Читать интересную книгу Мишн-Флэтс - Уильям Лэндей

– Брекстон появлялся?

– Нет, – сказал я. – Послушайте, Керт, а есть ли надобность такую силу пригонять?

– Ребята обучены действовать в опасных ситуациях, – отрезал Керт. – Заложники, массовые нарушения общественного порядка.

– У нас тут ни заложников, ни хулиганов.

– Шериф Трумэн, у нас в наличии опасная ситуация.

Я посмотрел на его костоломов – десять человек с оружием зверской убойной силы.

– Весь сыр-бор, чтобы одного парня повязать?

– Этот парень убил полицейского и прокурора. Думаешь, мы цацкаться с ним будем и дадим ему еще раз уйти?

– Понятно. А я-то решил, что ребята готовятся Северную Корею завоевать.

– Чтоб Северную Корею завоевать, нужно немного больше народу, – без улыбки ответил Керт.

Наверное, мы и дальше бы пикировались, но тут подъехали три легковые машины Гиттенса. В каждой из трех машин без опознавательных знаков сидело по четыре полицейских, тоже, так сказать, без опознавательных знаков – в штатском.

Одиннадцать ребят во главе с Гиттенсом – в джинсах и кроссовках и спортивных курточках и каждый с винтовкой – производили комическое впечатление на фоке поджарых мускулистых парней в черном. Только Гиттенс мог похвастаться спортивной фигурой. Остальные были лысоватые, за сорок, с пивными животами, с жирными физиономиями. Двое-трое – с одышкой. Таким комнату перебежать – проблема. А уж за Брекстоном по кварталу гоняться – смешно даже представить.

Поэтому так страшны винтовки в их руках.

Эти ребята только пулей могут догнать Брекстона.

Один из одышливых героев Гиттенса приветствовал спецназ по-школярски:

– Добрый день, многоуважаемые леди!

Гиттенс поздоровался с Кертом и бросил ему не без подколки:

– Спасибо, что прибыли для нашей поддержки!

Затем он добродушно приветствовал меня и Келли.

– Привет, Бен, тоже участвуешь в штурме?

Если наш недавний разговор и оставил осадок в его душе, то Гиттенс старался этого не показывать.

Занятная штука жизнь: с утра я еще был убийца, которому грозило пожизненное заключение, а вечером участвую в задержании убийцы.

Гиттенс велел своим ребятам снабдить Келли и меня подобающим «снаряжением».

Краснорожий апоплексический малый с сигаретой в зубах открыл багажник одной из машин и выдал нам по винтовке и бронежилету.

Получалось девять спецназовцев плюс Керт, полицейские во главе с Гиттенсом и мы с Келли. Двадцать четыре человека на одну лестницу, на штурм одной квартиры. Не многовато ли? Как во французских комедиях, только не смешно.

Гиттенс сказал:

– Мы идем первыми.

Керт так и взвился.

– Это мой штурм! Я главный в отделе по расследованию убийств. Первыми идем мы!

– Чушь собачья, – возразил Гиттенс. – Мои ребята знают округу как свои пять пальцев. И Брекстона знают в лицо. Так что первыми пойдем мы!

Керт так разнервничался, что даже каску снял.

– Послушай, Гиттенс, мать твою...

– Я гарантирую вам, сэр, у нас проблем не будет!

Керт стер пот со лба, потряс головой, снова надел каску.

– Эд, – сказал Гиттенс совсем другим тоном, – ты сам подумай, как Брекстон отреагирует, когда твои чокнутые десантники посыплются на него?!

Хотя Керт был выше чином и этот рейд был, вне сомнения, его прерогативой, в полиции не все решает ранг и приоритет. Иногда приходится лавировать. Без Гиттенса, который в здешних краях сквозь игольное ушко просочится, работа Керта никогда не будет по-настоящему эффективной. Поэтому с Гиттенсом надо было дружить – ради будущего.

– О'кей, – сказал Керт, – пойдем вместе. Точка!

Хуже компромисса придумать было нельзя. Разбившись на две-три подстраховывающие друг друга группы, мы могли надеяться на верный успех. А всей толпой... смех и грех!

Двадцать четыре лба на одной лестничной клетке – это гарантированный хаос. Дело даже не в том, что два начальника; в критический момент каждый действует самостоятельно. Но на небольшом пятачке двадцать четыре мужчины с винтовками и автоматами и сумасшедшим адреналином в крови...

Так или иначе, через минуту мы уже поднимались по лестнице дома номер сто одиннадцать.

На лестничной клетке было шумно – из квартир доносилось множество звуков. На одном этаже горланил грудной ребенок. На другом вопил телевизор и ссорились муж с женой («...немедленно! Что я сказал! Сейчас же!»). На третьем, на нашем этаже, разносился телевизионный «хохот из банки» – смех публики по ходу комедии.

Ну а мы слышали прежде всего свое тяжелое дыхание.

