– Ну что, она тебе нравится? – спросил Ростислав, когда молчание слишком затянулось.
– Очень нравится, – Маша улыбнулась и нежно погладила куклу по волосам.
– Она олицетворяет надежду.
– Что олицетворяет? – Маша резко подняла на него глаза.
– Ну, так мне сказала продавец. Эта малышка олицетворяет надежду, на счастье. Хотя мне кажется, если и не знать этой легенды, всё это и так можно увидеть в её нежном личике и этих огромных глазёнках. Ты знаешь… Маша, что с тобой? – Ростислав стремительно обхватил её за плечи, как только заметил, что она, уткнувшись лицом в куклу, расплакалась. – Господи, что случилось? Тебе не понравилось? Хочешь, я верну её назад и возьму тебе, что-нибудь другое?
Маша подняла на него полные слёз глаза.
– Ни в коем случае. Ничего менять не надо, – она уткнулась лицом в его плечо. – Ты прости меня за эти слезы. Просто не смогла сдержать их. Знаешь, ведь встреча с тобой и эта кукла, олицетворяющая эти светлые эмоции, и есть моя последняя надежда. Ты просто угадал, и это меня растрогало до слёз.
Полонский улыбнулся и прижал её к себе, нежно касаясь губами её волос.
– Я подарю тебе твою надежду, о которой ты всегда мечтала. Обещаю. Ну а теперь побежали в гостиницу, а то опоздаем на ужин. А я жутко голоден, и, чтобы осуществить нашу с тобой мечту, должен подпитывать себя, чтобы дотянуть до лучших времён.
Маша улыбнулась, взяла его под локоть и, прижав к себе куклу, медленно направилась с ним в сторону стоявшего на парковке такси.
За ужином они были за столиком в одиночестве. Воропаев и Марго по-прежнему отсутствовали, и на звонки друзей отвечали уклончиво, ссылаясь на отсутствие аппетита и нехватку времени.
Ростислав проводил Машу до дверей номера и, попрощавшись, направился к себе. Но снова появился на пороге её комнаты спустя всего несколько минут.
Урбенина уже собиралась принять душ и переодеться ко сну, но тихий стук в дверь нарушил её планы. Она провернула замок и удивлённо на него посмотрела.
– Что-то случилось?
Полонский почесал кончик носа и слегка смущённо произнёс:
– Случилось то, что ночевать мне сегодня негде. Пустишь к себе?
– Но Марго появится, и я…
– Марго не появится. У них романтический ужин с Воропаевым в нашем номере, и сама понимаешь, продолжение его пройдёт бурно, и я буду там явно не к месту.
Маша смущённо улыбнулась.
– Рита, похоже, сдалась на милость победителя.
– Это точно. Только время они не подходящее выбрали. Могли бы и до дома потерпеть.
– Любовь не терпит отлагательств. Проходи, не стой на пороге. Поместимся как-нибудь. Не оставлять же тебя без приюта, – она улыбнулась.
– Надеюсь ты будешь столь добра, – ответил Ростислав, направляясь в комнату.
– Ты не будешь против, если душ я приму первая? Устала, с ног валюсь от усталости.
– Конечно, не буду. Иди. Я телевизор посмотрю.
Маша улыбнулась и скрылась за дверью ванной комнаты. Выкупавшись, она завернулась в махровый халат и, оставив Ростиславу чистое полотенце, вышла в спальню.
– Я тебе оставила чистое полотенце, а вот гелем для душа тебе придётся воспользоваться моим. Он фруктовый и возможно придётся тебе не по вкусу, но другой альтернативы у меня нет, извини.
– Не понравится? Напротив, я думаю, он мне очень понравится. Всегда интересно узнать, чем пользуется любимая женщина и чем от неё так дивно пахнет, – он склонился и нежно провёл носом по её шее, вдыхая тонкий аромат её кожи и мокрых волос.
Маша провела ладонью по его щеке, и когда он склонился к её губам, ответила на его поцелуй.
Ростислав медленно направился в ванную комнату, а она ещё долго смотрела ему вслед из-под полуопущенных ресниц. Ловила себя на мысли, что это их случайное соседство в эту ночь, её нисколько не смущало. Она понимала, что уже хотела остаться с ним хоть на несколько минут вот так совсем близко, рядом. Ощутить, каково это быть с ним в такой тесной близости всю ночь, всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Узнать, как он спит, на каком боку или спине, как он просыпается по утрам и что делает, едва пробудившись.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она невольно улыбнулась, почувствовав на своей щеке его пальцы.
