Читать интересную книгу Сожжение Просперо - Дэн Абнетт

— Я отправился на Фенрис, потому что меня влекло то желание учиться и открывать, которое одолевало меня еще с детства, — произнес Хавсер, понимая, что начинает оправдываться. — На мое решение повлияло неудовольствие тем, что после долгой и преданной работы на службе Объединению меня просто отпихнули на второй план. Я был сердит. Расстроен. Я решил отбросить жалкое политиканство Терры, препятствовавшее моим усилиям, и как историк-культуролог предпринять чисто исследовательскую экспедицию на один из самых диких и загадочных миров Империума.

— Несмотря на то, что ты с самого детства боялся волков? — спросил Вальдор.

— На Фенрисе нет волков, — ответил Хавсер.

— Ты ведь знаешь, что есть, — прорычал Русс, его голос перерос во влажное рычание леопарда, — и знаешь, кто они.

Хавсер заметил, что у него слегка дрожат руки.

— Тогда… тогда, если вы ищете некую глубинную психологическую причину, возможно, дело в том, что я хотел встретить и преодолеть свою детскую фобию.

К ним присоединился Аун Хельвинтр. Перекатывая из ладони в ладонь полированные морские ракушки, он присел на одну из кушеток, которая прогнулась под его огромным весом.

— Вряд ли, — сказал он. — Думаю, это ключ. Страх. Этот особый страх. Он обладает силой. Думаю, именно с его помощью они смогли проникнуть в тебя. Но мы так и не смогли найти триггер, несмотря на то, что просмотрели все твои мысли во время хладной дремы, и то, насколько близко к разгадке удалось подобраться Длинному Клыку. Триггер очень хорошо замаскирован.

— Какой еще триггер? — не понял Хавсер. — Что за хладная дрема?

Константин Вальдор сверился с инфопланшетом.

— Среди многих других регалий у вас есть и Награда Даумарл. Вашу работу одобрили академики по внутренним системам. Некоторые ваши записи стали отправными точками для целого ряда исследований и открытий, которые оказали коренное и позитивное влияние на общество. Консерватория пользовалась значительным политическим влиянием.

— Это не правда, — сказал Хавсер. — Нам приходилось бороться за каждую толику власти.

— А другим политическим организациям разве нет? — спросил стоявший неподалеку Ралдорон.

— Нет, — Хавсер обернулся столь резко, что от него оторвался один из контактов. — Консерватория была научным проектом с обычными полномочиями. У нас не было особого влияния. Перед тем как я ушел, нас собралась поглотить администрация Гегемонии. Я не мог смириться с этим. И не говорите, что мы пользовались влиянием. Нас бросили волкам.

Он перевел взгляд на Волчьего Короля.

— Не хотел обидеть вас, сэр.

Русс вновь расхохотался, мельком сверкнув клыками.

— Попытайся больше так не делать, дорогой братец, — сказал Фульгрим. — Ты его пугаешь.

— Думаю, вы бы могли обрести немалое влияние, — заметил Вальдор. — Если хотите знать, сэр, вашим самым главным недостатком была наивность. В высших кругах власти ваш труд уважали и ему оказывали негласную поддержку. В остальных организациях политической машины Империума знали об этом. Они боялись вас. Завидовали. Но вы этого не видели и не знали. Распространенная ошибка. Вы были превосходным ученым, который пытался управлять организацией. Вам следовало продолжить научную деятельность и поручить вести дела тому, кто больше подходил для этой работы. Кому-то, кто обладал острым умом и сообразительностью, кто смог бы держать волков в узде.

Вальдор обернулся к Руссу.

— Это было сказано метафорически, мой лорд, — произнес он.

Русс весело кивнул.

— Ничего, Константин. Иногда я метафорически отрываю руки.

— Этим всегда занимался Навид, — тихо сказал Хавсер. — Ему нравились трюкачества Гегемонии и разных академий. Больше всего он обожал соревноваться за получение грантов или вести переговоры про заготовительный фонд.

— Вы о Навиде Мурзе? — сверяясь с планшетом, спросил Вальдор. — Погиб в молодости, ясно. Да, вы с ним были неплохой командой. Ваши превосходные навыки работы в полевых условиях дополнялись его безграничным энтузиазмом в бюрократической сфере. Он погиб в Осетии.

— Смерть может оказаться важной, — произнес другой кустодий.

— Да нет! — фыркнул Хавсер. — Навид погиб от бомбы повстанцев.

— И все же, — напомнил Вальдор, — он исчез из Консерватории и вашей жизни.

