Читать интересную книгу Император открывает глаза - Дмитрий Колосов

Но кто видел ворона с белой головой или лошадь с рогами! И потому наследник Дань выкрасил мелом голову ворона и привязал вервью оленьи рога скакуну жестокого князя. А потом бежал, посчитав, что честно исполнил веление властителя Цинь. Теперь князь мог воочию видеть белоглавого ворона и рогатую лошадь, и не вина в том Даня, что первый же дождь смоет седину с птичьего черепа, а первый же ветер сорвет рога с лошадиной морды. Дань исполнил задание и был свободен от клятвы.

Он вернулся домой, где был с радостью принят своим отцом Си, князем царства Янь. Но Дань знал, что Чжэн не простит ему этого бегства. Чжэн вообще ничего не прощал, почему и был сильнейшим среди чжухоу – владетельных князей. Не просто сильнейшим, но желающий стать единственным. Тигр подкрадывался к месту, где собрались звери.

– Тигр подкрался к нам! – сказал Дань отцу.

Тот пожал плечами. Он ничего не мог поделать.

– Тигр подкрался к нам! – обратился Дань мудрецу Цюй У, знавшему почему загораются звезды и кто порождает ветер. – Мы должны что-то сделать, дабы остановить Тигра. Но что, мудрейший? Если и взять в расчет весь народ, населяющий Янь, то и тогда Янь не одолеет Цинь. Долгие годы уйдут на войну, и все равно впустую, ибо ясно – сил не хватит. Уповаю на одно – созвать наиотважнейших мужей Поднебесной, собрать великих воинов, какие не есть среди Четырех морей. Разорю страну, опустошу казну – лишь бы достойно принять храбрецов. Дорогие богатства и сладкие речи продам я Цинь, и Цинь, позарившись на подачки мои, мне поверит. А там уж дело за одним мечом. Меч разом избавит от позора, что лежал бы на роде Даня десять тысяч поколений. Ну, а если не выйдет, как задумано, пусть живой Дань спрячет свой лик от Неба. Пусть в неутоленной досаде уйдет он, мертвый, к Девяти истокам. И уж тогда любой князек засмеется, указуя пальцем на Даня. Кто останется жив, кто будет мертв во владениях моих, что к северу от реки Ишуй, не знаю. Но и тогда ты, достойный муж, не избегнешь позора. С почтением отправляю тебе письмо и надеюсь, что ты со всей зрелостью мысли обдумаешь написанное.[52]

И наставник, обдумав, ответил:

– Принц ценит мужество храбреца и уповает на силу меча, но дело, от коего принц ожидает успеха, я считаю не до конца продуманным. Ваш подданный предлагает войти в союз с Чу, объединиться с силами Чжао, вовлечь в сговор также царства Хань и Вэй и только после этого пойти на Цинь. Только так можно победить Цинь.

Но принц остался недоволен такими словами. Как может волк договориться с лисой, а ленивый медведь с пронырливым зайцем? Что общего между оленем и холоднокровной жабой? Лишь то, что они явились на свет по прихоти Пань Гу.[53]

Нет, Дань не был доволен подобным ответом. Призвав наставника, он выказал ему свое недовольство. И напрасно мудрый Цюй У твердил притчу о прутьях и венике. Дань не желал взывать о помощи к соседям, которым не верил. Он был молод и нетерпелив, и обида его жаждала быстрого мщения.

– Сердце не может ждать! – сказал он.

– Тогда обратись к Тянь Гуану, – посоветовал мудрый Цюй У. – Он руководствуется сердцем, когда я полагаюсь на разум.

И наследник Дань призвал к себе Тянь Гуана. Тянь Гуан был сюэши, чьего совета добивались многие владыки. Но лишь немногие из этих многих знали, что в далеком прошлом Тянь Гуан был цыкэ – человеком, убивающим за деньги. Состарившись, он стал мудрецом, ибо смерть учит мудрости, но не отошел от дел. Наследник Дань встретил гостя низким поклоном.

– Здравствуй, учитель, – сказал принц. – Счастлив видеть вас. Гляжу на ваш нефритовый лик, и мнится мне, что явился спаситель, готовый защитить царство Янь.

Тянь Гуан кивнул.

– Что тебе нужно?

– Отомстить и спасти мое царство!

– Так отомстить или спасти? – тая лукавинку, полюбопытствовал мудрец.

Принц поколебался, но решил быть до конца честным.

– Отомстить!

– Хорошо! – сказал Тянь Гуан. – Месть – сладкое чувство. Я помогу тебе. Но для этого я должен подумать.

– Сколько тебе будет угодно, учитель! – склонился в низком поклоне Дань.

Тянь Гуан думал три месяца, вкушая лучшие яства и наслаждаясь любовью юных красавиц, каких приводил ему Дань. Наконец он призвал к себе принца.

– Тебе не нужно великое войско. Тебе не нужны многие богатыри. Тебе нужен лишь один человек, умелый, отважный и решительный.

– У меня много таких! – откликнулся принц.

– Кто, например?

– Герои Ся Фу, Сун И, У Ян.

Тянь Гуан задумался, после чего покачал головой.

