– Ради чего всё это?
– Как и всегда, ради власти. Человек стерпит всё, и неважно, что происходит с ним в реальности. Как бы сильно ни трепала тебя жизнь, ты будешь держаться, пока держится твоя проекция. Именно там, в инсоне, идёт главная битва. Там любая проблема увеличивается во сто крат. Когда образцовая пятнадцатилетняя отличница и любимица всей школы в один прекрасный день находит отцовское ружьё и простреливает себе сердце...
В голосе Лазаря зазвенела сталь, и он умолк. Кашлянул в кулак и продолжил уже спокойнее:
– Не существует универсального ответа на вопрос о смысле жизни – для каждого он индивидуален. Но можно попытаться дать общее определение. Смысл жизни – это двигатель машины, сердце человека, импульс, толкающий шар, мотив преступления, вдохновение художника. Причина, по которой мы продолжаем жить. Уничтожь его – и человек увянет, как роза в сухой вазе. Люди, потерявшие смысл жизни, делятся на три группы. Первым хватит мужества и таланта найти новый смысл и пойти дальше. Вторые опустят руки и добровольно лягут в сырую яму. Третьи найдут пистолет и прихватят с собой в яму пару-тройку человек из супермаркета. Ведущий Игры охотится за вторыми и третьими, чтобы дать им новый смысл. Мы же стараемся помешать ему. Ну, или хотя бы минимизировать потери.
– То есть, своей Игрой Ведущий сводит смысл жизни человека к саморазрушению?
– И да, и нет. Ведущий Игры стремится сломать проекцию внутри инсона. Когда ему удаётся, это может проявляться по-разному: доведение до самоубийства или подстрекательство к убийству... изнасилованию. Но это не самоцель. Основная цель – явиться в нужный момент к парню, который только что перестрелял половину своего класса, и предоставить выбор. Вариант А: опустошённая проекция переходит в услужение к Ведущему, в инсоне навечно селятся люди в чёрном и до конца жизни диктуют тебе, что делать. Вариант В: проекция отказывается подчиниться, и хозяин продолжает влачить своё жалкое существование за стокилограммовой стальной решёткой или с девятью граммами свинца в черепе. Выбор незавидный. Вербуя новых последователей, Ведущий расширяет сферу своего влияния, и, соответственно, потенциал своих манёвров. Особенно рьяно он стремится заполучить Эмпатов – таких, как ты.
Яника замедлила шаг:
– А есть вариант С?
«Варианта С нет» – это первое, что хотел ответить Лазарь. И наверняка ответил бы, но в последний момент слова застыли на губах. Как же нет, когда вот он – шагает рядом в рыжем пальтишке и мучает вопросами?
– Вариант С исключение, – дипломатично обошёл он острый угол. – Везде есть свои исключения.
«Не врёшь», – тихо согласилась главная проекция. – «Вот теперь не врёшь».
Разумеется, Яника поняла, о ком речь, но виду не подала. Долгое время они шли молча. Яника задумчиво наблюдала за тем, как мыски её сапог отбрасывают налипшие горстки снега и набирают новые.
– Ведущий Игры подливает масла в огонь, это до меня дошло, – наконец проговорила она. – Но я всё равно не понимаю, что такое Игра. Как она проявляется?
Лазарь ответил не сразу. В отличие от друзей, он считал, что любая игра лучше всего познаётся в процессе самой игры. Невозможно научить играть в покер, но можно рассказать правила. С этого он и решил начать.
– В любом инсоне существуют определённые правила, которые не под силу нарушить ни нам, ни офицерам, ни даже Ведущему. Перечислять их нет смысла. Достаточно помнить, что все они крутятся, как планеты солнечной системы, вокруг одного солнца. Это солнце – бог Ра, хозяин инсона, главная проекция. Только бог может нарушить правила. Например, бога нельзя засунуть в клетку и ждать, пока он умрёт с голоду, если он сам того не захочет. Верёвка из простыней никогда не лопнет под весом бога, пока он хочет добраться до земли.
Яника бросила на Лазаря короткий взгляд и снова уставилась под ноги. Они потихоньку приближались к выходу из парка. Асфальтовая дорожка вилась вниз по склону и заворачивала к автобусной остановке.
Лазарь решил идти до конца. Уколов прошлого не избежать, когда говоришь о прошлом. Она сама захотела понять, что такое Игра – так пусть понимает.
– Основная подпитка инсона – реальная жизнь. Нельзя устроить наводнение или эпидемию в инсоне, если в реальной жизни хозяин проекции счастлив и благополучен. К такому сильному богу Ведущий просто не сунется. Он ищет другие инсоны – несчастных, слабых. Играть не по правилам ему не удастся даже там, а вот заставить слабого бога изменить собственные правила куда как проще. Сделать так, чтобы бог сам запер себя в клетке и остался подыхать с голоду. Заставить выйти из клетки на растерзание кровожадной твари, которая...
– Не продолжай, я поняла, – перебила Яника. Она по-прежнему следила за мысками сапог, снова и снова прорезающих снежную целину на пути к поставленной цели. – Ты жив, пока борешься.
– Именно, – кивнул Лазарь. – Наша работа – помогать слабым богам. Это как сеансы у платного психоаналитика. Но если Фрейд пытался достучаться до проекции через стену внешней оболочки, то мы действуем напрямую, изнутри. Психологические головоломки здесь куда как нагляднее.
Яника наклонила голову к Лазарю. Разрумянившиеся щёки прорезали продолговатые ямочки, побледневшие на морозе губы улыбнулись:
– Только вот за Фрейдом головоломки не гонялись, чтобы убить, разорвать и съесть по кускам.
– Точно, – снова кивнул Лазарь. – Но не возьмусь утверждать, что такая мелочь остановила бы дедушку Фрейда.
8
Симон Петрович сидел вразвалку в том же кресле, где и всегда. На нём был тот же халат, а сам он имел такой же не выспавшийся, мятый вид. Единственным отличием была трубка, которую он теперь курил вместо сигарет из серебряного портсигара.
– Часы ты так и не перевёл, – заключил он, попыхивая трубкой. Сизый дым выползал изо рта неторопливо и с ленцой, отлично подчёркивая сонное настроение курильщика.
Лазарь жмурился от лучей низкого зимнего солнца, прочертившего полосу света из щели в шторах прямо по лицу, и едкого табачного дыма.
– Раньше сядешь, раньше выйдешь, – опасно пошутил он. Лучше соврать, чем признаться, что часы в порядке, и он просто не умеет рассчитывать время. К тому же, для начала надо признаться в этом себе.
– Это верно, – охотно согласился Симон и покачал трубкой в синюшных от наколок пальцах.
Лазарь знал, что Симон отсидел, но когда и за что – особо не допытывался. В своих беседах они никогда не касались этой темы, а значит, Симона такое положение дел вполне устраивало. Лазарь знал только, что до встречи с Меценатом Симон вёл довольно разгульную жизнь, но после отсидки присмирел, остепенился. Тюрьма научила его одному восхитительному качеству – умению следить за своим языком. Это потрясающее искусство не могло не вызывать восхищения. Было в его размеренной черепашьей манере вести беседу что-то притягательное, почти обвораживающее, вызывающее зависть и неодолимое желание подражать. Лазарь даже пытался пару раз, но надолго его не хватило. Наверное, всё дело в хладнокровии, которого ему всегда недоставало. Сколько он ни старался развить в себе это умение – ничего не получалось. Впрочем, Лазарь не исключал, что этот навык из тех, что приходят с годами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});