– Как красиво! – восхищенно шепчет он.
Интересно, что он сейчас видит? Кольца Сатурна так, как они выглядят с поверхности его самого большого спутника – Титана, Марс с орбиты Деймоса или просто окрестности Бетельгейзе? Пусть наслаждается…
«Предок, мой Заратустра принял чайна рэд и ловит кайф. Как дела у остальных?»
«Двоих нашли и обрабатываем. С остальными уже договорились о встречах. Надеюсь, мы успеем. Хвала Первому!»
«Первому хвала!»
Юрчик лежит на спине, закрыв глаза. На его окаменевшем лице застыла глупая улыбка. Он слишком много сил отдал своему первому космическому путешествию. Примерно так выглядит несчастный, принявший дозу виртаина. Но выход после «философского камня» менее резкий.
Надеюсь, Юрчик не будет плакать.
Заратустра открывает глаза, недоуменно смотрит в небо, потом по сторонам… Он явно потерял ориентацию.
Я подхожу ближе. Увидев меня, Юрчик пугается, отворачивается, рывком садится.
– Что со мной было? – задает он глупейший вопрос.
– Это у тебя нужно спросить. В твоем распоряжении был весь мир. Не ущербный в общем-то реал, который вы называете «Солнечная система», а наш мир, мир даймонов. Ты мог подключиться к сознанию любого из нас, открытого в данный момент для восприятия другими даймонами, и видеть-слышать-ощущать все то, что ощущает в данный момент этот даймон. Где ты был?
– В открытом космосе. Я летел над какой-то планетой в обычном спортивном костюме, единственная особенность – прозрачный щиток перед глазами…
– Так выглядит новое поколение скафандров наших космонавтов.
– И рядом со мною летела женщина неземной красоты.
– Естественно, неземной. Ведь ты был в мире даймонов.
– Мы летели, взявшись за руки, и о чем-то говорили. Потом я попытался ее поцеловать, но мы только стукнулись щитками. Она засмеялась, и мне стало так хорошо… Сколько прошло времени?
– Здесь – минут десять. А там?
– Мне показалось, несколько часов. Что это было?
– Сейчас вы устанавливаете повсюду телекамеры, передающие в виртуал объемные изображения различных уголков Земли. Но скоро живой вирт-камерой сможет стать любой землянин – конечно, на тот период, на который он пожелает этого. И если он в это время будет на вершине Эвереста, любой другой человек сможет посмотреть на мир его глазами, услышать шум ветра его ушами…
Юрчик встает, стряхивает с ветровки листья.
– И это все, на что способен философский камень – подключить меня к чужому сознанию?
– Другого способа осуществить твою мечту не было. Если бы ты был, допустим, настроен на сочинение музыки, то после нескольких минут прослушивания божественных мелодий схватил бы нотную бумагу и начал рисовать на ней закорючки нот. Был бы изобретателем – включил бы свой мобильный терком и начал что-нибудь просчитывать или проектировать. Ну и так далее. Каждый получает лавину той информации, на которую настроен. Последействие философского камня достаточно длительное. Ты еще несколько дней будешь не ходить, а почти летать. Спроси у своих друзей, что ощущали они.
Юрчик включает ком, отходит от меня метров на пять, что-то тихо говорит. Соединяется еще с кем-то, снова говорит… Он даже не заметил, что на его руке уже нет браслета.
– Ну, что испытывали твои друзья? – спрашиваю я, когда Заратустра возвращается ко мне. Да и куда ему теперь деваться?
– Один понял, как нужно изменить стек протоколов, используемых для создания вирта, сейчас пытается вспомнить это и записать. Второй просто отказался со мной говорить. Для него уже не имеет значения ни вирт, ни наши бомбы. Он тоже занят чем-то гораздо более важным, чем именно – не сказал. Но адрес своей бомбы он вашему человеку уже сообщил, – рассеивает Юрчик мою тревогу.
– По-моему, тебе тоже пора сделать это. Время идет, мы можем просто не успеть.
– Боюсь, именно так и будет, – прямо на глазах скучнеет Юрчик. – Мои бомбы – я заложил не одну, а три штуки – находятся в фурах, которые я периодически угонял. И где сейчас эти фуры – одному Богу известно.
– Богу и сотрудникам Винтерпола. Как выглядят бомбы?
– Маленькие черные коробочки, установленные под спутниковыми тарелками на крышах кабин. В час «че», когда сработают таймеры, бомбы передадут сигналы на активизацию вирусов непосредственно на спутники.
– Толково придумано. Номера фур помнишь?
– Да, конечно.
– Быстренько связывайся с Караваевым, сообщай номера, рассказывай, как выглядят бомбы и что нужно сделать, чтобы их отключить.
– Я? Караваеву?
– Ты ведь сотрудник Винтерпола?
– Я думал…
– И получил важную информацию о готовящемся террористическом акте. Источник ее можешь не называть – награда все равно найдет героя.
– И мне… Ничего не будет за попытку уничтожения вирта?
– Только в том случае, если нам совместными усилиями удастся его спасти. Звони Караваеву!
Пока Юрчик втолковывает Караваеву, где нужно искать три бомбы и как их обезвреживать, я еще раз связываюсь с предком по Т-каналу.
«Предок, я выяснил адреса трех бомб, заложенных Заратустрой-исходником, и пытаюсь обезвредить их руками обывателей, сотрудников Винтерпола. Как дела с остальными шестью бомбами?»
«Организовываем обезвреживание. Одна на борту атомного ледокола, он сейчас в высоких широтах Арктики. Мы подбросили соответствующую информацию в ФСБ, они уже дают указания экипажу. Еще одна оказалась непосредственно на борту спутника. Прорабатываем вопрос об уничтожении его силами космических войск. Полагаю, это удастся сделать – министр обороны находится под нашим влиянием. С остальными проще – они в пределах досягаемости или Винтерпола, или контролируемых нами людей. Если представленный список исчерпывающий, мы должны успеть».
«Храни тебя Первый!»
«И тебя храни!»
– Ну что? – спрашиваю я у Юрчика, как только он отключает ком.
– Караваев надеется, что им удастся найти фуры. Как выглядят бомбы, он знает – одну такую, на крыше МГУ, они уже обезвредили. Кто-то им позвонил, все объяснил…
– Это даймоны.
– Мы были уверены, что вирт обречен, что бомбы не найдут, а если и найдут, то не снимут. Оказалось, это не так уж и трудно сделать…
– Ты огорчен этим?
– Я огорчен другим. Есть еще два десятка бомб, установленных мною без ведома друзей. И снять их вам вряд ли удастся.
Однако… Недаром он мне так быстро разонравился, этот Юрчик. Сюрприз за сюрпризом.
– Где они?
– Вначале я хотел бы получить обещанную гениальность. Для себя и своих друзей.
– Ты – не веришь – нам – даймонам? – изумляюсь я.
– Так когда мы станем гениями?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});