* * *
— Arschficken!! — у оператора «Большого Глаза» невольно вырвалось грязное ругательство, когда он увидел как его монитор, показывающий картинку в тепловом режиме, резко залило бело-желтым цветом. Он судорожно застучал по клавишам, меняя масштаб изображения. Больше, еще больше... Наконец, уменьшив масштабную сетку до степени, выводившей на монитор всю горную долину целиком, он увидел...
И изжеванная за последний час дежурства зубочистка выпала у него изо рта.
— Код красный! Повторяю — код красный!! — срывающийся голос огласил помещение центра управления. — На территории Румынии зафиксирован ядерный взрыв! Наблюдаю двойной термический импульс!
Рука Кляйнца уже сама тянулась к телефону. Это была прямая линия связи с германским Министерством обороны и со штабом НАТО в Брюсселе.
— Внимание, докладывает гауптман Кляйнц из Специального Центра управления войсками ПВО. Мы только что зарегистрировали ядерный взрыв на территории Республики Румыния! Повторяю: мы только что зарегистрировали ядерный взрыв на территории Республики Румыния!
Один голос на той стороне канала связи выругался. Другой голос, принадлежавший старшему дежурному смены в Берлине, прозвучал куда более рассудительно:
— Что? Вы точно уверены в этом?
— Двойной импульс, характерный для ядерного взрыва, — ответил гауптман, сам удивляясь своему собственному хладнокровию.— Сейчас мы наблюдаем, как увеличивается огненный шар. Без сомнения, это ядерный взрыв. Приблизительная мощность — от 150 до 200 килотонн. По мере поступления новой информации она немедленно будет сообщена вам. Конец связи.
Гауптман без сил плюхнулся в кресло и растерянно провел ладонью по лицу.
— Donnerwetter... — пробормотал он. — Майор Финкель, вы все видели?
— Да, — ответил майор, все это время остававшийся на связи. — Но меня волнует вовсе не это! Не знаю, чем уж там провинились несчастные лодыри-румыны, но эта чертова цель, этот «TR-1», прежде чем грохнуться в горах, протащил над Фатерляндом ядерную боеголовку! Вот интересно, какая из стран настолько охамела, чтобы запускать…
— Он не грохнулся...
— Что?
— «TR-1» ложится на обратный курс!
— Что?!! Он уцелел?! Так это был всего лишь носитель? Отслеживать! Немедленно отслеживать!
— Уже ведем... Но спутник уходит из зоны видимости через тридцать секунд. Переходим на радар! Проклятье, объект снижается! Уходит за радиогоризонт! Все, мы его потеряли!
Но это был еще не конец.
В зал управления вбежал молоденький лейтенант, таща в руках рассыпающуюся на ходу пачку бумаги.
— Герр Кляйнц! Гауптман! — прерывающимся голосом вскрикнул он. — Получены данные спектрального и термального анализа! Это не ядерный взрыв!
— То есть как? — подался вперед начальник смены, и его запыхавшийся подчиненный зачастил:
— Ну, то есть он начался как ядерный... Или был ядерным... Но потом что-то остановило его и повернуло вспять, ограничив всю мощь взрыва определенной площадью! Вы поглядите сами, это видно по четкой температурной границе и ненормально быстрому остыванию поверхности! — И возбужденный лейтенант начал совать в руки Кляйнцу цветные распечатки с графиками и термограммами. — Это просто фантастика! Это «что-то» смогло вызвать, по сути, ядерную имплозию — взрыв, направленный вовнутрь! Градиента излучения…
Кляйнц поморщился, как от зубной боли. Трескучие и непонятные ученые словеса, которыми постоянно сыпал научный персонал спутникового центра ПВО, лишь по недоразумению носящий погоны, вызывали у кадрового офицера стойкое раздражение.
— Вы мне скажите только одно, Рашке, это была атомная бомба или нет? Может, ракета? Снаряд?
— Не могу сказать точно, герр гауптман... — замялся офицер от науки. — Слишком мало данных, но, судя по всему, кто-то смог изобрести, если можно так выразиться, «мощное высокоточное ядерное оружие локального действия». Нам необходимо провести замеры, осуществить исследования...
— Свободны... — Кляйнц обреченно махнул рукой на Рашке, который, что-то невнятно бормоча себе под нос, с отсутствующим видом уткнулся в бумаги. — Дитрих! Передайте в штаб и в Брюссель, что это, возможно, был не ядерный взрыв. Ученые специалисты не уверены и требуют времени на изучение.
