из помещения.
— Будьте примерными детишками, постойте спокойно, — прошу студентов в надежде, что они ничего не натворят. Только восстания мертвецов мне не хватало.
— Я старше вас, — отвечает вампир и снисходительно улыбается, словно я дитя неразумное.
— Мы почти все старше вас, — отвечают студенты.
— У вас дети есть? — разыгрываю карту матери.
— Нет, — отвечает толпа хором.
— А у меня сыну семнадцать лет, — двигаю бровями, — так что детишки стоим и не доставляем неприятностей.
Студенты перешептываются и смеются, обсуждая посторонние дела. Вздыхаю и ожидаю окончания занятия. Меня попросили за ними просто присмотреть, не научить чему-то новому. Перевожу взгляд на потолок и смотрю на магические огни, как они танцуют.
— Кажется, что-то не так… — раздается неуверенный женский голос. — Мертвец встает…
Опускаю глаза и замечаю восстающее умертвие. Он скидывает простыню и поднимается на ноги, скрипя костями.
— Кто его поднял? — спрашиваю сурово и смотрю на толпящихся студентов. Они переглядываются и пожимают плечами, делая шаг к дальней стене.
Восстает второе умертвие, не удерживается на поврежденных ногах и падает на пол. Рычит и ползет вперед, подтягивая себя костлявыми руками.
Моргаю и встряхиваю головой. Картинка перед глазами смазывается и расплывается. Зажмуриваюсь на пару мгновений и открываю глаза, не помогает. Цвета блекнут и мир постепенно окрашивается в черно-белый.
Крики студентов становятся громче и хаотичнее. Женские визги оглушают, морщусь. Поворачиваю голову из стороны в сторону. Силуэты перед глазами мелькают, не могу рассмотреть никого и ничего. Мешанина из черного и белого.
Шарю по ладони пальцами и понимаю, что кольца нет. Вспоминаю, как Лола подхватила меня под руку, когда мы шли на занятие. Перед глазами темнеет и тошнота подкатывает к горлу. Меня отравили… Трогаю свой живот. Мой ребенок.
— Магия не работают, — раздается хнычущий голос слева.
— Нас заперли! Дверь не открывается!
— Они продолжают подниматься! — кто-то рыдает и стучит в дверь.
— С умертвиями что-то не так, — голос справа. — Сделайте что-нибудь!
— С вами все в порядке? — меня хватают за руку.
Открываю рот и хриплю:
— Кинжал… мне нужен кинжал…
— Кинжал? — переспрашивает женский голос. Медленно киваю. — У кого-нибудь есть кинжал?
— Есть лишь когти, — голос доносится справа, как через толщу воды.
— Подойдет… — шепчу одними губами. — Царапай мне руку…
Ощущаю когти на своем предплечье и проваливаюсь в темноту…
Глава 45. «Убийца для…»
Ни боли, ни страха, ни чувств, ни эмоций. Нет абсолютно ничего. Пустота. Бесконечная пустота.
И в ней застряла потерявшаяся я.
Или не я. Тело безвольно висящее в нигде.
Ни пола, ни потолка. Ни света, ни звука.
Мысли. В голове присутствуют мысли. Бессвязные, оборванные и хаотичные.
Существую.
Не дышу, рвано хриплю. Тело живо и трепыхается, цепляясь за жизнь.
Тишину разрывает пронзительное карканье.
Ворон? В нигде обитают вороны?
Вопросы. Мысли потихоньку проясняют и появляются вопросы.
Где я? Кто я?
Кар.
Двигаю головой по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится звук. Темно, хоть глаз выколи.
Кар.
— Где ты? — первые слова вырываются с хрипом и кашлем, чувствую соленный вкус крови на губах.
Чувствую.
Кар.
Звук бьющих по воздуху крыльев. Хлоп. Хлоп.
— Где я? — вторые слова даются легче, но соленный привкус с языка не пропадает.
Раздается хихиканье. Морщусь от нового громкого звука.
— Кто ты? — третьи слова звучат судорожно. Вдохи и выдохи рванные.
Кар.
Скрип когтей по твердой поверхности. Поверхность. Темнота имеет границы.
Кар.
— Хехиин.
— Это твое имя? — четвертые слова не сопровождаются вкусом крови. Облизываю губы. Пересохли и полопались.
Кар.
— Кто ты, Хехиин?
— Сын Смерти, — карканье раздается совсем близко. — Дядя попросил за тобой приглядеть.
— Дядя? — у ворона есть дядя, любопытно и забавно.
Кар.
— Дитя не пострадало, дядя не дал ему погибнуть, как и тебе.
— Дитя? — спрашиваю неуверенно. — Разве, у меня есть дети? Кто я?
— Ты вспомнишь.
Медленно киваю в ответ.
Кар.
— Ты ворон?
— Ворон? — звучит задумчиво. — Отец рассказывал, как в одном из миров повстречал черную птицу, она ему понравилась, и он создал меня похожим на нее. Ворон, да? Звучит красиво.
Кар.
Звук крыльев сменился шагами. Легкой поступью.
— Ты человек?
Хихиканье.
— Божество. Как мой отец, и как его отец.
Глупость спросила, он же говорил, что сын смерти. Стыдно за собственный вопрос.
— Где мы?
— Обитель Смерти.
Звучит мрачновато.
— Почему здесь так темно?
— Твоим глазам необходимо восстановиться, яд их повредил.
— Меня отравили? Кто совершил такой чудовищный поступок?
— Дядя расскажет тебе, когда вернётся.
Теплая ладонь дотрагивается до моей руки. Умиротворение растекается по телу, глаза слипаются…
— Спи.
Первое, что я вижу, когда разлепляю глаза, взволнованное лицо Дамиана. Рядом с ним сидит не менее взволнованный и бледный Эрик.
— Кати, — Дамиан сжимает мою руку, — как ты себя чувствуешь?
— Плохо, — признаюсь, красоваться смысла не вижу. Меня дважды пытались убить. Закрываю глаза, голова раскалывается. Тараканы бьют в барабаны. — Голова болит.
Горячие ладони касаются моих висков, боль затихает и пропадает, подарив облегчение. Свободно вздыхаю.
— Мам…
— Да, милый?
Эрик обнимает меня за шею и всхлипывает. Глажу его по волосам свободной рукой, перебирая темные пряди.
— Со мной все хорошо, милый.
— У тебя сердце остановилось, — сквозь рыдания произносит Эрик. — Я думаю, ты умерла и бросила меня одного в этом чужом мире…
— Милый, у тебя есть отец, — смотрю виновато на Дамиана. — И мир не чужой для тебя, ты принадлежишь этому миру, ты его часть.
— Мне не нужен отец, мне нужна ты! И мир не нужен! Пока мы сюда не пришли, в нашей жизни не было проблем! — рычит дракон. Мои глаза расширяются от удивления.
Дракон, — смотрю на Дамиана и произношу одними губами. Он кивает в ответ. Целую сына в макушку. Пробуждается наш маленький дракон.
— Эрик, — сурово произносит Дамиан, — маме нельзя волноваться.
— Моя мама, не отдам, — рычит. — Ты нам не нужен!
— Милый, — обхватываю лицо сына руками и смотрю ему в глаза, — мама рядом, мама тебя любит и не бросит, но папа тебя тоже любит. Папа счастлив, что ты у нас есть. Правда,