Читать интересную книгу Мистерия мести (антология) - Вадим Панов

— Господь милосердный, — пробормотал он. Так плохо ему ещё никогда в жизни не было.

Смешаться с толпой не составило труда — Слеза здесь работала так же, как старое доброе заклинание отвода глаз. Сам не свой, маг побрёл по ночной Венеции куда глаза глядят. Надо было убегать, скрываться — но сейчас Алессандро не мог заставить себя действовать. Больше всего на свете ему хотелось умереть… Он шёл сквозь дождливую ночь, и, как во сне, перед ним возникали то выгнутые спины мостов, то зыбкие зеркала каналов, то пристани с тычущимися в них тёмными тушами гондол, то странные, искажённые ночными тенями лица. Несчастливый маг Фоскари брёл по Венеции, точно призрак, — и поэтому, наверно, его никто не тронул.

Очнулся Алессандро, дрожа от холода. Светало. Над городом сгустился белый утренний туман. Маг обнаружил себя в центре города — недалеко от того места, откуда сбежал. Он медленно проходил под арками Старых Прокураций, мимо мощных колонн, мимо дверей закрытых лавок и кофеен. Площадь Сан-Марко, в иное время многолюдная, сейчас была пустынна, как земля в первые дни творения. Где-то высоко на карнизах сонно ворковали голуби. В тумане шаги Алессандро отдавались приглушённым эхом. Он вышел из-под арки и остановился перед собором Святого Марка. Крылатый лев глядел на него с фасада неодобрительно. Мол, зачем явился?

«Вот и всё, — с горечью подумал маг. — Осталось только утопиться в канале. Теперь я убийца, преступник. А ещё человек, потерявший всё… На что я потратил жизнь? Что совершил? Ничего, кроме зла…»

Воспоминание о разорённом палаццо розенкрейцеров нахлынуло на мага с такой силой, что он покачнулся. Было совершенно ясно, что отныне он изгнанник, вечно бегущий от опасности, потому что по следам его теперь пойдёт и Тайный Город, и люди — те, кто выжил в сегодняшней катастрофе. Работать, как прежде, над Источником Алессандро уже не сможет.

Никогда.

«Свою удачу, Слезу, универсальный амулет, и ту я должен уничтожить, чтобы обезопасить людей. А ведь когда я создавал её, я думал только о благе человеческом! Вот и получается, что единственная полезная вещь, которую я сделал в своей жизни, — это лак для мастерской Гварнери. Он в любых руках останется всего лишь лаком».

Алессандро по инерции прошёл ещё несколько шагов и остановился как вкопанный. Внезапная догадка поразила его. Даже чёрное отчаяние, в которое он впал, слегка рассеялось. Лев с фасада собора, казалось, глянул на него с удивлением.

Маг повертел свою мысль так и эдак. А ведь это возможно! Ему удавалось растворять мелкие кусочки Слезы в различных средах — так почему не удастся преобразовать её полностью? Он не уничтожит уникальный артефакт, но при этом сделает так, чтобы тот больше никому не причинил вреда. Ни одному человеку. Правда, насколько хорошо он будет работать, сказать сейчас сложно. Но этот вопрос не так важен. Важно, что Слезу можно сохранить — но не здесь, не в Венеции. Пьетро Гварнери — прекрасный мастер, но сейчас лучше всего было бы покинуть город. Зато Алессандро знал одного родственника Пьетро, живущего в Кремоне, тоже скрипичного мастера. Он имел репутацию человека, склонного к экспериментам, — так почему бы не обратиться к нему?

Кроме того, другого выхода, похоже, и нет.

Спустя десять дней Алессандро рискнул ненадолго вернуться в Венецию.

Задуманное ему удалось в полной мере. Он успел преобразовать артефакт и сбежать из города прежде, чем его стали искать. Теперь только время покажет, что же всё-таки получилось у отчаявшегося мага — новый предмет, наделённый магическими свойствами, или — ничего. Но, как бы там ни было, Слеза теперь совершенно безопасна. До полного преобразования должно было пройти несколько недель, однако ждать в кремонской гостинице Алессандро не стал — слишком дорого. К тому же он боялся надолго останавливаться в одном месте. Ему хотелось забрать кое-какие вещи из чердачной каморки в Канареджо, прежде чем окончательно пуститься в бега.

Маг приехал в родной город под вечер. Смеркалось, сеял мелкий противный дождь, от лагуны веяло холодом. Алессандро продрог и всю дорогу гадал, осталась ли в каморке хоть пара сухих поленьев. Он так погрузился в свои мысли, что даже забыл о вероятной опасности. Оттого голос, раздавшийся из сумрачного угла каморки, заставил мага подпрыгнуть на месте:

— Наконец-то, синьор Фоскари! Мы уже вас заждались.

Алессандро дрожащими руками зажёг свечу. На старой резной табуретке у стола сидел черноглазый франт. Светлый, шитый шёлком камзол, шейный платок, отделанный валансьенским кружевом, булавка с крупным чёрным бриллиантом — такой роскоши убогая комнатка не видала ни разу за всё время своего существования.