Оператор связи кивнул, а гауптман чертыхнулся, устало откинулся на спинку кресла и вслух апатично-философски заметил, обращаясь к подчиненным:
— Вот попомните мое слово… Ставлю две кружки лагера со свиной ножкой и кислой капустой в пивной «Битбюргер» против гамбургера с пепси-колой из ближайшего «МакДональдса», что с нас всех просто возьмут подписку о неразглашении, и этим и дело закончится. А что там было на самом деле, мы так никогда и не узнаем.
* * *
Но не только разведывательный спутник слежения с заоблачной высоты наблюдал за этой жуткой и завораживающей картиной.
Единственной живой душой, воочию увидевшей в действии полностью высвобожденную, смертоносную мощь стража Даймона, был древний архивариус Ашкелона, старый наг Зоблат.
Еще несколько дней назад шестисотлетнего нага стали мучить странные, тревожащие видения. Он выползал из своего уютного архивного подвала, смотрел вокруг, и старые, выцветшие глаза древнего существа отказывались верить увиденному.
Ашкелон п_л_ы_л.
Его высокие стены, ажурные воздушные переходы, гордые башни, прямые и четкие линии построек, возведенных тысячи лет назад, временами то там, то здесь начинали плыть, искажаться и выцветать, как будто Зоблат глядел на них сквозь струи нагретого воздуха. Или будто сам замок понемногу и незаметно проваливался в небытие, которое ему сулил один из возможных вариантов будущего, становившийся с каждой минутой все более и более вероятным.
Наг сообщил об этом леди Шиларе и всем знакомым магам, находившимся в Ашкелоне, но никто кроме него так и не смог увидеть наводящего немой ужас мерцания, неторопливо и неотвратимо растекавшегося по могучим стенам и шпилям. Да и не особенно старались мудрецы Лоно Хара. И после десятка неудачных попыток к словам старика они попросту перестали прислушиваться, потому что были слишком… Очень много накопилось этих «слишком» среди жителей старинной пограничной лонохарской цитадели, давно привыкших к тому, что они, лонохарцы, самые сильные, самые страшные, самые могучие. И слишком долго считавших Зоблата, порой по полгода не вылезающего из своего архива, лишь древним безобидным чудаком со странностями.
Тогда он потребовал сообщить о своем предупреждении Валькери и сам попробовал связаться с ней, но его своенравная ученица опять отсутствовала неизвестно где.
И тогда он начал собираться.
Не тратя времени ни на сон, ни на еду, Зоблат, не покладая всех четырех рук, переносил по Тропам труд своей долгой жизни, бесценный архив, в принадлежащее ему, но до сих пор редко посещаемое подземное жилище в Лоно Хара. Он сновал туда и обратно под шутки беспечных обитателей замка и старался не глядеть по сторонам: зрение древнего ментального мага, неизвестно по какой причине приобретшее способность видеть отголоски приближающегося будущего, безжалостно показывало ему, что место, которое он так долго считал своим домом, с каждым часом все больше у_х_о_д_и_т из мира живых.
Но Зоблат успел. Успел вынести и все свитки, и картотеку, и даже любимую оттоманку, прежде чем земля вздрогнула и ушла из-под ног, а над озером взошло второе солнце, вспышку которого заметили даже в далеких горных маггловских деревнях.
Прошло около пяти минут или более, и успокоившаяся было вода изрядно обмелевшего озера, над центром которого все еще плыло раскаленное марево, вдруг покрылась мелкой рябью, а в воздухе возник тихий шелест, который бывает, когда слышишь, как при порыве ветра опадают осенние сухие листья.
И Зоблата, безучастно наблюдавшего за гибелью Ашкелона с ближайшего холма, пробрала дрожь — он был готов поклясться чем угодно, что в этом шелесте ему послышался шепот сотен только что погибших живых существ, людей, нагов и всех прочих, населявших замок, которые, уходя за грань, словно хотели что-то сказать живым, что-то последнее и наверняка очень важное.
Но в воздухе плыл только тихий шелест, только жуткий, нежный шепот, оставляющий рябь на успокоившейся воде, тревожную и пугающую...
Старый наг лишь вздохнул, помолчал минуту, открыл проход на стылые Тропы и ушел, оставив после себя лишь тающую изморозь на сочной, летней траве.
* * *
Когда двенадцать часов спустя из-за гор с мерным стрекотом вывалили четыре вертолета в яркой раскраске поисково-спасательной службы с военными специалистами на борту, прихватившими на всякий случай дозиметрическую аппаратуру и комплекты радиационной защиты, в затерянной горной долине был абсолютно тихо. Ожидаемой катастрофической картины последствий ядерного удара никто не увидел, а дозиметры и рентгеноскопы спокойно и тихо пощелкивали, фиксируя обычный для гор чуть повышенный радиационный фон.