Читать интересную книгу Чужие пространства - Евгений Гуляковский

Роман не сразу узнал среди них ту, которую так хотел увидеть… Только когда Элия спрыгнула с коня и бросила на его круп широкий темный плащ, он сделал шаг ей навстречу и остановился, заметив предостерегающий жест одного из своих спутников.

Женщины спешились, увели коней и смешались с мужчинами, на краю поляны они остались вдвоем, находясь в нескольких шагах друг от друга.

Роману стал надоедать затянувшийся непонятный ритуал, но тут пропел охотничий рожок. Все россы вскочили в седла и умчались, а Элия взяла Романа за руку и повела за собой в глубь леса.

Заросли становились все гуще, ветви то и дело преграждали дорогу, а огромные толстые корни деревьев превращали тропу в подобие горной дороги.

— Куда мы идем? — не выдержал наконец Роман, решительно останавливаясь.

— Сегодня в лесу безопасно.

— Но я хочу знать! Мне надоело делать то, чего я не понимаю.

— У нас существует обряд — те, кто любят друг друга, приходят в ночь полнолетия к отцу деревьев, чтобы он благословил их. Эта ночь священна для всех живущих на нашей земле.

— А испытание?

— Если отец не дает благословения — люди не могут жить вместе.

Больше Роман ни о чем не спрашивал. Религиозный обряд? Возможно.

Наверняка не только это — в лесу была какая-то тайна, и он ощущал ее каждой клеточкой своего существа.

Странный, терпкий, волнующий аромат долетел из зарослей, с той стороны, куда они шли, и Элия счастливо засмеялась.

Возможно, в пьянящем запахе была разгадка той ликующей, бурной жизни, которая переполняла лес в эту волшебную ночь? Он не знал, но ему уже передалось от спутницы ощущение счастья и радостного ожидания. Дикая колония? Чуждое ему племя с непонятными обычаями, верованиями, устоями? Да, все это так. Жить здесь наверняка непросто. Но Роман понял, что в отличие от холодных, заполненных техническим прогрессом миров, облегчающих человеку существование, здесь люди бывают счастливы. А за прогресс порой приходится платить слишком высокую цену.

В конце концов в своих бесконечных скитаниях он нашел то, что искал. Ему нужна была эта женщина, этот ночной лес, этот пронизывающий все его существо пряный аромат. Лесные заросли раздвинулись, пропуская их на берег озера. Тропа уперлась в обрывистый берег. Кое-где из травы выпирали серые замшелые валуны. Вода, отражая свет луны, казалось, светилась сама, озаряя прибрежные кусты нереальным голубоватым светом. От озера веяло прохладой, а заросли исчезали в полосе тумана.

Не доходя до прибрежного обрыва нескольких метров, Элия остановилась.

Обрамленный уходящими в воду полосами тумана, перед ними возвышался лесной исполин. Во время своих странствий Роман насмотрелся на разнообразную растительность и не предполагал, что его может поразить вид дерева. Это дерево превосходило все, что способно было представить себе изощренное человеческое воображение.

Мягкий лунный свет высвечивал каждый листочек, каждую складку коры этого титана среди деревьев. Поражали не сами размеры дерева, хотя оно, несомненно, было огромным, поражала его величественность. Нечто такое, что сразу говорило тому, кто сюда приходил: «Перед вами самое великое дерево мира…»

— Это отец деревьев. В нем обитает дух моего народа. Он наказывает виновных и дарит удачу тем, кто не нарушает заветов предков. — Элия сложила руки у груди и шагнула вперед, собираясь опуститься на колени.

— Не надо этого делать, — сказал Роман, осторожно придерживая девушку за локоть. — Настоящие боги не требуют поклонения и никогда не грозят карой. Если я и вынес из своих странствий какую-то мудрость, то она именно в этом.

— А они есть? Ты их видел?

— Кого? — не понял Роман.

— Настоящих богов?

— Они всегда ускользают. Но они есть, потому что они с нами. Вместе с надеждой, вместе с тем чувством, которое соединило нас. Люди разошлись далеко по разным мирам. Они раздвинули горизонты своей Вселенной, но от этого, в сущности, ничего не изменилось. Потому что каждый раз, когда нам казалось, что последняя дверь открыта, вспыхивала за далекой, недостижимой линией горизонта новая радуга, возникала новая тайна, за которой почти всегда прятались новые боги, — и, возможно, все они лишь отражение одного и того же.

— Я не понимаю тебя… Дух этого дерева покровительствует всему живому, что существует в нашем мире. Мы не считаем его богом, скорее, это наш друг.

