Мужчины едва успели рассесться и принюхаться к еде, как к столу с радостным и громким (пожалуй, попугаи кричали тише) воплем кинулась женщина. Копна черных кудрей ее была перехвачена алым шарфом, и эта деталь туалета была единственным украшением в типично-мужской, довольно грубой одежде. Однако сочную смуглую красотку такая обертка ничуть не портила, скорей уж придавала грубоватого шарма. Пиратка повисла на шее Кэлберта.
- Кэл! - орала она, стуча кулаками по спине и груди принца. - А говорили, ты больше не заходишь на Канвай! Брехали, принцем заделался!
- Реза, рад тебя видеть, - пробормотал мужчина, ловя ироничную ухмылку 'ага, влип, братец!' Джея и поспешил выкрутиться. - Так все и есть, вот Джей и Элия, мои брат и сестра.
- О, так может, нам тебя и сродственничков в заложники взять, высокородное высочество? - подал голос один из созерцающих представление моряков, по-видимому, 'член профсоюза пиратских капитанов', имеющих право голоса. Роста среднего, но очень широкогрудый и мускулистый, с коротким ежиком рыжих волос на голове и куда более богатыми зарослями по всему торсу и рукам. Такими богатыми, что моряк казался одетым в меховую рубашку. Даже красочные татуировки профессиональной тематики едва проглядывали сквозь щедрую поросль.
Пока в его голосе и сине-зеленых глазах было больше шутки, но в каждой шутке, если имеешь дело с такими серьезными ребятами, смеха лишь доля, а вот все остальное может обернуться любым боком, или даже острием.
- Попробуй, - охотно откликнулся Кэлберт, откинувшись спиной на стену таверны и поглаживая Резу, уютно разместившуюся на его коленях, по волосам, - А толку то?
- Как толку-то? Выкуп за тебя запросим королевский! - загоготал пират, стукнув пудовым кулаком по столешнице.
- Запросить можно, но что Лимбер сделает, я не король Лоулендский, заранее не скажу. На ум два варианта приходят. Первый: на Канвай высадится регулярная армия с принцем Нрэном во главе и не оставит от нашего уютного гнездышка камня на камне, второй: на меня вообще плюнут. Коль влип, выкручивайся, как можешь. По-любому выходит, выгоды с меня, как заложника, никакой, сплошной геморрой. А так я хоть взнос Рибастису уплачу! - Кэлберт, с не наигранной беспечностью рассуждавший о своем пленении, весело усмехнулся и вновь небрежно прошелся пятерней по роскошной гриве волос бывшей любовницы.
Та однако веселья не поддержала, зашипела, как рассерженная кошка, и прищурилась. Коготки на руках дикой красавицы предупреждающе скрючились. Она ясно давала понять остряку, что прежде выкупа за Кэлберта, ему придется озаботиться покупкой новых глаз. Потому как старые она, Реза, готова выцарапать немедленно, буде он соберется обидеть ее ненаглядного кавалера, и всю шерсть вместе с кожей с груди тоже посдирает.
Ничуть не устрашенный такой угрозой в беседу включился сидящий за столом с зубоскалом жилистый, светловолосый мужчина с холодными, прозрачно-голубыми глазами. Он деловито, будто взвешивал черешню на рынке, предложил:
- Можно продать вас кому-нибудь из врагов Лоуленда.
- Тут главное, не ошибиться с выбором кому продавать и не прогадать с ценой, а потом брать деньги и рвать с Канвая, да и вовсе с Уровня когти, и прятаться поглубже, потому что, коль Лимбер проведает, что вы его сынка иль дочурку продали с потрохами, точно весь остров ко дну пустит, - расхохотался Джей, включаясь в разговор. Попутно бог живо интересовался содержимым тарелки с супом.
- Хватит языками чесать, - не утерпев, рявкнул Гарвин. - У нас тут серьезный разговор намечается, а вы брешете, точно псы на кошака. Кэл клятву давал и верен ей, даже если под кинжалом на изумруде больше в Океане не ходит. Значит, меж собой мы все споры решать должны! Братство своих не продает, будь иначе, все бы уже с веревкой сплясали!
Поворчав для порядка, что кое-кто совсем от жары раскис, доброй шутки не понимает, пираты унялись. Куда занимательнее пустого перебреха было глазеть на Кэлберта и ту компанию, которую он приволок с собой. Не часто в 'Бочке' настоящие принцы с принцессами - боги Лоулендские - откушивать изволили, вернее, никогда прежде. Если все того же Кэлберта не считать. Ну да и не будь богов, одно то, что Кэл и Гар за один стол сели удивления стоило!
А Гарвин не заказывал даже кружки вина, он сейчас хотел одного - обещанного рассказа о сыне. Только ради этого он отказался от немедленной мести оскорбителю. Элия, понимая состояние мужчины, больше не стала мучить беднягу.
- Лигор, стихийник Кэлберта, твоей крови. Его сила столь ярка, что перепутать невозможно. Любой вампир-целитель подтвердит, одной капли испробовав, если с вопросом придешь. Паренек еще молодой совсем, но ветра вокруг него увиваются, - промолвила богиня, определившая семейное сходство по структуре душ, к плетению которой стала особенно чувствительна в последнее время, после борьбы и примирения с наследством Пожирательницы Душ.
- Где он? - немедленно спросил пират, веря и не веря одновременно, боясь поверить и жестоко разочароваться.
- На 'Разящем', вахту стоит. К вечеру на берег сойдет. Я вас познакомлю, - ответил за сестру принц.
На хмуром лице усача недоверие боролось с надеждой, подозрительность с робкой радостью, но в конце концов последние победили, и Гар кивнул, принимая план Кэлберта.
Сам, не знавший отца столь долго, принц-пират не желал такой участи никому, а уж тем более Лигору, замечательному пареньку, которому искренне симпатизировал. Знал, парень своим сиротством мучается, да и в детстве обид от сверстников натерпелся немало. А вот Гара, может, и стоило бы проучить хорошенько, оставив в твердой уверенности насчет мужского бесплодия - месть была бы хороша за пустые обвинения, брошенные по пьяному делу. Но, с другой стороны, Гарвин и так настрадался от своей позорной немощи изрядно. Иначе не стал бы кричать о ней на весь Канвай. Зато теперь новоявленный папаша будет терзаться сознанием того, что единственный, возможно, его потомок предан до беспамятства тому, кого он почитал недругом.
Только это чуть-чуть позабавило принца, усиленно пытавшегося сообразить, куда и как спровадить Резу, пока она не начала хамить Элии. Убивать бывшую подругу не хотелось. Вот только в том, что девять из десяти женщин, оказавшись в обществе Богини Любви, начинали вести себя как последние сучки, нарываясь на безобразную свару, принц уже успел убедиться. И наличие на принцессе Элии магической вуали, препятствующей детальному изучению внешности, никакой роли не играло. Чары затрагивали лишь мужчин, а девицы видели Светлую Богиню, как есть и, чувствуя могущественную конкурентку, сходу начинали задираться.