что уже не могу, а всё ещё хочу». Это важная, говорящая деталь. Они чувствовали, что они хотят управлять Россией, но уже ею управлять не могут. Они бездетны, бесплодны, в том смысле, что их дети, как «Фома Гордеев», хотят другого. И вот, между прочим, в надежде на этих детей и базируется моё представление о светлом будущем России.
«Эхо Москвы», 28 февраля 2019 г.
Всего через десять лет после издания биографии Максима Горького Быков решил ознакомиться с его творчеством. И с удивлением узнал, что Иван Бунин совершенно прав. Не только Яков Маякин, но и его кум Игнат Гордеев, и зять Африкан Смолин из «Фомы Гордеева», владелица пароходной компании Васса Железнова из одноимённой пьесы, фабрикант Илья Артамонов из «Дела Артамоновых» и многие другие горьковские купцы — яркие и сильные персонажи. Неудивительно, что поволжские миллионщики Николай Бугров, Александр Зарубин, Яков Башкиров и многие другие с интересом читали Горького, а предприниматель и меценат Савва Морозов дружил с ним до конца жизни.
Увы, сам Быков читал Горького крайне невнимательно. Очерк «Н.А. Бугров» может найти в интернете любой желающий. Никаких гимназисток там нет, как и признания миллионера в половой немощи. Наоборот, купец не без гордости бросает: «А слышали вы — про меня сказывают, будто я к разврату склонил многих девиц?… Не потаю греха, бывали такие случаи». И на вопрос о реальности Маякина Горький утвердительно не отвечает, но собеседник считает, что похожие люди есть, и видит в нём пример для подражания:
«Не всё в книге вашей верно, многое же очень строго сказано, однако Маякин — примечательное лицо! Изволили знать такого? Я вокруг себя подобного не видал, а — чувствую: такой человек должен быть! Насквозь русский и душой, и разумом. Политического ума…
И, широко улыбаясь, он прибавил весело:
— Очень поучительно подсказываете вы купцу, как ему жить и думать надобно, о-очень!
…Вот говорите — Маякин — лицо выдуманное? А Яшка Башкиров (совладелец компании «Торговый дом Емельяна Башкирова с сыновьями», в 1883–1890 гг. председатель Городской думы Нижнего Новгорода — «ИстЛяп») доказывает, что Маякин — это он, Башкиров. Врёт! Он — хитёр, да не так умён. Это я к тому, что цветы можно выдумать, а человека — нельзя! Сам себя он может выдумать, и это будет — горе его. Вы же сочинить не можете человека. Значит — похожих на Маякина вы видели. И, ежели имеются, живут люди, похожие на него, — хорошо!»
Он нередко возвращался к этой теме.
— В театрах показывают купцов чудаками, с насмешкой. Глупость. Вы взяли Маякина серьёзно, как человека, достойного внимания. За это вам — честь».
Та же история и с купеческими детьми из «Фомы Гордеева». Не принимает отцовскую жизнь, спивается и сходит с ума лишь Гордеев-младший. Прочие успешно ведут бизнес, только одеваются не в картузы и сапоги, а в цилиндры да штиблеты. Сын Маякина унаследовал канатную фабрику отца, зять Якова Тарасовича строит кожевенный завод, да ещё с шурином организовал торговый дом «Тарас Маякин и Африкан Смолин».
Непонятно одно: открывал ли эту страницу сам Быков. Да и вообще, сам ли он писал свой очерк о Горьком?
В повести Чехова «Дуэль» дьякон Победов — единственный, кто что-то делает
Дмитрий Быков, писатель и литературовед.
Важнейший сюжетообразующий элемент литературы XIX века — конфликт двух архетипических героев — лишнего человека и сверхчеловека. Это дуэль лишнего Онегина и молодого гения Ленского. Печорина и Грушницкого. Павла Кирсанова и Базарова. Долохова и Пьера. У Чехова она доведена до абсурда в его повести «Дуэль». Там сталкиваются абсолютно лишний Иван Лаевский и железный Фон Корен. Но их дуэль срывает дьякон Победов. И это новый герой, который приходит на их место. Он единственный в этой повести, кто что-то делает».
«Аргументы и факты», 12 октября 2017 года.
Объявив сверхлюдьми нескольких совершенно разных литературных персонажей, Быков обоснования ради занялся подтасовками. В «Евгении Онегине» Пушкин допускает, что не погибни Ленский на дуэли, в нём мог бы проснуться подлинный талант….
Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рождён;
Его умолкнувшая лира
Гремучий, непрерывный звон
В веках поднять могла. Поэта,
Быть может, на ступенях света
Ждала высокая ступень.
Его страдальческая тень,
Быть может, унесла с собою
Святую тайну, и для нас
Погиб животворящий глас,
И за могильною чертою
К ней не домчится гимн времён,
Благословение племён.
…Но дополняет, что с тем же успехом его могло и не оказаться.
А может быть и то: поэта
Обыкновенный ждал удел.
Прошли бы юношества лета:
В нем пыл души бы охладел.
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стёганый халат;
Узнал бы жизнь на самом деле,
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел,
И наконец в своей постеле
Скончался б посреди детей,
Плаксивых баб и лекарей.
Однако всё это не более чем размышления над несбывшимся будущим покойника. Над банальными же виршами, которые успел написать Ленский при жизни, Александр Сергеевич изящно издевается.
Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль,
И романтические розы;
Он пел те дальные страны,
Где долго в лоно тишины
Лились его живые слёзы;
Он пел поблёклый жизни цвет
Без малого в осьмнадцать лет.
Также перевирает Быков и героев чеховской «Дуэли». Почти все её персонажи работают. Зоолог фон Корен изучает черноморских медуз и готовится к экспедиции на Дальний Восток. Доктор Самойленко служит в госпитале, а отсутствие больных на момент действия повести не его вина. Прочие персонажи тоже при деле: один в лавке торгует, другой кабак держит, третий в полиции служит… Бездельничает чиновник Лаевский, но и он, когда едва не получил пулю в лоб, за ум взялся. Как и дьякон Победов, в итоге решивший отправиться в экспедицию с фон Кореном, хотя до того, подменяя уехавшего лечиться коллегу, в основном удит рыбу. Честно признаваясь в лени и раздолбайстве:
«— Вы опять на пристань бычков ловить? — спросил зоолог.
— Нет, жарковато.
— Пойдёмте ко мне. Вы упакуете у меня посылку и кое-что перепишете. Кстати, потолкуем, чем