Читать интересную книгу Криппен - Джойн Бойн

— Вы не вправе себя винить.

— И все же я себя виню, инспектор. Посмотрите, сколько я причинил хлопот. Меня допрашивает полицейский из Скотланд-Ярда, и теперь правда обязательно раскроется. Все ее узнают. Меня будут жалеть и в то же время презирать. А во всем виноват лишь я сам.

— Боюсь, что правда раскрывается всегда, доктор, — признался Дью. — В любом случае одна из подруг вашей жены не поверила вашей истории до конца. Возможно, будет лучше, если вы сами им расскажете? Не забывайте — вы здесь не жертва, а пострадавшая сторона. Быть может, вам посочувствуют. — Инспектор не верил собственным словам, но решил, что произнести их необходимо. Он взглянул на свой хронометр. Почти час. — Прежде чем вернуться в контору, я собирался слегка перекусить, — сказал он. — Не хотите составить мне компанию?

— Вы серьезно? — спросил Хоули, удивленный дружелюбием инспектора. — Не шутите?

— Ни в коей мере. Честно говоря, не люблю я вести подобные дела. Выпытывать чужие семейные тайны. Мне от этого не по себе.

Хоули задумался. Если б у него был выбор, он предпочел бы, чтобы инспектор Дью немедленно покинул Хиллдроп-креснт и больше никогда не возвращался, но, похоже, на это надеяться не приходилось. Видимо, единственный способ выйти из передряги — довести мистификацию до конца.

— Да мне бы и не хотелось оставлять вас в таком состоянии, — сказал Дью, и в его голосе прозвучала истинная озабоченность.

— Хорошо, инспектор, — наконец произнес Хоули. — Спасибо, я охотно пойду с вами. Вот только накину пальто.

Он вышел из комнаты, а Дью встал у окна и посмотрел на улицу. Дети уже скрылись, хромая собачонка — тоже, и инспектор задумался: может, нужно было вмешаться в эту садистскую игру? Вероятно, бедное создание уже издохло. В животе немного заурчало, и Дью оглянулся: не возвратился ли хозяин. «Бедняга, — подумал инспектор. — Пришлось все выложить совсем незнакомому человеку». Вспомнив о миссис Луизе Смитсон и миссис Маргарет Нэш, он испытал к ним некоторое презрение: не совали б они свой нос в дела доктора Криппена, подумал Дью, этому невиновному человеку не пришлось бы делиться глубоко личным сведениями. Это подло. На мгновение ему даже захотелось обвинить их в том, что напрасно отняли время у полиции, но он знал, что это невозможно.

— Вы готовы, инспектор? — спросил Хоули, открывая входную дверь.

— Готов, — ответил тот и вышел вслед за ним на улицу Хиллдроп-креснт, а мрак и тишина остались на страже тайн, которые скрывал этот дом.

Они пообедали в небольшом ресторане недалеко от жилища Хоули в Камдене и вскоре выяснили, что у них масса общего. Во-первых, инспектор Дью, который был лишь на год старше доктора Криппена, точно так же стремился поступить на службу в полицию, как Хоули жаждал стать врачом.

— У меня были проблемы с родителями, — рассказывал ему Дью, весело поглощая полусырой бифштекс с грибами и жареной картошкой: все это он сгребал в кучу ломтем хлеба, оставляя на тарелке белые просветы. — В частности, с матерью. Она была убеждена, что эта работа не подходит для приличного молодого человека. Хотела, чтобы я стал юристом или священником, но меня не привлекало ни то, ни другое. Понимаете, не нравилась мне эта форменная одежда. У одних — парики, у других — сутаны. Я мыслил иначе. Поэтому настоял на своем и по-прежнему держу палец на курке. Инспектор Скотланд-Ярда Дью — прошу любить и жаловать. Впрочем, она так до конца с этим и не смирилась. Даже когда я начал продвигаться по службе, мать все равно была во мне разочарована.

— Моя была точной такая же, — признался Хоули. — Но она считала профессию врача богохульной. Думала, что каждый, кто пытается вылечить болезнь, восстает против господней воли, которую называла «прекрасной Божьей работой». Сама никогда не принимала лекарств и даже отказывалась перевязать рану, чтобы остановить кровь. Знаете, сожгла даже мои экземпляры «Американского ученого».

— Боже правый. Но она, наверно, стала гордиться вами, когда вы закончили университет. Ведь не каждому человеку хватает мозгов стать врачом.

Хоули задумался.

— Вряд ли, — ответил он, забыв о том очевидном факте, что так и не получил диплома врача. (Впрочем, он давно уже убедил себя в том, что это действительный факт. Немного поднапрягшись, мог даже припомнить отдельные эпизоды того дня. Вот он принимает диплом. Жмет руку ректору университета. В его воображении все это казалось реальным.) — По правде говоря, мы уже много лет не общаемся.

