Дальше я не слушаю.
Прозвучавшая фамилия Кинишевых запускает в моей голове карусель из воспоминаний. Отвлёкшись на встречу с сестрой, на письмо матери, на разговоры о ней, я на время забыла о своей собственной истории. Но теперь услышав о Владимире Ивановиче, я вспоминаю о его сыне Костике, а следом думаю о Полянском. О том июльском вечере, когда мы встретились с ним у "Корзиночки", о его жгуче-чёрных глазах и о потных ладонях на моём теле. Вспоминаю, как легко и непринуждённо мы с ним болтали в машине, и каким кошмаром закончилась для меня наша встреча.
И одна страшная мысль ошпаривает меня словно кипяток. Я вдруг понимаю, что Полянский держался со мной так уверенно и свободно, потому что принял меня за другого человека. В тот вечер он думал, что перед ним Маша. Ведь это она пригласила его на свидание в Н-ске. И это многое объясняет. Например, его взгляд, улыбку или дурацкие шутки.
А дальше запускается цепная реакция. В моей памяти один за другим всплывают разные моменты, которые до этого были мне непонятны, а теперь кажутся до смешного очевидными. Только мне не до смеха. Скорее наоборот.
Мне хочется расплакаться от понимания того, что нашу встречу с Полянским организовала… моя сестра.
И что вся остальная "жесть" случилась со мной "благодаря" ей.
Пока Маша безмятежно перебирает пальцами махровые петельки своего халата, я обрушиваю на неё всё и сразу. Начинаю издалека.
— Да, — говорю, — повезло Костику, что ты выбрала не его…
Маша вскидывает голову и смотрит на меня, непонимающе хлопая глазами.
— Что ты сказала?
Я поясняю:
— Ну, Костик Кинишев. Помнишь такого? Сын Владимира Ивановича. Я говорю, повезло ему, что ты положила глаз на его друга Стаса Полянского. А то пришлось бы Костику самому участвовать в твоём спектакле под названием "Месть".
Маша продолжает разыгрывать из себя ничего не понимающую дурочку.
— Как ты сказала? Спектакль под названием "Месть"? — нервно смеётся она. — Это что? Прикол какой-то?
— Хватит притворяться! — рявкаю я, хлопнув ладонью по мягкому подлокотнику кресла. — Ведь это благодаря тебе, сестричка, я оказалась в усадьбе Полянских! Это благодаря тебе я потеряла девственность не в объятиях любимого человека, а с каким-то нажравшимся в стельку ублюдком! Признайся, что таким образом ты решила отомстить мне за выбор, сделанный нашей матерью! За то, что меня она когда-то оставила с бабушкой, в сытой городской жизни, а тебя обрекла на голод и страдания в Пригороде!
Маша вскидывает ладонь, мол, остановись. Но меня несёт словно снежную лавину с горы.
— Ах, как это мерзко, — говорю я, — использовать в своих целях влюблённого по уши мальчишку! Костик мне рассказал, как ты морочила Полянскому голову своими любовными переписками, а на свидание пригласила только через полгода. Скажи, он понадобился тебе, чтобы привести в действие свой гадский замысел? Верно? Интересно, ты сама придумала такой, к-хм, необычный способ меня подставить или посоветовал кто-то?