– Нет, это не то. Ся Фу яростен, словно Ин-хо, но в гневе лик его красен, подобно лику Ин-хо. Это выдаст его. Сун И злобен, словно Чэнь-син, но в злобе лицо его темнеет, словно Чэнь-син. Он будет разоблачен. У Ян опасен, словно Суй-син, но в мгновенья опасности его лик бледнеет, словно диск Суй-син. Это не укроется от глаз слуг хоу Чжэна. Они не подходят для столь великого дела. Тебе нужен такой цыкэ, чье лицо не покраснеет в мгновенье ярости, не почернеет в минуту злобы и не обратится в мел в миг опасности.

– Ты знаешь такого, учитель?

– Да. Цзин Кэ – вот кто тебе нужен! Мозг его быстр, память верна, тело не знает усталости, а длань – пощады. Он не соблюдает приличий в малом, но стремится прославиться в великом. Он спас многих, а еще большим помог ступить на дорогу предков.

– Ты знаешь его? – спросил Дань.

Тянь Гуан кивнул.

– Лучше, чем кого бы то ни было.

– Ты можешь пригласить его ко мне?

– Да.

Принц заколебался. Приблизив губы к уху Тань Гуана, он шепнул.

– Но это должно быть великой тайной!

– Принц обижает меня! – ответил мудрец.

И Тянь Гуан отправился в путь. Тай-ян освещал ему путь днем, Тай-Чжэн светила ночью. Наконец мудрец достиг деревни, в какой жили Цзин Кэ и его приятель Гао Цзянь-ли. Цзин Кэ лишь недавно перебрался туда. До этого он жил в царстве Вэй и служил хоу Юаню.[54] Но Юань не слушал Цзин Кэ, и тогда тот переселился в Янь. А вместе с ним царство Вэй покинул собачник Гао Цзянь-ли, лучший из всех, кто познал душу цитры. Они поселились в одном доме. Цзин Кэ пил вино-цзю и слагал прекрасные песни. Гао Цзянь-ли тоже пил вино и услаждал слух звуками цитры. Очарованные этими звуками, богачи давали Гао Цзянь-ли деньги – полновесные цини. Еще больше циней давали Цзин Кэ: одни – за учебу владения мечом, копьем и кинжалом, другие – называя жертву, а третьи – чтобы не стать этой жертвой. Денег хватало, и друзья наслаждались неспешным течением жизни.

Когда Тянь Гуан вошел в их дом, Цзин Кэ пел, а Гао Цзянь-ли подстраивал под его слова нежные звуки цитры.

Прекрасен тихий день в начале лета,Зазеленели травы и деревья.Лишь я один тоскую и печалюсьИ ухожу все дальше, дальше к югу.

Все беспредельно пусто предо мною.Все тишиной глубокою укрыто.Тоскливые меня терзают мысли,И скорбь изгнанья угнетает душ.[55]

И звуки песни были столь прекрасны, что радостные слезы полились из глаз Тянь Гуана. Увидев мудреца, Цзин Кэ оборвал песнь и поднялся навстречу ему.

– Здравствуй, учитель, – сказал он, нежно отирая ладонью слезы со щек Тянь Гуана.

Когда-то давно Тянь Гуан учил Цзин Кэ владеть мечом и не бояться вида крови.

– Здравствуй, Цзин Кэ. Рад видеть тебя.

– Что привело тебя ко мне, учитель?

– Есть дело. Как раз для тебя. Не требуется соблюдать приличий и ждет великая слава. Наследник Дань готов дать тебе все это!

Убрать? – глазами спросил Цзин Кэ. Убрать, – глазами ответил Тянь Гуан.

– Кого? – спросил Цзин Кэ.

– Тебе понравится, – ответил Тянь Гуан.

– Согласен, – сказал Цзин Кэ. – Меня устраивает. Что я должен делать?

– Ступай к наследнику Даню. Он ждет тебя.

– Хорошо. А сейчас выпей вина. А потом мы будем петь песни, наслаждаясь звуками цитры.

– Не сейчас. Наследник Дань просил меня сохранить все в тайне, он не доверяет мне. Тянь Гуану стыдно жить под подозрением!

Сказав это, Тянь Гуан отвернулся к стене, заглотил язык[56] и упал бездыханным.

– Жаль, – вымолвил Цзин Кэ, накрывая покрывалом холодеющее тело учителя. – Когда-то он был хорошим цыкэ!

Гао Цзянь-ли налил вина, и они помянули чистую душу Тянь Гуана.

Дань принял Цзин Кэ и Гао Цзянь-ли с великим почетом. Правда, Дань был опечален смертью мудреца Тянь Гуана. И, говорят, наследник долго потом пребывал в беспамятстве, был сумрачен и мрачен.

Наследник Дань приблизил Цзин Кэ, поставив его выше прочих друзей. И это задевало их. И однажды гневный Ся Фу, желая задеть Цзин Кэ, спросил:

– Чем может такой, как ты, услужить наследнику Даню?

– Мечом и словом! – ответил Цзин Кэ, не желавший ссориться с отважным Ся Фу. Тот усмехнулся.

– Меч и слово имеет каждый из нас!

– Но меч разнится от меча, а слово от слова. Настал миг, когда требуются острое слово и безжалостный меч.