Небольшая лестничная площадка. Четыре металлические двери.

Гиттенс указал на одну из дверей – с табличкой «3С».

– Здесь, – сказал он шепотом. – Брекстон должен быть здесь.

Он повернулся ко мне и с улыбкой произнес:

– Вот они, огни большого города, кипение жизни! Хочешь постучать и объявить о нашем приходе?

– Я?

– Брекстон тебе доверяет. Не знаю, с какой стати, но он тебе чертовски доверяет.

– Не очень-то я в это верю.

– А тебя в это верить никто и не просит. Ну, будешь стучать?

Сам не знаю почему, я сразу же согласился. Мне хотелось очутиться в роли Арчи Траделла – испытать то, что он испытал в ту ночь, когда стоял на линии огня перед красной дверью... Более идиотской причины рисковать своей шкурой даже измыслить невозможно. Одно слово, молодость!

Керт стал возражать – конечно же, шепотом. Однако Гиттенс настаивал.

– Бен сам хочет. Раз хочет – надо разрешить.

– Бред! Совсем ты спятил, Гиттенс!

– Он сам хочет!

– Хватит вам, – сказал я. – Я иду.

Несколько спецназовцев уже «размазались» по стенам лестничной площадки. Я поднялся по последним ступенькам, оказался на лестничной площадке и шагнул к двери с табличкой «ЗС». Теперь я стоял на линии огня.

Хотелось присесть на корточки. Или плюхнуться на живот. Стоять в полный рост, расправив плечи, – это было работой. Приходилось следить за собой, чтобы оставаться в вертикальном положении.

Гиттенс подал сигнал рукой: «Время!»

Я громко постучал в дверь и крикнул:

– Полиция! Откройте! У нас ордер на обыск!

Теперь самое время кинуться на пол – или по ступенькам вниз. Увы, нельзя.

За дверью полная тишина.

Молчание и на лестничной площадке.

Из телевизора донеслось: «Не волнуйтесь, сэр, не успеете оглянуться, как вы уже окочурились!». И «хохот из банки» – «ха-ха-ха!».

В жизни бывают совсем даже не смешные совпадения.

Келли схватил меня за рукав и потянул прочь, на лестницу, с линии огня.

Уже стоя в безопасности, я крикнул снова:

– Харолд, это Бен Трумэн. Пожалуйста, открой дверь. Пожалуйста!

Мертвая тишина.

Потом за дверью кто-то негромко сказал:

– О'кей, о'кей, погодите секундочку.

У Гиттенса вытянулось лицо.

Он задумчиво-настороженно поводил глазами, затем сделал знак своим парням – давайте.

Двое обрюзгших полицейских с металлическим тараном двинулись к двери.

– Постойте, Гиттенс, – сказал я. – Там кто-то хочет нам открыть...

– Ждать нет времени, Бен. Ждать – это страшный риск. Вперед, ребятки! Поехали!

Я подумал: они здесь, чтобы убить Брекстона. Однозначно.

Бабах! Бабах!

Дверь распахнулась со второго удара.

Гиттенс первым влетел в квартиру. За ним – целая толпа.

– Полиция! Полиция! Полиция!

Я забежал чуть ли не последним. Передо мной была целая очередь.

Внутри царил хаос. Чтобы не сказать бардак.

По многокомнатной квартире бегали, размахивая оружием и дико вопя, то и дело сталкиваясь, то и дело опрокидывая мебель, напуганные собственным криком, вооруженные до зубов мужики.

– Полиция! Полиция! Полиция!

– Не двигаться! Всем лечь! Лежать!

Визг маленькой девочки.

Сама маленькая девочка.

Спецназовец хватает ее на руки, тащит прочь, в коридор, из квартиры.

Девочка орет благим матом.

– Не двигаться! Мать вашу, не двигаться! Покажи мне руки! Руки показать!

И оттуда же, сразу же за этим – ба-бах!

«Не волнуйтесь, сэр, не успеете оглянуться, как вы уже окочурились!»

«Ха-ха-ха!»

Керт и двое спецназовцев бегут в комнату, откуда раздался выстрел. Я за ними.

Это спальня. Односпальная кровать. Распятие над ней.

Два полицейских ползают по полу и что-то делают.

Еще вперед.

На полу человек. Над ним склонились полицейские.

Человек на полу – худой старик, негр лет семидесяти. На нем малиновая сорочка и белый воротничок проповедника.

Глаза закрыты.

Керт кричит:

– «Скорую помощь»!

Священник шевелится, перекатывается на бок. Хватает воздух ртом.

Керт разрывает его воротник. Не помогает, старик все равно задыхается.

– Отойдите! Всем отойти! Не путайтесь под ногами, козлы!

Мы рассыпаемся по стенам.

– Я в него не целился! Я его не убивал!

Это спецназовец. Лицо нашкодившего школьника. Под черной каской.

– Я приказал ему показать руки. Почему он не захотел показать руки? Я велел ему показать руки!