– Чему ты улыбаешься? – раздавшийся его тихий голос совсем близко, заставил её медленно повернуть голову.
– Думала о нашем вынужденном соседстве.
– И что пришло тебе в голову? Только отвечай сразу, не задумываясь, – он притянул её к себе, обхватывая плотным кольцом своих рук.
– Думаю, что я совсем не против нашего такого вынужденного соседства.
– Правда? – он прищурил глаза.
– Истинная правда, – она погладила его по щеке пальцами и прикрыла глаза, как только он коснулся её губ своими.
Его ласки были нежными и неторопливыми и лишь спустя несколько минут сменились более настойчивыми и требовательными. Но ей не хотелось размыкать рук на его шее и останавливаться. Она крепче притягивала его к себе. И когда свет в комнате погас, приглушённый его пальцами, и он стремительно поднял её на руки, лишь только тогда её сердце волнительно забилось в груди.
Ростислав опустил её на кровать и сам лёг рядом. Он медленно покрывал поцелуями её шею и лицо, словно нежил и впитывал губами лёгкий оттенок её разливающегося по телу желания.
Но когда, развязав поясок на её талии, снял с неё халат и склонился над ней, почувствовал, что она под его руками, словно окаменела. Её тело дрожало, словно от сильной лихорадки, а отблески лунного света из окна, осветившие её лицо, заставили его невольно вздрогнуть, потому что она тихо плакала и слёзы безудержным потоком стекали по её щекам.
– Маша, что с тобой? – он сел на кровати и провёл рукой по её лицу.
Она обхватила кисть его руки и, уткнувшись в его ладонь мокрым от слёз лицом, расплакалась уже в голос.
– Прости. Слава, пожалуйста, прости меня! – она покрывала его пальцы поцелуями и плакала уже навзрыд.
Он слегка отстранил её от себя и, подняв халат с кровати, закутал её в него, накинул сверху одеяло и, поднявшись на ноги, включил свет и снова вернулся к постели уже со стаканом воды.
Маша присела и, приняв из его рук воду, выпила содержимое полностью, периодически останавливаясь и захлёбываясь от продолжающей бушевать истерики.
Забрав стакан из её рук, Ростислав крепко обнял её за плечи и прижал к себе.
– Успокойся, Машенька. Успокойся. Сейчас всё пройдёт. Ну, смотри, ты вся дрожишь, – он гладил её по волосам и ещё крепче прижимал к себе, словно пытался согреть и избавить её от сильной дрожи, что сотрясала её тело, хотя здраво понимал, что причина её непонятного состояния вовсе не в температурной лихорадке.
– Прости меня, пожалуйста. Я не хотела, чтобы так всё получилось. Пожалуйста, прости… – она жалась к нему, словно котёнок, крепко впиваясь ногтями в его спину.
– Не извиняйся, я сам виноват. Поспешил. Мы поторопились с тобой.
Она подняла на него свои глаза и отрицательно покачала головой.
– Ты ни в чём не виноват. Дело во мне… – она слегка отстранилась от него и опустила голову.
– Тогда расскажи мне всё.
– Я не могу. Мне стыдно говорить с тобой об этом.
– Стыдно? – Ростислав приблизился к ней и, развернув, взял её за плечи. – Маша, между нами не может быть понятия стыдно. Мы любим друг друга и должны знать всё о прошлом каждого из нас, если хотим построить настоящие и крепкие отношения. Никаких скелетов в шкафу, даже если они очень страшные. Я хочу знать, что случилось в твоей прошлой жизни? Что произошло, что так тебя сковывает? Что разрушило до основания всю твою жизнь? Я должен это знать, поверь мне. Потому что иначе я не смогу помочь тебе снова обрести себя и почувствовать себя счастливой женщиной. Прошу тебя, расскажи мне всё, – он коснулся её щеки губами.
Она, молча на него, посмотрела, и тяжело вздохнув, ответила:
– Хорошо. Я расскажу тебе всё. Только умоляю, чтобы ты не услышал, пообещай, что не будешь прерывать меня и задавать вопросов.
– Обещаю.