Маша открывает рот, чтобы мне ответить, но я снова её опережаю:
— А как ты узнала мой номер телефона? Как узнала имя моего парня? Ты следила за мной? Ты видела нас вместе? — на этом я демонстративно хлопаю себя по лбу ладонью. — Ну, конечно! Ты видела меня на Садовой! Я ведь часто здесь бываю! У меня здесь подруга живёт! Вон её окна! Прямо напротив! — тычу пальцем в "густые" занавески, за которыми уже поздний вечер, зима, и, конечно же ничего не видать. — Господи, да зачем я гадаю! Вы ведь со Светкой сидели на одном форуме! Я сама видела вашу с ней переписку. Лиска и СуперКошка1234… Гениально! — театрально хлопаю в ладоши. — Я знаю, что в интернете Светка абсолютно неразборчива. Красуется во всех соцсетях, знакомится с каждым, не раздумывая. К ней не трудно втереться в доверие. Это она, моя безмозглая подруга, всё тебе выложила? И мой номер телефона, и про Кирилла, и мой адрес на Центральной. А потом ты нагрянула ко мне домой и довела до инфаркта мою бабушку. Ведь это ты принесла ей пояс от моего платья, который я оставила в твоей машине? Потому что ты и есть та самая незнакомка на белой иномарке. Знаешь, тебе очень идут черепаховые очки! Ты в них такая неузнаваемая! Кстати, с твоей стороны было очень "великодушно" подобрать меня у обочины адского перепутья! — я качаю головой из стороны в сторону. — Надо же, для воплощения своего плана мести ты использовала не только влюблённого в тебя друга, но зацепила и моих друзей тоже! Ладно, Светку, которая не ведает, что творит! Но как тебе удалось втянуть в это дело Карася? Ты что, заколдовала его? Я видела у него подробную карту Пригорода и разные фотографии. Я знаю, что он помогал тебе. Ты звонила ему. Вместе вы продумали каждую мелочь. По твоей указке он даже запер меня в своей квартире. Я просидела там одиннадцать грёбанных дней! Сколько ещё вы планировали меня удерживать? Или это был такой необычный способ от меня избавиться? Но стоило ли так заморачиваться, если можно было просто выкинуть меня в окно, как ты сделала это с Полянским? Ты же убираешь со своего пути всех неугодных! Правда? В своей мести ты жестока и беспощадна! Ну и как ты теперь себя чувствуешь? Тебе стало легче, когда ты отомстила всем своим обидчикам? Твоя душа, наконец, довольна, когда твоя "некудышная" мать, "жестокая" бабка и ставший бесполезным приятель мертвы, а сытая спокойная жизнь твоей "везучей" сестры бесповоротно разрушена? — я смотрю на её огромный беременный живот. — Хотя зачем я спрашиваю? Конечно, теперь у тебя всё хорошо…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На этом я замолкаю. Но не потому что мне больше нечего сказать, а потому что воздуха в лёгких больше нет. И пока я задыхаюсь от обиды и негодования, Маше удаётся, наконец, вставить словечко:
— Ты закончила?
Я молчу, а Маша говорит:
— Вот и прекрасно. А теперь послушай, как всё было на самом деле…
Глава 89
— Ты правда думаешь, что прочитав это письмо, я тут же бросилась разрабатывать план твоего уничтожения? — язвит Маша, уложив руки на беременный живот. — То есть я села за стол, положила перед собой альбомный лист и принялась строчить: "Пункт первый. Найти. Пункт второй. Разрушить жизнь. Пункт третий…" По-твоему, так это было?
Она смотрит на меня, вскинув брови, и ждёт ответа. А я сейчас дышать не могу, не то что говорить.
— Ни хрена подобного, дорогая! — между тем продолжает Маша. — Прочитав это письмо, я подумала, что у мамки от пьянства съехала крыша! Я подумала, что у неё белая горячка. "Сестричка-близняшка?! В Н-ске?! Что за бред!! Да быть такого не может!!" Я убрала эту бумажку с глаз долой и вернулась к своей обычной жизни. Я ходила на работу, занималась плаванием, танцевала по воскресеньям, готовила, стирала, убирала и думать забыла об этих каракулях. Я думала об отпуске. О маленьком домике с видом на белый пляж, о голубых волнах, о розовом закате и о парне, который обещал увезти меня к морю. Да, моя дорогая, я думала о Полянском! И ничего твой Кинишев не знает! Напомни, что он рассказал тебе? Что я писала Стасу любовные письма? Да, так и было. А ещё мы много целовались и дурачились под "Despacito", и съели тонну попкорна под сериалы от "Нетфликс". И он стал моим первым… Вот, погляди, — Маша оттягивает в сторону ворот халата, чтобы показать мне крошечное сердечко на правой ключице, — это тату я сделала на память о нашей первой ночи!
Она прячет картинку под махровый воротник и продолжает:
— Мы любили друг друга так, как никто не умеет. И мы прятали свою любовь от посторонних глаз. О наших отношениях не знал никто. Ни родители, ни друзья. Пока мама была жива, мы тайно встречались на "усадьбе Полянских". А потом Стас перебрался ко мне. Мы собирались прожить с ним долгую и интересную жизнь, но… — Маша вздыхает, — кое-что случилось…
— Что?
Этот вопрос сам собой спрыгивает с моих губ. А ведь ещё минуту назад я не могла произнести ни слова.