— Уверен в этом, — отозвался Дастин. Часы в прихожей пробили пять. Дастин посмотрел на Николь:
— Мне кажется, пора идти.
— У нас еще осталось немного ягнятины, — предложила Николь. — Не хочешь перекусить? А после этого мы могли бы прогуляться.
— Отлично!
Ответ Дастина прозвучал отрывисто, сам он был натянут как струна. Николь кинуло в дрожь — настала ее очередь платить.
Глава 13
— Солнце садится, — мечтательно произнесла Николь, глядя из окна хижины на уходящее за горизонт светило.
Дастин подошел к Николь сзади и обнял ее за талию, она прижалась спиной к его крепкому телу.
— Я помню, ты обещал, что мы будем вместе провожать закат. О, как прекрасно! Тебе удалось убедить солнце дождаться нашего прихода?
— Я бы и хотел записать это на свой счет, — губы Дастина ласкали волосы Николь, — но мое самомнение не заходит так далеко. — Он поцеловал Николь за ухом. — Кстати, кому или чему я обязан тем, что ты снова надела платье?
— Я просто решила, — улыбнулась Николь, — что не к лицу маркизу Тайрхемскому, известному своей беспутной репутацией, прогуливаться в компании юноши. Хотя без этих бесчисленных нижних юбок платья и в самом деле не так ужасны.
— Дерби, забудь о моей репутации. Сейчас меня больше всего беспокоит, чтобы никто не узнал тебя в обличье жокея. — Дыхание Дастина участилось. — Что же касается платьев, то я от них тоже не в восторге. В бриджах ты выглядишь еще более соблазнительно.
— Вы неисправимы, милорд. Ну что мне с вами делать?
— Скажи мне, что у тебя на сердце.
Николь думала слегка подразнить Дастина, но его решительное требование застало девушку врасплох.
— Я… я не знаю, что ты хотел бы услышать, — запротестовала она.
— Поговори со мной, Николь. Позволь мне развеять твои страхи.
Страхи? Николь не хотелось бы говорить об этом сейчас, когда Дастин обнимал ее, а закат принадлежал только им обоим.
— Потом, — ответила она слабым, срывающимся голосом. — А сейчас давай полюбуемся закатом. Ведь это длится так недолго!
Дастин помолчал, уткнувшись подбородком в макушку Николь и вместе с ней наблюдая, как багровый диск уходит за горизонт.
— Какие мысли бродят сейчас в твоей головке?
Николь полной грудью вдохнула холодеющий воздух.
— Когда я была маленькой, я все думала, что делает солнце ночью? Ведь если никто его не видит, оно может творить все что угодно. Так чем же оно занимается? Носится как угорелое? Отдыхает? Или же, как я, смотрит на звезды и дивится этому чуду?
— А может быть, оно хотело бы остаться на небе и вечно лить на землю свой свет? — тихо сказал Дастин.
— А зачем?
— Что, если оно знает, как грустно ночью тем, кто одинок?
Николь слегка повернула голову.
— Тебе часто бывало одиноко?
— До встречи с тобой — да. Я искал тебя. Искал кого-то, в чье существование почти не верил. А когда мы встретились, то понял, что больше не одинок.
Николь судорожно сглотнула.
— Наши жизни, как и наше прошлое, очень разные, Дастин.
— Но только не наши мечты.
Губы Николь задрожали, когда она вгляделась в лицо Дастина.
— Я не уверена, что это можно сказать обо всех наших мечтах.
— А я уверен. — Дастин наклонил голову и нежно поцеловал Николь. — Я люблю тебя, — сказал он, погрузив пальцы в ее прекрасные волосы. — Я никому не говорил этих слов до встречи с тобой. Николь, я хочу подарить тебе… весь мир!
В ответ Николь с жадностью обвила руками его шею, прижалась теснее, задрожала, почувствовав, как его язык коснулся ее языка. Она закрыла глаза, каждый нерв ее напрягся, отзываясь на ласку Дастина. Нечто неизъяснимо новое, но не менее сладостное появилось в их близости. Она чувствовала, что должно произойти нечто большее, хотела этого, стремилась навстречу неизведанному. Ее чувства пробудились и расцвели, наполнив грудь истомой, словно расплавленный металл растекся по всему ее телу. Сейчас ее не волновало ни прошлое, ни настоящее, ни будущее. Только Дастин! Один лишь он.
Но это чувство испытывала не одна Николь. Дастин переживал те же эмоции: чуть откинувшись назад, он заглядывал ей в глаза с бесконечной жаждой желания, со страстью не менее горячей, чем его поцелуй.
— Николь…
— Ш-ш-ш… — Николь прикоснулась ладонью к щеке Дастина, провела пальцем по его шее.
Дастин перехватил ее ладонь и поцеловал. Николь видела, как тяжело ему сдерживаться.
— Нет, — выдохнула она, качая головой. — Не сегодня. Прошу тебя, Дастин, не надо.
Пальцы его принялись медленно поглаживать ее затылок.
— У меня нет сил, — выдавил он, весь дрожа. — Скажи, чтобы я остановился.
Остановиться? О Боже! Но этот закат будет только сегодня и только для них. Николь захотелось с головой погрузиться в ту бездну наслаждений, которые мог доставить ей Дастин.
— Нет! — Приподнявшись на носках, Николь развязала галстук Дастина, расстегнула жилет и рубашку. Она нежно прильнула губами к его теплому обнаженному торсу, разведя полы рубашки в стороны.
Из горла Дастина вырвался стон.
— Прекрати, — приказал он, но пальцы Николь продолжали путешествие по мускулистой, покрытой волосами груди Дастина. — Боже, Николь, ты не должна… — Противореча собственным словам, Дастин крепче обхватил талию Николь, плотнее прижимая ее ладони к своей груди, к соскам, к талии и… ниже. Но тут он, опомнившись, ослабил объятия и снова попытался обрести над собой контроль, слабевший с каждым ударом сердца.
Но Николь не обратила внимания на его слабый протест. Высвободив руки, она расстегнула брюки Дастина, и пальцы ее заскользили вниз, пока не коснулись восставшей плоти.
Издав хриплый стон, Дастин сорвал пиджак, жилет, рубашку и швырнул их на пол, после чего впился в губы Николь бесконечным поцелуем, пронзившим девушку до самых глубин ее существа. Дастин торопливо расстегнул платье Николь, едва не разорвал нижнюю рубашку и обнажил грудь любимой. Подхватив Николь на руки, Дастин сделал несколько шагов к толстому мягкому ковру, неизвестно как оказавшемуся в углу хижины, и осторожно прилег со своей ношей на его бархатную поверхность. Дастин встал на колени и, не отрывая взгляда от глаз Николь, положил ладони на ее груди, ощущая их мягкость и податливость. Соски Николь отвердели, и она глухо застонала, извиваясь на ковре. Дастин понял призыв Николь. Он стянул с нее одежду и отбросил в сторону, в восторге созерцая ее наготу.
— Такую красоту невозможно описать словами, — хрипло произнес Дастин, пожирая глазами тело Николь. — Ты — чудо!
Николь громко стонала, когда губы Дастина касались ее сосков. Дастин ласкал снова и снова, пока невыносимое наслаждение не охватило все ее тело. Николь отчаянно металась, стремясь продлить это волшебство до бесконечности.