 18 декабря прибыл в Галлиполи генерал Врангель, где осмотрел части, расположенные в городе. Для его встречи, кроме наших частей, в строю находились французские войска, расквартированные в Галлиполи. Во время смотра юнкеров генерал Врангель произвел в офицерский чин юнкеров старшего курса Константиновского военного училища. 19 декабря генерал Врангель посетил лагерь. Сначала он побывал у кавалеристов, потом у корниловцев и марковцев, а затем у дроздовцев. На площадке у знамен выстроились стрелки, артиллеристы и кавалеристы бывшей Дроздовской дивизии – без оружия. Генерал Врангель был в форме Корниловского полка и шинели мирного времени. Раньше, бывало, он появлялся всегда перед войсками в казачьей черкеске. Он произвел на всех большое впечатление, передать которое нелегко. Его манера здороваться с войсками, говорить с ними как-то особенно действовала на всех. В его голосе была какая-то нотка, вызывавшая особую дрожь. Появившись перед строем, генерал Врангель обратился к войскам со следующими словами:
– Здравствуйте, орлы дроздовцы!
Его приветствие звучало как-то особенно сердечно и хватало за душу каждого. Раздался как гром и ответ: прогремело «Ура!».
Генерал Врангель стал быстро обходить ряды дроздовцев. Старичок адмирал французской службы, Лебен, прибывший с ним, с трудом поспевал за ним. Обойдя всех, генерал Врангель обратился к дроздовцам, сказав, что ему сегодня впервые, после оставления родной земли, удалось повидать свои войска и поговорить с ними. Он сказал, что не приехал раньше потому, что хотел прежде выяснить все наиболее важные вопросы относительно дальнейшего положения Русской Армии. Теперь он мог сообщить, что им получено сообщение французского командования, что мы все останемся как армия. Дальше генерал Врангель сказал:
– Во главе армии буду по-прежнему стоять я и буду являться вашим ходатаем перед французским командованием о ваших нуждах. Я приму все меры и потребую, чтобы наше положение было улучшено. Мы имеем право не просить, а требовать, потому что дело, которое мы делали, было общее дело и имело мировое значение.
Мы истекали кровью в борьбе с вдесятеро и больше превосходящим нас по численности врагом при гробовом молчании всего мира. Мы выполнили свой долг до конца, но мы не виноваты в исходе этой борьбы. Виновен весь мир, который смотрел на нас и не помог нам.
Попрощавшись с построившимися частями, генерал Врангель с начальствовавшими лицами отправился в палатку, где провел с ними, в беседе, довольно долгое время. После нам стало известно, что генерал Врангель поделился с ними последними новостями. Оказалось, что де-факто нас признает армией только французское командование. Левые французские партии с этим положением не согласны, а посему для парламента мы остаемся только беженцами. Деньги на наше содержание в общем отпущены будут, и притом не в виде случайной подачки от французов, а как определенное содержание. Французское правительство выдаст ассигновку под обеспечение недвижимым имуществом, оставшимся в России у тех русских, которые покинули Россию и в данное время находятся на территории Франции. Паек будет в будущем увеличен, так как генерал Врангель считает, что выдаваемый в данное время паек неудовлетворителен и не соответствует потребностям русского человека. Средства на это дадут русские. Не пожелавших остаться дальше в армии и имеющих на это право согласно опубликованному приказу задерживать, конечно, в армии не станут, и для этой цели немедленно будут образованы комиссии по освобождению их. Дальше генерал Врангель сообщил, что все русские партии, которые вошли в Комитет, возглавляемый князем Долгоруковым, признали генерала Врангеля и подчинились ему. Указал он и на то, что с французами ему, генералу Врангелю, очень трудно вести переговоры и что они только из боязни, что он сложит с себя обязанности Главнокомандующего, идут на уступки. Ясно, конечно, что для французов, в целях сохранения порядка, было гораздо выгоднее иметь дело с военной организацией, чем с толпой беженцев. Генерал Врангель сообщил, что он живет на яхте «Лукулл», куда он перешел с крейсера «Генерал Корнилов», который со всей военной эскадрой ушел на стоянку в Бизерту. В Константинополе генерал Врангель бывал редко, а на яхте его усиленно охраняли. Французы вообще очень боялись покушения на генерала Врангеля.
В конце беседы генерал Врангель сообщил, что на транспортах «Рион» и «Баштау» при эвакуации из Крыма