— Я решил отправиться на Фенрис не из-за того, что Навид Мурза погиб в Осетии, — зло ответил Хавсер. — Эти события отделяют несколько десятилетий. Я отказываюсь верить…

— Вы мыслите слишком узко, сэр, — вдруг сказал другой кустодий, звавшийся Амоном. — После устранения Мурзы исчезли также вся та польза, которую он приносил вам и Консерватории. Разве вы заменили его? Нет. Он был вашим другом долгое время, вы привыкли к нему. Вы взяли на себя обязанности администратора, хотя понимали, что не справитесь с ними. Вы заставили себя стать политиком, потому что найти замену казалось вам чем-то сродни предательству. Вы не хотели порочить его память.

— Поэтому, когда пришло время, ты оказался измотанным, Каспер, — произнес Фульгрим. — Ты устал от многолетней бюрократии, от того, что выполнял работу Мурзы, от того, что не занимался тем, что тебе всегда нравилось. Ты был на взводе и как никогда готовым бросить все и отправиться на Фенрис.

— Но триггер все еще неизвестен, — добавил Аун Хельвинтр.

— Да, это остается загадкой, — согласился Вальдор.

— Но только не момент времени, — уточнил Тифон. Пепельно-серый терминатор стоял по другую сторону кушетки. Как и Вальдор, время от времени он заглядывал в инфопланшет.

— Он созрел, — сказал Фульгрим.

— Со всем уважением, мой лорд, — произнес Тифон. — Субъект был готов. Я говорил о том времени, когда кто-то направил его.

Он вновь сверился с инфопланшетом.

— Катушка восемь-шесть-девять-альфа, — сказал он. Вальдор заглянул в планшет, а Фульгрим достал свой.

— Здесь доклад Хенрика Слюссена, помощника секретаря, которому предстояло следить за слиянием Консерватории и Администрации.

— Именно это и добило меня, — вздохнул Хавсер. — Слюссен был гнусным человечишкой. Он не собирался уважать то, на что я…

— Все же он мог стать лучшим союзником, чем ты предполагал, Каспер, — ласково заметил Фульгрим, и одарил Хавсера спокойной и ободряющей улыбкой. — Когда ты исчез, Слюссен как раз составлял доклад вышестоящему начальству. На файловой катушке есть его копия. Он рекомендовал сохранить независимость Консерватории. По его мнению, слияние с Администратумом серьезно ограничило бы ее деятельность, а также ту пользу, которую она могла бы приносить.

— Предложение было одобрено лордом Малькадором, — сказал Вальдор. — Сигиллайт поставил свою печать на грамоте об самоуправлении Консерватории.

— Сигиллайт? — спросил Хавсер.

— Его всегда интересовала ваша работа, — произнес Тифон. — Думаю, он был вашим главным тайным сторонником. Если бы вы не исчезли, сэр, то получили бы все желаемые полномочия. Ваш персонал увеличился бы, а также возрос бы масштаб операций. Думаю, лет через пять вы бы стали секретарем в совете Внутренней Гегемонии. Вы бы стали влиятельным человеком.

— Возможно, Первый Капитан Тифон прав, — заметил Фульгрим. — Ты бы стал менее податливым. Ты бы успокоился. Тому, кто тобой управлял, пришлось активировать триггер во время этого небольшого промежутка, или он рисковал потерять всякий контроль над агентом, которого продвигал на протяжении пятидесяти лет.

Хавсер поднялся, отчего прикрепленные к нему контакты отцепились один за другим.

— Сэр, мы еще не закончили… — запротестовал один из медиков.

Фульгрим ласково поднял руку, заставляя человека замолчать.

— Никто бы не потратил столько времени на подготовку и внедрение агента, — тихо сказал Хавсер.

— Они бы потратили, Каспер, — произнес Фульгрим. — Главные институты Империума без раздумий превращают человека в агента сразу после рождения и внедряют его на протяжении всей жизни, но в большинстве случаев это проходит так, что человек ничего не подозревает.

— Вы бы так поступили, сэр? — спросил Хавсер, взглянув на него.

— Мы бы все поступили подобным образом, — резко сказал Вальдор. — Информация стоит на первом месте.

— Мы продержали тебя во льду девятнадцать великих лет, чтобы узнать, кто послал тебя, — произнес Русс.

— Можно спрогнозировать, — сказал Аун Хельвинтр. — Вюрд можно разложить на части. Личность человека можно проанализировать, а анализ этот экстраполировать, чтобы предвидеть, какую карьеру он изберет и где окажется на определенных жизненных этапах. Опытный предсказатель может составить план жизни человека и ухаживать за ним, словно за растением, заставлять его расти в нужном направлении ради определенной цели.