Ну я и дурак, думал Гай, все крепче сжимая зубы. Ну я и кретин… И как это он меня так легко расколол?!
– Ну и дорога, надо сказать, – тут Крысолов чуть не ударился головой о крышу кабины, – ну и водитель, надо сказать, адский… Ты имел в виду, что вот именно за это тебе прекрасно платят? И набор, вероятно, по конкурсу, охотников полным-полно?
– Нет, – выдавил Гай.
– Что, никому деньги не нужны?
Да что ж он не отстанет никак, подумал Гай почти жалобно. Ну чего ему еще надо-то?..
– Дорога, сами видите… Никому не охота по этой дороге… да еще мимо… ну, места такие. Мимо Пустого Поселка…
Крысолов заметно оживился:
– Пустой Поселок? Парень… словесник, филолог, фольклорист. «Актуальный фольклор в его саморазвитии», а? Купи у меня тему, дешево возьму, а хочешь, бери бесплатно… Тебя поощрят, «глубокие исследования молодого ученого», «юноша, вам уже готово местечко в аспирантуре»…
Гай прерывисто вздохнул. Ладно, смейся.
– Шагающие деревья!.. – продолжал потешаться Крысолов. – Гигантские пауки! Летающие кровососы! Ползучие запальцеукусы!.. Нет, серьезно? Ты мне про Пустой Поселок – в порядке лекции или ты в это веришь?..
Гай хмыкнул. Комичность ситуации заключалась в том, что самый яркий представитель «актуального фольклора» ехал с ним в одной машине.
– Ладно, – отсмеявшись, сказал флейтист. – Хорошо… Пустой Поселок. А что в нем страшного?
Гай молчал. Смотрел на дорогу.
– Пустой – ну и пустой себе… Ты вроде бы пустоты не боишься?
Гай зябко повел плечами. Про Поселок говорили всякое, и так живописно, что, не будь у Рыжей Трассы объездного рукава – нет, никто бы не сел здесь за руль. И он, Гай, не сел бы…
– Нет, парень, ну серьезно… ты в Пустом Поселке бывал?
Гай поперхнулся. Крысолов пожал плечами:
– Сам же говорил – «мимо езжу!» Он же на дороге лежит, неужто не бывал?!
– Прямая дорога, – наставительно сказал Гай, – не всегда самая короткая.
Теперь поперхнулся Крысолов:
– Да? Ну-ну… «Этот парень был смышлен, он не перся на рожон… Этот парень был смельчак, не мечом, а на речах»…
Гай тяжело вздохнул. Крысолов шутил, смеялся и подтрунивал, и поводов для беспокойства вроде бы не находилось, но в Гаевой душе зашевелились почему-то все прежние страхи; совершенно в соответствии с его душевным состоянием на небе сгустились тучи. День съежился, навалилась предгрозовая темень – и в этот самый момент впереди показалась развилка.
Старая дорога, не меняя направления, углублялась в лес и терялась за стволами; новая круто сворачивала вправо, к реке, намереваясь втиснуться между кручей и берегом, пробежаться по самой кромке и избавить путника от пути через Пустой Поселок. Гай решительно свернул.
За окном мелькнул дорожный указатель; далекая вспышка выхватила из мути трудноразличимую надпись «Объезд». Крысолов вдруг тихо засмеялся, и от этого смеха Гаю сделалось не по себе.
– Славный ты парень, – сообщил флейтист, все еще смеясь. – Хочешь, легендочку подарю? Украшеньице актуального фольклора? Про Того, кто живет под землей, и питается исключительно путниками. Объявится где попало, схватит жертву за что придется – и тянет, туда, под корни, глубоко-глубоко… И рытвины от него остаются – ну точно как от экскаватора… Не слыхал?
Земля вздрогнула.
Не гром – и молнии-то не было, глухой подземный грохот; фургон подскочил, на мгновение оторвав от земли передние колеса.
Тормознув, Гай едва не высадил лбом стекло.
– Легче, парень!.. – Крысолов еле успел подхватить свою сумку.
– Что это? – выдохнул Гай.
Крысолов улыбался – от уха до уха:
– Подземная тварь дебоширит, по всему видать… А что, страшно?
Гай ощущал вкус собственной слюны. Противный, надо сказать. Металлический.
– Все бы вам насмехаться, – сказал он глухо.
Крысолов поднял длинный палец:
– Запомни раз и навсегда. В моем обществе если чего-то бояться… ну, разве что меня. Остального бояться глупо, а я к тебе расположен… по-дружески. Следовательно, мой юный водитель в безопасности, следовательно, поедем, не век же здесь торчать, сейчас будет дождь…
И он подмигнул. И, будто желая подтвердить его слова, совсем неподалеку хлестанула молния и грохнул, расползаясь по небу, гром.
…Это был коротенький участок дороги, где ее прижимала к реке почти вертикальная глинистая стена, усыпанная, как изюмом, пятнышками стрижиных норок; теперь стрижи носились над бесформенной грудой камней и глины, которая была когда-то частью этой стены и которая завалила дорогу от обочины к обочине, не оставляя ни малейшей лазейки не то что для фургона – для бульдозера.
Гай соскочил на землю.
В потемневшую реку скатывались камушки; о возможности обвала говорено-переговорено, но укреплять стену – безумно дорого, да и зачем, не так часто тут проезжают… Ну, пару грузовиков в день, ну, мальчишка на фургоне с нутриями…
Гай поежился, воочию увидев, как кусок дороги под колесами оползает в реку, как вода выдавливает стекла… собственно, ему и выплывать было бы незачем. Потому что если за одну нутрию он еще в состоянии заплатить, то за десять, да еще с машиной…
Впрочем, ничего страшного. Обошлось; Гай перевел дыхание, жизнерадостно обернулся – и только теперь вдруг понял.
Крысолов сидел в кабине. Молчал, смотрел, обнажая в улыбке великолепные белые зубы.
Вот так. Вот так одно обещание, данное в надежде на легкий исход, оборачивается… совершенно другим обещанием. Думать надо было раньше, теперь плачь-не плачь…
Да черт с ней, с нутрией поганой!.. Да жила бы под мостом, заплатил бы Гай, не облез бы…
Он что обещал-то?! СЕГОДНЯ доставить пассажира В ЛУР? А как он доберется, если дорога закрыта? Через ПУСТОЙ ПОСЕЛОК?!
Хлынул ливень.
Ливень долго ждал этого момента и теперь едва не захлебывался от злорадства; рубашка вымокла сразу и противно прилипла к телу, вода текла по волосам и заливалась за шиворот, бесновался ветер, ноги разъезжались в рыжей грязи, капли лупили по щекам, скрывая от посторонних глаз постыдные, злые слезы.
– Зачем? – спросил он у Крысолова. – Что я вам сделал? И зачем так сложно – не проще сразу шею свернуть?!
Губы Крысолова дрогнули, Гай скорее увидел, чем услышал – «Садись в машину».
И не сдвинулся с места – стоял, чувствуя, как сбегают по спине холодные ручейки дождя.
– Садись в машину, – повторил Крысолов, и Гай понял, что не ослушается. Кишка тонка.
Он медленно взобрался в кабину, на свое место; вода лилась по стеклам, закрывая мир, а Гаю и не хотелось на него смотреть – он скорчился, обняв мокрые плечи мокрыми руками.
– Ну-ка, посмотри на меня, – негромко велел Крысолов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});