— Добрый вечер, синьор Фоскари, — франт учтиво приподнял треуголку.

— Добрый вечер, — ответил Алессандро и опустился на краешек кровати. Похоже, вопрос о дровах отпал сам собой. — Вы ведь Сантьяга, комиссар Тёмного Двора?

Франт кивнул, слегка улыбнувшись.

— Я вас примерно так и представлял… — пробормотал маг. — Что ж, полагаю, вы пришли по мою душу. Извольте. Терять мне уже нечего.

— Где ваша Слеза асуров, синьор Фоскари? — спросил франт тихо, но от его голоса у Алессандро по спине побежали мурашки.

— Вы её не найдёте, — ответил он так же тихо. — А если даже найдёте, то не сможете ею воспользоваться. И никто не сможет.

Тайный Город, наши дни

— И вы поверили ему на слово, комиссар? — поразился математик Тамир.

Сантьяга усмехнулся, плотнее запахнул дорогое кашемировое пальто. Ноябрьский вечер выдался безветренным, но холодным. Комиссар открыл портал в Брюсовом переулке — решил, что «ласвегасам» не помешает немного проветриться. Теперь все трое шагали под оран жевым светом фонарей к Большой Никитской. Впереди уже виднелся полукруглый фасад Московской консерватории.

— Вы меня обижаете, Тамир, — заявил Сантьяга. — Конечно, мы его проверили, а под «Заговором Слуа» не лгут. Но я и так знал, что он говорит правду — Алессандро был не из тех, кто умеет кривить душой.

— Почему вы не забрали артефакт? — полюбопытствовал Доминга, на чью долю выпало тащить саквояж с оборудованием для измерения магического фона.

— Забирать, по сути дела, было уже нечего. Вы наверняка уже поняли, что Фоскари сделал со Слезой? Он зарабатывал на жизнь в основном тем, что изготовлял скрипичные лаки очень хорошего качества. А масляный лак, да будет вам известно, делается из смолы, растворяемой в дистиллированном масле.

Тамир изумился:

— Вы хотите сказать, что он растворил в масле Слезу асуров?!

— Не только растворил, — усмехнулся Сантьяга. — Он нашёл скрипичного мастера, который согласился на эксперимент и покрыл один из своих инструментов этим лаком. Чтобы уж точно никто не смог восстановить артефакт. К тому времени, когда я разговаривал с Алессандро, спасти Слезу было невозможно.

— Но вы могли бы изъять скрипку!

— Мог, — согласился комиссар. — Но я посчитал тогда, что изобретение Фоскари после такой варварской обработки должно утерять магические свойства. Я посчитал, что оно больше не представляет ни интереса, ни опасности. К сожалению, я ошибся. К тому же я недооценил Алессандро.

— Вы? Недооценили?! — Доминга не поверил.

— Представьте себе. Но мы пришли, господа. Перед вами храм человской музыки — без преувеличения храм, челы свою музыку чрезвычайно ценят.

Ливорно, 1802 год

Декабрь выдался на редкость неласковым. От залива дул пронизывающий ветер, рыбацкие лодки глухо постукивали о причалы, дождь превратил терракотовые, прокалённые солнцем улицы Ливорно в серый зыбкий лабиринт. Потому горожане старались пересидеть непогоду за толстыми каменными стенами, возле жарко горящих очагов. Постоялые дворы и таверны были переполнены, игорные заведения почти не закрывались. Жизнь по-прежнему бурлила в портовом городе — но только не на улицах.

Алессандро Фоскари медленно поднимался по мокрой мостовой, кутаясь в шерстяной плащ. Подъём давался ему нелегко — в его-то годы! — да ещё мешал скрипичный футляр, который так и норовил сползти с плеча. Алессандро только что покинул игорное заведение, но старый маг сам не играл. Он помог там одному человеку. Помог проиграть. Потому что так было нужно ему, Фоскари. Нельзя сказать, что от этого становилось веселее на душе.

Он мёрз, досадовал на возраст, который не позволял двигаться быстрее, переживал, что тот самый, нужный ему человек куда-нибудь уйдёт и придётся ждать до утра, а так хочется спать. Но больше всего Алессандро боялся, что не успеет. Слишком долго ему пришлось выжидать, слишком долго искать того, на кого можно оставить свою ношу.

Магу было уже за девяносто. Сколько точно — он и сам не знал. Давно перестал считать годы.

До сих пор Алессандро Фоскари не мог понять, почему его тогда отпустили. Почему комиссар Тёмного Двора, один взгляд которого вгонял любого чела в трепет, не убил его, не забрал скрипку. Почему?.. После того памятного разговора в полутёмной каморке Алессандро покинул Венецию и никогда больше туда не возвращался. Спустя несколько месяцев он забрал из Кремоны свой заказ, внутренне поражаясь, что скрипка всё ещё его ждёт. И с тех пор жил с оглядкой, тихо, мелкими услугами, меняя съёмные комнаты и города.