Читать интересную книгу Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора - Роберт Киркман

В полдень на седьмой день пребывания в Вудбери, продолжая тяжело дышать, с болью в боку при каждом вдохе, Брайан наконец собирается с силами, чтобы посетить приземистое, серо-кирпичное здание на южном конце безопасной зоны.

* * *

— Ты счастливчик, — говорит Стивенс, прикрепляя рентгеновский снимок на световую панель. Он указывает на белесоватое изображение ребер Брайана. — Никаких серьёзных разрывов … всего три лёгких перелома второй, четвёртой и пятой грудных мышц.

— Счастливчик, ха? — бормочет Брайан, сидя без рубашки в мягкой каталке. Комната — унылый склеп, обклеенный плиткой, в подвале медицинского центра, бывшая когда-то лабораторией патологии, а сейчас служащая смотровой Стивенса. Воздух дурно пахнет дезинфицирующими средствами и могилой.

— Признаю, это не то слово, которое я слишком часто использовал в последние дни, — говорит Стивенс, поворачиваясь к шкафу из нержавейки, рядом со световой панелью. Он высокий, подстриженный, искусно ухоженный человек, в возрасте близком к пятидесяти, с дизайнерскими очками в стальной оправе, низко сидящими на переносице. Он носит больничных халат поверх мятой оксфордской рубашки. Своего рода утомлённый, профессорский интеллект сквозит в его глазах.

— А хрипы? — спрашивает Брайан.

Доктор выуживает из полки пластиковые пузырьки.

— Плеврит на ранней стадии из-за повреждения ребер, — бормочет он, отыскивая нужное лекарство. — Я рекомендовал бы вам кашлять как можно больше… это будет больно, но зато будет препятствовать отеку легких.

— А мои глаза? — в последние несколько дней у Брайана усилилась острая боль в левом глазу, излучаемая его сломанной челюстью. Каждый раз, смотрясь в зеркало, он видит, что его глаз становится всё более красным.

— По мне — выглядит хорошо, — говорит доктор, вытаскивая с полки бутылочку с пилюлями. В вашей нижней челюсти с одной стороны есть мерзкий синяк, но он должен зажить вовремя. Я собираюсь дать вам Напроксен от боли.

Стивенс передает пузырёк, после чего стоит, скрестив руки на груди.

Брайан невольно тянется к своему бумажнику. — Я не уверен, есть ли у меня…

— Здесь не платят за оказанные услуги, — произносит доктор с поднятой бровью, несколько смущенный инстинктивным жестом Брайана. — Здесь нет штата, нет никакой инфраструктуры, нет календарного контроля, и если на то пошло, нет приличной чашки кофе эспрессо или бестолковой ежедневной газеты.

— О… верно. — Брайан кладет пилюли в карман. — А что с бедром?

— Ушиблено, но целое, — говорит он, выключая световую панель и закрывая дверь.

— Я бы не волновался об этом. Вы может надеть рубашку.

— Хорошо… спасибо.

— Вы не болтун, да?

Доктор моет руки в раковине у стены и вытирает о грязное полотенце.

— Думаю, нет.

— Вероятно, так лучше, — говорит доктор, складывая полотенце и бросая его в раковину. — Возможно, вы даже не пожелаете назвать мне свое имя.

— Ну…

— Все нормально. Забудьте. В отчетах я запишу вас как Цыгана со сломанными рёбрами. Вы не хотите рассказать мне, как это произошло?

Брайан пожимает плечами, надевая рубашку.

— Упал.

— Отбивали атаку образчика?

Брайан смотрит на него. — Образчика?

— Простите… клиническое название. Кусаки, зомби, гнойные мешки, независимо от того, как они называются. Так как вы были ранены?

— Ну… что-то типа этого.

— Вы хотите профессиональное мнение? Прогноз?

— Конечно.

— Валите отсюда к чертям, пока еще можете.

— Почему это?

— Теория хаоса.

— Простите?

— Энтропия… империя пала, звезды меркнут… ледяные кубики в вашем бокале тают.

— Простите, я не совсем понимаю.

Доктор подтолкнул кверху свои очки на носу.

— На промежуточном уровне этого здания есть крематорий… сегодня мы сожгли ещё двух мужчин, один из них был отцом двух детей. Вчера утром они были атакованы с северной стороны. Они воскресли прошлой ночью. Больше Кусачих проходит через… дыры в баррикаде. Теория хаоса состоит в невозможности закрытой системы остаться устойчивой. Этот город обречён. Никто не управляет… Гэвин и его дружки отчаянные бандиты… и вы, мой друг, просто следующий кусок мяса.

Долгое время Брайн молчит и просто смотрит в сторону доктора.

Наконец, Брайан отталкивается от стола и протягивает ему руку.

