по датам, иногда за четыре, за пять, даже за десять лет до выхода “Громокипящего кубка”. Но всё же и позднейших стихов набралось бы из них в общей сложности на целую книгу. И, конечно, только об этой несуществующей в виде отдельного издания второй книге Северянина стоит говорить, так как время для изучения его “ученических годов” ещё не настало...»
Поэзоконцерты
Поэзоконцерты как особый жанр выступлений поэтов с чтением своих стихов связан с именем Игоря Северянина. Поэзоконцертам была свойственна особая атмосфера театральности костюмов, мелодекламация, продуманная режиссура: кроме чтения стихов их автором, с декламацией выступали известные артисты. Важной частью концерта, имеющего развёрнутую программу, были доклады известных критиков или поэтов с яркими докладами о поэзии. Использовались различные приёмы пропаганды поэзии, вплоть до цветных листовок-«летучек» с текстами наиболее популярных стихов. Но главной фигурой поэзоконцерта был «шикарный денди-поэт», «инкогнито-принц», «лев сезона», как его называли критики и поэты.
Позднее, в 1939 году, поэт подсчитал, что всего за пять лет, с 1913-го по 1918-й, выступил около 130 раз, из них в Петербурге — 55, в Москве — 26, в Харькове — десять, в Тифлисе — четыре, а также во многих других городах.
Необычная обстановка поэзоконцертов Северянина запомнилась многим современникам. Всеволод Рождественский отмечал:
«Поэт появлялся на сцене в длинном, узком в талии сюртуке цвета воронова крыла. Держался он прямо, глядел в зал слегка свысока, изредка встряхивая нависающими на лоб чёрными, подвитыми кудряшками. Лицо узкое, по выражению Маяковского вытянутое “ликёрной рюмкой” (“Облако в штанах”). Заложив руки за спину или скрестив их на груди около пышной орхидеи в петлице, он начинал мертвенным голосом, всё более и более нараспев, в особой, только ему одному присущей каденции с замираниями, повышениями и резким обрывом стихотворной строки разматывать клубок необычных, по-своему ярких, но очень часто и безвкусных словосочетаний. <...> Заунывно-пьянящая мелодия получтения-полураспева властно и гипнотизирующе захватывала слушателей».
Своим чтением, его мелодичной напевностью он буквально завораживал и околдовывал публику. Друзья и недруги поэта оставили яркие записи о чтении или пении Северяниным своих стихов. Вот строки из воспоминаний Абрама Марковича Арго:
«Как правило, актёрское чтение стихов существенно отличается от авторского. <...> Поэты по большей части перегибают палку в сторону напевного произнесения, жертвуя смыслом, содержанием и сюжетом своих стихов во имя благозвучия и напевности. По свидетельству современников, именно так читал свои стихи Пушкин, а до него многие поэты, начиная с Горация и Овидия. <...>
Так же распевно, пренебрегая внутренним смыслом стиха, совершенно однотонно произносил свои произведения Игорь Северянин, но тут была другая подача и другой приём у публики. Большими аршинными шагами в длинном чёрном сюртуке выходил на эстраду высокий человек с лошадино-продолговатым лицом; заложив руки за спину, ножницами расставив ноги и крепко-накрепко упирая их в землю, он смотрел перед собою, никого не видя и не желая видеть, и приступал к скандированию своих распевноцезурованных строф. Публики он не замечал, не уделял ей никакого внимания, и именно этот стиль исполнения приводил публику в восторг, вызывал определённую реакцию у контингента определённого типа. Всё было задумано, подготовлено и выполнено. Начинал поэт нейтральным “голубым” звуком:
Это было у мо’о’оря...
В следующем полустишии он бравировал произнесением русских гласных на какой-то иностранный лад, а именно: “где ажурная пе’эна”; затем шло третье полустишие: “где встречается ре’эдко”, и заключалась полустрофа двусловием: “городской экипаж” — и тут можно было уловить щёлканье щеколды садовой калитки, коротко, резко и чётко звучала эта мужская зарифмовка. Так же распределялся материал второго двустишия:
Королева игра’а’ала в башне замка Шопе’э’на, И, внимая Шопе’эну, полюбил её паж!
Конечно, тут играла роль и шаманская подача текста, и подчёркнутое безразличие поэта, и самые зарифмовки, которым железная спорность сообщала гипнотическую силу: “пена — Шопена, паж — экипаж”. Нужно отдать справедливость: с идейностью тут было небогато...»
30 марта 1914 года состоялось одно из самых крупных выступлений — поэзовечер Игоря Северянина в Москве в Политехническом музее. Вечер состоял из четырёх частей: «полное собрание сочинений Игоря Северянина, доклад В. Ф. Ходасевича, декламация Игоря Северянина и декламация остальных». «Остальные» — московские актрисы Вера Ильнарская и Лидия Рындина. В одном из отчётов о вечере в журнале «Рампа и жизнь» говорилось: «У Игоря Северянина есть ряд оригинальных стихотворений чисто бытового характера, написанных в стиле чуть модернизированной народной речи. В. Н. Ильнарская нашла в прочитанной ею “Chanson russe” тот огненный, ярко бытовой тон, какой диктовался захватывающим, плясовым ритмом стиха».
Обычно вечера по одной программе повторялись в Петербурге и Москве, иногда участники поэзоконцерта сменялись. Так, 15 апреля 1914 года прошёл ещё один поэзовечер в Политехническом музее. В первом отделении реферат о футуризме и Игоре Северянине читает Владислав Ходасевич. Во втором отделении стихотворения из сборника «Громокипящий кубок» исполняют артистки Е. А. Уварова, Л. А. Ненашева, В. В. Макарова. В третьем отделении «поэзы Игоря Северянина» читает автор.
Интересным было выступление 25 января 1915 года вместе с Анной Ахматовой и Александром Блоком на вечере «Писатели — воинам» на Бестужевских курсах (у Петрова — в Александровском зале Государственной думы на концерте в пользу «Лазарета деятелей искусств» вместе с Ахматовой, Блоком, Сологубом, Тэффи, Евгением Чириковым, Михаилом Кузминым).
Один из характерных поэзовечеров состоялся 31 января 1915 года в Политехническом музее. В афише обозначено:
«Реферат Семёна Рубановича “ Поэт-эксцессер”.
Чтение стихов Игоря