— Сколько до выхода из аномалии? — не отрываясь от окна, спросил Кузьмин.
— Десять минут, — ответил пилот.
— Нельзя ли как-нибудь увеличить скорость? — поинтересовался Кузьмин.
— Нет, слишком сильный боковой ветер.
— Ясно.
Щупальце тем временим, выросло ещё больше. Через секунду коснулась корпуса. От соприкосновения отросток сразу потемнел, а сам шар дернулся, но не стал скакать, как маленький вокруг, а медленно отлетел. Едва шар-гигант воссоединился с остальными, как по скопищу шаров прошла волна, а затем шары стали тесней прижиматься друг к дружке. Прошло ещё минуты четыре, прежде чем все шары слиплись.
— Сколько до выхода? — вновь спросил Кузьмин, и в его голосе впервые сквозило напряжение.
— Пять минут, — последовал ответ.
— Вашу мать! — вдруг выругался рулевой. Он крутанул руль, разворачивая дирижабль влево.
Кузьмин схватился за поручень, чтобы не свалиться, но когда он взглянул, то увидел причину столь поспешных действий. На дирижабль несся чудовищно огромный шар, примерно в треть от дирижабля, поэтому рулевой поспешил развернуть судно носом к пытающемуся его протаранить шару.
— Не успеем, — выразил всеобщее мнение Стас.
Через несколько секунд шар-великан врезался в левый борт. Тех, кто не успел крепко ухватиться, бросило на пол. Судно от удара накренилось и упавших людей понесло к правому борту.
Аглая даже не поняла, как оказалось на полу, затем она, к своему ужасу, почувствовала, что пол наклонился и её несет к правой стенке кабины прямо на крепление для огнетушителя. Самое страшное было то, что сам огнетушитель отсутствовал, а на его месте осталось похожее на ухват крепление, которое могло запросто пробить бок женщины. Аглая попыталась уклониться или хотя бы перевернуться на живот, но её усилии не увенчались успехом, опасные штыри неумолимо приближались. Отчаявшись, Аглая закрыла глаза. Удар был не столь болезненный, как того ожидала женщина. Задержав дыхание, Аглая прислушивалась к своим ощущениям, но как ни странно, боли не чувствовалось. Женщина открыла глаза и с удивлением заметила, что силовой кокон, в которые маг «одел» всех находящихся на дирижабле, перед входом в аномалию, удерживал её тело в нескольких миллиметрах от опасных штырей, не позволяя им впиться в бок. Едва она перевела дыхание, как дирижабль сотряс чудовищный удар, корпус судна заскрипел, от крепежных болтов отлетели лоскутки краски. На приборной доске, словно взрыв фейерверка, замигали красные лампочки. Кузьмин взглянул на монитор наружного наблюдения — вся носовая часть была смята, а огромный шар на треть вошел в корпус. Кузьмин переключил монитор на камеры внутреннего наблюдения.
— Ни фига себе, — прошептал Юрий, когда увидел картинку.
Часть обшивки порвалась от удара, будто это была бумага, а не листы алюминия.
— Командир, смотрите! — вдруг воскликнул рулевой.
Кузьмин оторвался от монитора и посмотрел в сторону, куда указывал рулевой. За окном зеленое свечение усилилось, особенно в области, где врезался шар. Казалось, оно стекалось к пробоине, становясь все ярче.
— Смотрите! — послышался удивленный голос Аглаи.
Кузьмин резко обернулся, готовый броситься на помощь жене, но ей ничего не угрожало.
— Посмотрите на стены, — указывая в противоположную сторону от себя, дрожащим голосом произнесла женщина.
Кузьмин быстро огляделся, но ничего странного не увидел.
— На что смотреть? — переспросил он, не найдя того, что так удивило жену.
— На стену!
Юрий вновь уставился на стенку рубки, но вновь ничего не увидел.
Наверно мы все потихоньку сходим с ума, — мельком подумал он, продолжая рассматривать стены рубки.
— Не может быть, — тихо произнес Кузьмин, заметив, наконец, как стены рубки светятся изнутри зеленым светом. Вернее, светилась не вся поверхность, а появившиеся на ней какие-то знаки. Юрий вскочил с места и подбежал к стене. Так и есть — прямо перед ним был знак, напоминающий китайский иероглиф. Кузьмин приложил к нему руку, но почувствовал только холод обшивки. Он огляделся в поисках других знаков и быстро их увидел — они шли полосами, иногда пересекаясь с такими же знаками, но идущими по вертикали.
Ребра жесткости, это ребра жесткости, — осенило вдруг Юрия, и чем ближе к месту, где врезался шар тем четче, ярче становились знаки.
— Смотрите, что творится! — крикнул Стас, взглянув на монитор.
Кузьмин подбежал и развернул дисплей к себе, его глаза расширились. То, что показывали камеры внутреннего наблюдения, переплюнуло эффекты Мосфильма и Голливуда вместе. Врезавшийся шар понемногу проваливался вовнутрь, разрывая оболочку дирижабля, однако это продолжалось недолго, а именно до того момента, пока кромки разорванного металла, не стали зеленеть. Окружность разрыва также была залита зеленоватым светом. От многочисленных знаков и это свечение становилось все ярче. Затем знаки стали соединяться между собой тонкой нитью. Вскоре участок разрыва стал напоминать паутину, в центре которой находился шар, при этом он тоже изменялся. Часть шара, видневшаяся в пробоине, постепенно продавливалась вовнутрь, превращаясь в огромную каплю. Она росла на глазах, наливаясь все больше, на её боках появились выпуклости, из которых тут же стали расти щупальца.
— Да что же это за хрень, — в ужасе застонал Стас, наблюдавший за происходящем из-за спины Кузьмина.
— Не знаю, — ответил Юрий, — но чувствую — если мы что-то быстро не придумаем, нам конец.
Кузьмин отвернулся и направился к магу. Тот по- прежнему сидел в позе «лотос» в углу рубки.
— Андрей, ты слышишь меня? — спросил Юрий у мага, подойдя почти вплотную.
Соловьев никак не отреагировал.
— Андрей! — громче позвал Кузьмин. — Андрей, нам нужна твоя помощь!
Маг сидел молча, будто статуя.
— Андрей, да очнись ты! — заорал Юрий и схватил чародея за плечо, пытаясь растормошить его. Но, едва коснувшись мага, Кузьмин замолчал. Ему показалось, что он провалился в бездну космоса, окружающий мир исчез, осталось только холодная чернота, которая обволокла его и давила своей безмерностью. Это продолжалось, может секунду, может час, а может всю жизнь, а затем яркая вспышка ослепила Кузьмина, а сковывающий холод сменился опаляющим жаром. Юрий почувствовал, что ему не хватает воздуха.
— Что ты здесь делаешь? — перед Кузьминым возникло лицо мага, причем оно напоминало скорее маску, чем лицо живого человека.
— Я, я не знаю — испуганно произнес Юрий, ощущая каждой клеткой своего тела опасность, которая буквально витала вокруг. Темноту пронзили несколько молний, и вслед за этим задул ветер. Кузьмину показалось, что в его тело вонзилось тысячи ледяных иголок, обжигая разум чудовищной болью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});