— Я не забуду этого.

* * *

Той ночью, одурманенный лекарствами, Брайан Блейк слышит стук в дверь своей спальни. Прежде чем он успевает встать и включить свет, дверь с щелчком открывает и в нее заглядывает Ник.

— Брайан, ты не спишь?

— Как всегда, — ворчит Брайан, вылезая из-под одеяла и садясь в кровати. От энергии генератора в квартире работают только несколько сетевых розеток. Комната Брайана обесточена. Он включает фонарь на батарейках и видит, как Ник заходит в комнату, полностью одетый, с тревожным выражением лица.

— Ты должен кое-что увидеть, — произносит Ник, подходит к окну, всматриваясь через жалюзи. — Я видел его прошлой ночью… всё то же самое.

Бесшумной походкой, Брайан присоединяется к Нику у окна.

— На что ты смотришь?

Сквозь жалюзи, в темноте пустыря, из-за далеко стоящих деревьев появляется силуэт Филипа. В темноте он выглядит тощим как палка. С тех пор, как умерла Пенни, он сильно похудел, не высыпаясь и живя впроголодь. Он смотрится невероятно худым и разбитым, словно его выцветшие джинсы — единственная вещь, которая скрепляет его долговязые конечности. Он несёт ведро и шагает странной деревянной походкой, словно лунатик или робот.

— Что там в ведре? — почти риторически, шёпотом спрашивает Брайан.

— То-то и оно! — Ник нервно царапает себя. — Он и прошлой ночью его нёс.

— Просто не бери в голову, Ник. Стой здесь. — Брайан выключил фонарь. — Давай просто посмотрим, что произойдет.

* * *

Немного спустя звук открывающейся входной двери оглашает тёмную квартиру. Слышны шаркающие шаги Филипа, пересекающие гостиную и направляющие к холлу.

Щелчок двери прачечной сопровождается взволнованным рычанием Пенни, звоном цепи и искажёнными стонущими звуками — шумами, к которым почти привыкли Брайан и Ник. Затем их ушей достигает звук, которые они не слышали прежде: влажной грязи, падающей на плитку… сопровождаемый странным, животным, липким ворчанием поедающего пищу зомби.

— Какого чёрта он там делает? — Ночью лицо Ника от ужаса белее луны.

— Твою мать, — шепчет Брайан. — Он ведь не мог…

Брайан не успевает закончить мысль, потому что Ник направляется к двери с валящим из ушей паром, прямо в коридор. Брайан следует за ним.

— Ник, не надо…

— Не может этого быть, — сшибая углы, Ник идет по коридору к прачечной.

Он громко стучит в дверь.

— Филип, что происходит?

— Уходи!

Приглушенный голос Филипа дрожит от волнения.

— Ник… — Брайан пытается встать между Ником и дверью, но уже слишком поздно.

Ник поворачивает ручку. Дверь не заперта. Ник входит в прачечную.

— Боже мой!

Сдавленный стон Ника достигает ушей Брайана за секунду до того, как Брайан видит то, что происходит в прачечной.

Брайан протискивается в узкую щель и видит мёртвую девочку, поедающую человеческую руку.

* * *

Первая реакция Брайана: не отвращение или омерзение, или даже возмущение, которые, в виде сумбурной смеси эмоций, охватывают шокированного Ника, наблюдающего за процессом кормления. Вместо этого, волны печали омывают Брайана. Вначале он не произносит ни слова, просто смотрит на своего брата, склонившегося над крошечным ожившим трупом.

Игнорируя присутствие других мужчин, Филип спокойно вытаскивает из ведра отделенное человеческое ухо и терпеливо ждет пока Пенни-зомби закончит есть руку. Она жадно поглощает пальцы мужчины средних лет, с неистовым удовольствием, пережевывая бескровные волосатые суставы с розовыми прожилками, словно деликатес, со свисающей с её губ пенистой слюной.

Она едва приостанавливается, чтобы проглотить, перед тем как Филип кладет ей между почерневших зубов человеческое ухо, предлагая ребенку кусочек с заботой и беспокойством священника, предлагающего облатку причастнице. В бессмысленном забвении, Пенни-монстр пожирает хрящи и кусочки человеческой кожи.

— Я ухожу отсюда, — наконец произносит Ник Парсонс, поворачивается и стремительно выходит из комнаты.

Брайан входит и приседает рядом со своим братом. Он не повышает голоса и не обвиняет Филипа ни в чем. Брайан погружается в горе и единственное, что он может сказать:

— Что происходит, мужик?

Филип склоняет голову.

— Он уже был мёртв… они сожгли его… я нашел его тело в баке, позади клиники… он умер от чего-то ещё. Я просто взял несколько кусочков… никто не заметил…