— Ну, так нельзя, — сказал Дью. — Я хочу сказать, до сих пор обижаюсь на мать за то, сколько препятствий она чинила на моем пути, но, клянусь господом, без нее не прожил бы и дня.

— Так, значит, она еще жива?

— О да. Восемьдесят четыре года, а здорова как бык. Раз в неделю мы с ней ужинаем, и она по-прежнему ведет себя так, словно готова отлупить меня, если не доем овощи. — Он слегка улыбнулся и покачал головой. — Их я тоже никогда особо не любил. Однако не могу представить ее себе другой, — добавил инспектор.

— Полагаю, моя все еще живет в Мичигане, — произнес Хоули, но воспоминания его не растрогали. — По крайней мере, никаких опровержений этого я не получал.

— И вам нисколько не интересно? Не хотите поддерживать отношения?

— Видите ли, инспектор, большинство людей, которым я доверял в своей жизни, меня предавали. Особенно женщины. Если уж говорить начистоту, я считаю, что мой характер был сформирован этими людьми и некоторыми обстоятельствами, связанными с ними, и я далеко не всегда мог гордиться собственным характером.

Дью нахмурился, заинтригованный словами собеседника.

— Это почему же? — спросил он.

— По-моему, я слабый человек, — признался Хоули, удивляясь, что так откровенно говорит с инспектором, но почувствовав в нем родственную душу. — Мне бывает трудно постоять за себя в тяжелых ситуациях. Моя первая жена была добрейшей души человеком, но если бы она была жива…

— Ваша первая жена? — удивленно переспросил Дью. — Не знал, что вы уже были женаты.

— О да. Еще в Америке. Много лет назад, в молодости. Ее звали Шарлотта Белл. Красивая и очень милая девушка. Мы прожили всего несколько лет, а потом я ее потерял. Она погибла в дорожном происшествии. Это была настоящая трагедия.

— Сочувствую.

— Не стоит. Это давняя история, и у меня больше не осталось никаких чувств. Я упомянул об этом лишь для того, чтобы подчеркнуть: будь Шарлотта жива, полагаю, она взяла бы надо мной верх. Она сильно отличалась от Коры, но, мне кажется, стала бы предъявлять определенные… требования. Не знаю, к чему бы это в конце концов привело, но мне часто кажется, все могло бы кончиться плохо.

— Как у вас с Корой?

— Ну да. — Хоули доел и отодвинул тарелку. — Хоть я, конечно, должен был об этом догадаться. Можно вам кое-что сказать, инспектор? Только чтоб это осталось между нами.

Дью кивнул. На мгновенье он забыл, что изначально встретился с доктором Криппеном по работе, и почувствовал, что за это короткое время они стали почти друзьями.

— Конечно, Хоули, — сказал инспектор, впервые назвав его по имени. — Вы можете полностью мне доверять.

— Этот американец, с которым она сбежала, — начал он. — Он был не первый, понимаете. Я знаю как минимум трех других человек, с которыми у Коры был роман. Во-первых, итальянский учитель музыки. Потом — актер, с которым она познакомилась на одном приеме. Мальчишка, которому не было и двадцати, — он жил с нами одно время. И я уверен, это далеко не все. Она вела активную светскую жизнь. Работала в мюзик-холле, понимаете.

— Да, вы говорили.

— По-моему, она пользовалась сценическим псевдонимом Белла Элмор из-за того, что Кора Криппен плохо звучало. Ей хотелось больше помпезности. Всегда хотела казаться другой. В этом ее беда, понимаете. Она не могла остановиться и задуматься: может, я просто обычный, рядовой человек? Без оборок. Без украшений. Ничего особенного. Просто заурядная женщина, надежды которой рухнули и разбились, как и у всех остальных людей. — В голосе его прозвучала горечь, инспектор Дью это заметил, но испытал не подозрение, а сочувствие к этому человеку.

— Вы были совершенно честны со мной, доктор Криппен, — сказал он. — Я это ценю.

— Извините, что смущаю вас. Просто после того, как я говорил многим, что она умерла, сейчас, когда сказал наконец правду, словно камень с души свалился. Такое облегчение.

— Вы меня вовсе не смущаете. Напротив.

Хоули улыбнулся. На минуту он даже подумал о карьере писателя: ведь он не только сумел на ходу выдумать правдоподобную историю, обманув выдающегося инспектора Скотланд-Ярда, но и, похоже, приобрел друга.

— Вот только, — сказал Дью, поразмыслив, — я, конечно, прошу прощения, что вновь затрагиваю эту тему, однако мне необходимо всего одно уточнение.