— Я знаю. Тем более он не нуждается в твоем поклонении.

— Откуда ты это знаешь? Ты чувствуешь его? Слышишь голос?

— Я не могу объяснить, но, по-моему, это так.

Элия прижалась к нему, и в прохладе ночи Роман ощутил теплоту ее тела и понял истинную цену этой мимолетной ласки.

— Пусть будет так, как ты хочешь. Отец говорил мне, что в этом месте устами людей говорят иногда сами боги.

Она замолчала. И только сейчас, отрешившись от своей странной задумчивости, Роман неторопливо снизу доверху осмотрел дерево. Теперь оно не показалось ему таким огромным, как с первого взгляда.

Ствол, невысокий, скрученный в множество узлов, скрывал в себе странные лица невиданных существ. Роману почудилось в них некое движение, словно дерево, увидев его, усмехнулось. Возможно, то была всего лишь игра лунного света и глубоких черных теней, прятавшихся меж складок коры лесного великана. Его корни углубились своими концами в воду озера. Казалось, какое-то гигантское существо прилегло отдохнуть на берегу, опустив усталые лапы.

Но самым удивительным была крона дерева. Невысокая, с тонкой прозрачной листвой, с первого взгляда она ничем не отличалась от кроны обычных деревьев, но теперь он разглядел в ней несколько уплотнений, похожих на гнезда больших птиц.

Там таились лепестки огромных цветов. Снаружи они выглядели зелеными, но сторона, обращенная внутрь, полыхала царственным пурпуром. Формой они напоминали ему цветы лотоса.

Лишь сейчас он понял, где был источник опьяняющего аромата, заполнившего весь лес.

Он стоял уже рядом со стволом. Лица дерева приобрели вдруг четкость и определенность. Их было несколько, обращенных в разные стороны. А внизу, между корней, травы и камней, улыбались толстые губы лесного царя.

Над ними расположился огромный бородавчатый нарост в форме носа и выше — наплывы надбровных дуг. Были ли там живые глаза? Этого он не знал. Зато не приходилось сомневаться в реальности цветения тысячелетнего великана. Несмотря на почтенный возраст, в нем все еще бурлили юные соки жизни.

— Слышишь ли ты меня, человек? — Едва различимый шелест листьев. То был шорох трав или реальный голос какого-то существа из числа тех, чьи мысли иногда пробиваются в сознание человека? Тот, кто научился различать внутренние голоса разумных существ, время от времени улавливает смутные отголоски, похожие на шум древесных соков. Был ли это такой голос? Он не знал. Замерев в почтительном молчании, Роман слушал…

Чтобы не чувствовать сгустившийся вокруг него ледяной холод, он нащупал в полумраке горячую ладошку женщины. Глаза Элии были закрыты. Запрокинутое вверх лицо казалось безжизненным. Какие грезы витали вокруг нее? Роман тоже чувствовал одуряющее действие цветочного аромата, но над ним он не был властен до такой степени, или он ошибался?

Странная ночь царила вокруг. Ночь, похожая на туман, наступавший от озера на сушу. Ночь неопределенных ответов, прозрений, вопросов, чередой идущих друг за другом. Ослепительных, как вспышка далекой зарницы, догадок, тут же закрываемых туманом сомнений…

«Сотни тысяч лет в недрах этого мира ждет своего открывателя древняя тайна, ключ беспредельных звездных дорог…».

Был ли то голос дерева или отголоски его собственных мыслей? Но почему тогда так отчетливо вспомнился ему именно сейчас ни с чем не сравнимый миг полета сквозь бездну, когда на краткую долю мгновения он почувствовал в себе силы управлять этим полетом, когда в мозгу вспыхнула звездная схема — паутина трасс, и он смог выбрать один-единственный из миллиардов путей…

Было ли это на самом деле? Ночь сомнений и вопросов все еще длилась. А туман вокруг дерева меж тем начинал уплотняться, вытягиваться, превращаясь в некоторое подобие стеклянных стен.

В образовавшейся зеркальной клетке остались лишь он, Элия и лесной царь.

И самым странным, самым невероятным было то, что в бесчисленном ряду взаимных отражений между двумя зеркальными плоскостями он видел куски берега, бесконечный ряд старых деревьев, но не видел ни себя, ни Элии…

Зато в глубинах этих открывшихся ему фрагментов неведомых и бесконечно чуждых пространств начиналось какое-то с трудом различимое движение. Появлялись и исчезали смутные тени. Два великана в черных плащах перепончатых крыльев рубились светящимися мечами.