С этими словами он снова начал рыдать, бормотать молитвы и рвать седую бороду.
– Тем не менее, – возразил я, – тебе, а также всем немощным старцам, женщинам и детям следует укрыться в безопасном месте, ибо не далее как завтра я соберу крепких телом и духом мужчин и постараюсь уничтожить всю нечисть, восставшую из древних могил.
Старейшина воззрился на меня в ужасе.
– Как? Ты хочешь разворошить осиное гнездо? Да ведь после этого адские исчадия налетят на нас целым роем и уничтожат всех до единого.
– Не исключено, – согласился я. – Но если вы будете сидеть сложа руки, они еще скорее перебьют поодиночке всех жителей деревни. Не лучше ли, о почтеннейший, умереть с мечом в руке, нежели покорно смириться с печальной участью? Но не думай, будто план мой безнадежен, ибо Аллах всемогущ и никто не может противиться его воле. Вспомни, разве нынешней ночью я не опроверг твое же утверждение о том, что демоны неуязвимы, убив одного из них? Ты был тому свидетелем.
Старейшина, однако, все еще смотрел на меня с сомнением.
– Но тогда, – сказал он, – ты должен будешь перебить их всех, пока светит солнце, ибо под покровом ночи, под луной и звездами они непременно возьмут верх.
– Вот почему я и предлагаю вам покинуть деревню и перебраться, разумеется на время, в тот храм, что находится на противоположном берегу.
– В языческий храм? Старейшина съежился от ужаса.
– Каковы бы ни были тайны того страшного места, – промолвил я, взяв старика за руку, – защищать его будет несравненно легче, чем деревню.
С этими словами я повел его к окраине селения, откуда можно было увидеть мелькающие в сумраке тени и горящие, хищные глаза.
– Разве я не говорил тебе об этом раньше? – шепотом промолвил купец. – Они, как стая голодных шакалов, следят за нами из тьмы. Следят и ждут.
– Интересно, – прошептал я, – долго ли еще они будут ждать? Ведь число и сила этих отродий Иблиса наверняка возрастают.
Старейшина поднял глаза на меня, потом обвел взглядом свое селение и снова устремил взор в сторону песков.
– Поступим так, как ты советуешь, – согласно кивнул он наконец. – И да не лишит тебя Аллах своего руководства и наставления.
* * *
Но тут забрезжил рассвет, и Гарун аль-Вакиль умолк.
– Почему ты остановился? – спросил халиф.
– О повелитель правоверных, – ответствовал Гарун, – я все еще не восстановил силы после своих долгих скитаний. Но если ты вернешься сюда вечером, я продолжу свой рассказ и поведаю тебе, что случилось со мною в долине нечистых призраков.
Халиф сделал так, как просил Гарун, и на следующий вечер вновь явился в мечеть.
И Гарун аль-Вакиль сказал...
* * *
На другой день, едва забрезжил рассвет, намеченный в предыдущий вечер план привели в исполнение. Старейшина повел женщин, детей и немощных стариков за Нил, где находился великий храм, среди руин которого – в том месте, где тянулась линия колонн, – предстояло воздвигнуть укрепление. Я же собрал крепких, способных держать в руках оружие мужчин и во главе этого отряда отправился по петляющей дороге к долине, служившей обиталищем гулов.
Должен сказать, о повелитель, что, дабы вступить в эту долину, надлежало пройти между двумя высокими и массивными каменными стенами, над которыми вились белесые пыльные облака. Тем не росло ни единой былинки, из песка выступали холмики черной гальки, а тусклые, обожженные солнцем утесы казались образованными из спрессованной пыли. Более всего я опасался, что гулы атакуют нас в этом узком проходе, однако в долину мы вступили без происшествий, и это побудило меня вознести благодарственную молитву Всемогущему Аллаху. Вместе с тем, озираясь по сторонам в этом подобном аду царстве раскаленного песка и камней, где не было ни малейшей тени, способной укрыть и спасти от палящего зноя, я ощущал иную тень – гнетущую и грозную, сопровождающую меня неотступно, ибо знал, что прибыл туда, где обитает и владычествует сама Смерть. Но потом мне вспомнилось, что безраздельно лишь владычество Аллаха, держащего судьбы наши в своей деснице, и я вознес молитву, дабы он уберег меня от тени крыльев Смерти.
Но положиться на Аллаха не значит бездействовать самому, и потому я первым делом приказал жителям деревни войти в открытые гробницы, надеясь, что мы настигнем нечистых гулов в их логовище. Так и оказалось, ибо во многих подземных помещениях среди нагроможденных, а порой просто сваленных в кучу иссохших тел нам удалось обнаружить злонамеренных ночных убийц. Вид этих тел поразил меня, ибо я сразу вспомнил, где видел нечто подобное. То было в городе Лилат-ах, в святилище, где стоял идол демонической богини.
Изумленный, я на долгое время впал в оцепенение, но, к счастью, со мной были другие, да и гулы были застигнуты врасплох неожиданным появлением в их темных укрытиях стольких людей и ослеплены ярким светом фонарей и факелов. Размахивая несуразно тонкими конечностями, они натыкались на горящие головни, как летящие на огонь ночные мошки.
В такой ситуации справиться с этими отвратительными и злобными, но ослабленными светом тварями оказалось не так трудно, как можно было ожидать, хотя, разумеется, деяние сие все равно было ужасно. Нам приходилось действовать во мраке подземелий, задыхаясь в пыли среди завернутых в пелены иссохших тел, – и все это, вместе взятое, воздействовало даже на самые храбрые сердца. Хуже того, с течением времени, по мере того как близился вечер, сила нечистых гулов и ярость их сопротивления возрастали, поэтому я приказал большей части дравшихся рядом со мной крестьян покинуть долину и перебраться за Нил до наступления сумерек, пока солнце стояло еще достаточно высоко.
Сам же я вместе с несколькими самыми смелыми и крепкими мужчинами задержался, ибо вознамерился до наступления темноты осмотреть ту самую гробницу, в которой, если верить рассказу старейшины, находился погребенный, но не умерший царь. Чтобы вступить в это прибежище самого мрачного чародейства, мне пришлось бороться с собственным страхом, но гробница оказалась заброшенной и почти пустой. Лишь на полу – как мне и рассказывали – валялись брошенные в спешке предметы погребальной утвари. Находился там и придвинутый к стене саркофаг с хорошо сохранившимся, окутанным пеленами телом. Вид мумии отнюдь не наводил на мысль, что при жизни усопший был демоном, однако на гробе было помещено изображение точно такого же существа, какое я убил прошлой ночью, спасая старейшину. Однако времени на то, чтобы размышлять над загадками и разгадывать их, у меня не было, и я приказал стереть гнусное лицо на саркофаге, а также магические знаки, заключенные в овальные рамки и, по моему убеждению, представлявшие собой гнусные языческие заклинания. Находилось там и некое заполнявшее половину помещения сооружение, с виду походившее на гигантский шатер, но выстроенное из покрытого позолотой дерева. Это строение я велел разобрать на доски и отгородить ими коридор. Пока мои помощники занимались этой работой, я достал из кармана талисман, найденный Мохаммедом Гиригаром и после долгих просьб и увещеваний полученный мною от его праправнука. Спрятав это изделие язычников так, чтобы никто не смог найти его и снова вынести на свет, я вывел людей наружу и велел опечатать вход в гробницу. Так, о повелитель правоверных, я надеялся сокрыть древние чары от людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});