– Но Гэвин женат,– тихо проговорила Кира, наклоняясь к Анри.
– Если это можно так назвать,– парировал он.– По-моему, у Гэвина очень холодные отношения со своей женой. Но Луиза, мне кажется, чрезвычайно странная женщина, поэтому я его отнюдь не виню. Она раздражительная, нервозная, взвинченная и, главное, не очень умная. А кроме того, худа почти до полного истощения.– Он невольно передернул плечами и состроил гримасу.– Ты разве не замечала, что у нее голова выглядит слишком большой по сравнению с этим цыплячьим тельцем. И откуда у некоторых женщин эта навязчивая идея похудения? В результате ходят, как жертвы Дахау.– Он с явным неодобрением покачал головой.– В этих костлявых женщинах, таких как Луиза, нет ничего женственного, ничего хотя бы отдаленно напоминающего о сексуальности, они больше похожи на тощих мальчишек. Я думаю, они просто смешны. Нет, это не в моем вкусе.
Кира взглянула на него с улыбкой.
– Я рада, что ты предпочитаешь женщин пополнее. Иначе что бы я делала? – Она засмеялась, подняла свой бокал и чокнулась с ним.
– Я люблю тебя, Анри де Монфлери.
– И я отвечаю тебе взаимностью, дорогая,– с нежностью в голосе ответил он.
– Луиза Амброз действительно очень странная, в этом ты совершенно прав,– проговорила Кира и, не удержавшись, опять посмотрела на Рози.– Они с Рози такие разные, как небо и земля. Ты только посмотри, как прекрасна сегодня Рози. Просто глаз не отвести. Как спелый персик.
Анри такое сравнение показалось забавным, но он воздержался от комментариев. А Кира задумчиво продолжала:
– Все-таки как жаль, что Гэвин Амброз женат.
– Какое это имеет значение? – быстро ответил Анри.– Разве когда-либо это обстоятельство кого-нибудь останавливало? Ты знаешь не хуже меня, что в сердечных делах люди стремятся к вожделенной цели несмотря ни на что. И, должен заметить, при этом не обращают никакого внимания на чувства других. А что касается Рози и Гэвина, я искренне полагаю, что они еще сами не осознали истинной природы своего чувства друг к другу. Кира внимательно посмотрела на него.
–Мне трудно в этом разобраться.
– Если позволишь, я тебе поясню. Я думаю, что Рози сама не осознает, насколько ей дорог Гэвин. Она издергана этими вечными проблемами с Ги, их несостоявшимся браком. И слишком занята нашими делами, заметь, уже в течение многих лет. Но все это, конечно, изменится.
– Что ты имеешь в виду?
–Теперь, когда она наконец решилась на развод с Ги, ее жизнь станет совсем другой.
–Они вот уже несколько лет не живут как муж и жена, Ги здесь почти не показывается, так что она и без развода его редко видела. Ты думаешь, развод так уж изменит ее жизнь?
– Да. Рози очень честный и цельный человек. До тех пор пока она формально оставалась женой Ги, это подсознательно связывало ее с ним, не позволяя делать то, что она хочет. В результате она долгие годы была в весьма затруднительном положении. По крайней мере, проанализировав ее поведение, я пришел к такому выводу. И только решение получить развод привело к резким изменениям в ней.
– К каким изменениям?
Анри, несколько поразмыслив, сказал:
– Она наконец по-настоящему освободилась от Ги. В душе. И это дает ей чувство свободы. После того как развод произойдет, она почувствует себя еще лучше.
– О, Анри, как я на это надеюсь! Я люблю Рози и хочу, чтобы она была счастлива...– Кира замолчала, потом несколько нерешительно проговорила: – Я не хотела затрагивать эту тему... Скажи, ты что-нибудь слышал о Ги?
Анри кивнул.
– У меня не было случая тебе сказать, да и не хотелось тебя расстраивать. Он звонил мне вчера вечером. Из Парижа. И, представь себе, извинился. Я, естественно, принял его извинения. Думаю, он правильно поступил. Я также сказал ему, что мы собираемся пожениться и что я собираюсь формально признать своего сына и усыновить его.
– И как он отреагировал на эту новость?
– Он поздравил меня. Сказал, что очень рад нашей свадьбе и тому, что я признаю Александра.
– Мне очень трудно в это поверить, Анри.
– Мне тоже, хотя я все это слышал собственными ушами.– Анри сжал ее руку.– Но как ни странно, мне кажется, он говорил это вполне искренне. Мой сын – он странный человек. Всегда меня чем-нибудь озадачит.
– И всех остальных тоже. Меня удивляет, почему он не спросил, можно ли ему приехать в Монфлери на Рождество.
– У него не было необходимости спрашивать. Приняв его извинения, я сказал, что не готов принять его обратно под свой кров. По крайней мере сейчас, учитывая известные обстоятельства. Я еще добавил, что, может быть, в следующем году я посмотрю на это иначе.
– И как он это воспринял?
– Я бы сказал, разумно. Прежде чем повесить трубку, он попросил позвать к телефону Рози. Я сходил за ней. По дороге в кабинет я посоветовал ей сказать прямо и открыто о том, что она собирается после Нового года начать бракоразводный процесс.
– И она сказала?
– О да. Конечно, сказала. И была при этом весьма тверда и прямолинейна. У нее даже хватило самообладания спросить, сколько еще он пробудет в Париже, так как нужно будет выполнить некоторые формальности с документами. Ги ответил, что не уедет до марта, а потом отправится в Гонконг, после чего в Индонезию и другие страны Дальнего Востока.
– Я полагаю, это известие застало его врасплох, правда?
Анри покачал головой.
– Нет, не думаю. По словам Рози, он отнесся к этому довольно спокойно. Видимо, это его совсем не расстроило и не вывело из равновесия. Она даже сказала мне потом, что он разговаривал довольно мягко впервые за много лет.
Выражение лица Киры изменилось.
– Анри, мне это не нравится! Меня настораживает его поведение. Он приносит тебе свои извинения, поздравляет, узнав, что ты женишься на мне, и с показным смирением принимает известие о том, что Рози собирается с ним развестись. Он что-то замышляет.
Анри, прищурившись, пристально посмотрел на нее.
– Что, по-твоему, он может замышлять?
– Я не знаю. Я только знаю, что мне не нравится, что он... так легко все принимает...– Кира замолчала.
Она понимала, что не совсем вправе вмешиваться в эти дела, но тем не менее была встревожена. Глаза ее выражали явное волнение.
Немедленно заметив это, Анри взял ее за руку и успокаивающим тоном сказал:
– Мне кажется, ты слишком даешь волю воображению. Забудь о Ги. Он больше не собирается причинять нам неприятности. Знаешь, наверное, это невежливо, что мы тут уединились с тобой и беседуем. Давай-ка лучше пойдем к остальным.
Когда они подошли, Анри окинул взглядом огромную, почти до потолка рождественскую елку.
– Хоть себя и не принято хвалить, но, должен сказать, в этом году с елкой мы превзошли самих себя. Она великолепна, ничего не скажешь.