Поскольку этот «Юнкере» стал первым германским самолетом, сбитым истребителем в районе Саратова, к тому же сбитым женщиной, этот факт привлек к себе огромное внимание. Было объявлено, что «сбитый гитлеровский офицер Г. Маак руководил налетами на Саратов». Хомякова получила денежную премию в 2000 рублей, ей срочно присвоили звание старшего лейтенанта и назначили командиром третьей эскадрильи полка.
Командование люфтваффе не без оснований оценило рейды KG76 на Саратов как успешные, а германское радио официально объявило, что «немецкие летчики полностью разрушили крупнейший в России нефтеперерабатывающий завод».
Сумма ущерба была впоследствии оценена государственной комиссией в 25,5 миллиона рублей. 25 сентября Саратовский городской комитет обороны принял специальное постановление «О ликвидации разрушений на заводе имени С.М. Кирова». Несмотря на героические усилия коллектива завода, личного состава формирований МПВО, солдат Саратовского гарнизона, восстановить предприятие не удалось до конца 1942 года. Хотя формально считалось, что завод «мог работать» уже с 1 октября, неповрежденных емкостей для нефтепродуктов практически не осталось, что делало нефтеперегонку невозможной. В итоге продукция с крекинг-завода не поступала ни в октябре, ни в ноябре. Часть заказов пришлось в срочном порядке разместить на других предприятиях Поволжья. Так, нефтеперегонный завод № 2 «Нефтегаз» в Горьком получил задание выработать до конца года 10 000 тонн дизельного топлива и 1000 тонн мазута.
Всего с 16 по 25 сентября 4-й воздушный флот совершил 9746 самолето-вылетов. Как и во время штурма Севастополя, многие летчики выполняли по 4–5 вылетов в день и более. В результате получалось, что даже при небольшом количестве наличных боеготовых машин люфтваффе постоянно висели в воздухе над Волгой. Тот же гауптман Бётхер за указанный период 15 раз поднимался в воздух, атакуя разные цели в самом Сталинграде и его окрестностях.
Погоня за четырьмя зайцами
В то время как бомбардировщики и штурмовики 4-го воздушного флота утюжили Сталинград и его окрестности, 20 дивизий группы армий «А» продолжали операции на Северном Кавказе. Поскольку общий фронт здесь составлял уже около 500 километров, Листу с конца августа пришлось проводить разрозненные операции на разных направлениях. 1-я танковая армия наступала к Тереку, к нефтяным месторождениям в Чечне, а 17-я армия Руоффа продвигалась к Черноморскому побережью. 5-й армейский корпус наступал на Новороссийск, а две дивизии 49-го горного корпуса – на Туапсе и Сухуми.
Этих сил было явно недостаточно для достижения такого количества целей. Однако советская оборона вроде бы развалилась, да и войск к северу от Кавказа как бы не должно было быть. Посему командованию вермахта казалось, что 20 дивизий вполне достаточно. Возможно, если бы их все также поддерживали штурмовики и бомбардировщики, так бы оно и было. Но теперь подразделениям Листа приходилось идти вперед, не рассчитывая на люфтваффе.
Последствия этой авантюрной стратегии не заставили себя долго ждать. Уже в последнюю неделю августа темпы наступления группы армий «А» резко снизились. А к началу осени и вовсе сократились до 3–4 километров в день. Мало того что местность становилась все труднодоступнее, так еще и советское сопротивление неожиданно возросло. Увидев, что небо очистилось от самолетов с крестами, советские солдаты, еще вчера бежавшие отовсюду, теперь воспрянули духом. Кроме того, поставки топлива стали все хуже и хуже, особенно после того, как Рихтхофен лишил Пфлюгбейля всех транспортных самолетов.
Тем не менее немцам удавалось добиваться отдельных успехов. 1-й и 4-й батальоны горных стрелков захватили несколько перевалов на высоте 3000 метров. А 21 августа один отряд даже установил знамя со свастикой на Эльбрусе, самой высокой горе Кавказа. Карабкаясь по обрывистым горным путям почти 200 километров, горным войскам удалось перебраться на южные склоны горного хребта в 20 километрах от Сухуми. Впереди лежала прибрежная равнина, а за ней Черное море. Оборудовав позиции, горные стрелки ожидали боеприпасов и подкреплений, сброшенных с самолетов, но в данный момент им некому было помочь. Итальянский альпийский корпус, который также планировалось использовать здесь, вообще застрял в 1000 километрах к северу.
Не лучше обстояли дела и на других участках. Из-за острой нехватки топлива и 40-й танковый корпус генерал-лейтенанта Швеппенбурга застрял на берегу Терека. На его южном берегу окопались войска советских 9-й и 44-й армий. Форсировать Терек и занять Грозный можно было, как это недавно бывало в Ростове, за 2–3 дня, если бы наступающим войскам оказывалась такая же авиационная поддержка. К тому же советские самолеты, базировавшиеся на аэродромах вокруг Грозного, начали бомбить танкистов и возводимые ими понтонные мосты через реку.
В ответ на просьбы Швеппенбурга Пфлюгбейль направил к Тереку только III./JG52 майора Гордона Голлоба, которая по состоянию на 20 августа располагала 43 Bf-109, из которых только 28 находились в исправном состоянии. Впрочем, и этой авиагруппе хронически не хватало топлива и патронов. Так что впервые с начала операции «Блау» советским ВВС удалось добиться господства в воздухе хотя бы на одном участке.
«В секторе фронта в районе Терека у нас было не более четырех самолетов в оперативной готовности в любой момент времени, – вспоминал потом Голлоб. – Нам не хватало самолетов, нам не хватало топлива и боеприпасов. Мы вынуждены были действовать мелкими группами, чтобы поддерживать боеготовность, а также для того, чтобы иметь возможность еще и вести разведку перед линией фронта». Тем не менее с 14 по 29 августа пилоты III./JG52 записали на свой счет 32 сбитых самолета[144].
2 сентября IL танковому корпусу все-таки удалось переправиться на южный берег Терека, однако последующее продвижение шло очень медленно.
Тем временем к концу августа румыны стремительной атакой овладели большей частью Таманского полуострова. Причем без поддержки люфтваффе, пользуясь только своей собственной авиацией. В частности, Анапа была захвачена в духе наполеоновских войн – стремительной кавалерийской атакой с саблями наголо. Все Азовское море оказалось в руках оси. В последние дни августа и в ночь на 1 сентября остатки советских войск прорвались через Керченский пролив на кораблях Азовской военной флотилии. По пути они подвергались атакам итальянских и немецких торпедных катеров, однако те, в отсутствие авиации, смогли нанести лишь минимальный ущерб. К тому же погода на море в эти дни была плохой. В результате большей части судов удалось достичь Новороссийска.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});