Читать интересную книгу Веду бой! Смертный бой - Федор Вихрев

Будто я не знаю, кому обязан столь головокружительной карьерой.

Когда мы со Штайном остались в кабинете одни, он сказал:

— Ты понимаешь, что это не совсем настоящее звание. Как у вас говорят, ты осиновый гауптштурмфюрер.

— Не осиновый, а липовый, — поправил я, разглядывая свою фотографическую карточку в удостоверении. Даже форму приладили, порадовался я за мастеров фотолаборатории СД.

Но, как говорили классики: бойтесь данайцев, дары приносящих.

— Петр, это настоящее удостоверение, оно избавит тебя от множества проблем.

— И породит огромное количество новых, — ответил я.

В кабинет вошел Вольф:

— Доброе утро, коллеги. Сегодня ночью привезли пленных, и оберштурмбаннфюрер просил вас присутствовать на допросах.

Мы спустились по лестнице и, перейдя в левое крыло здания, остановились у железной решетчатой двери, закрывавшей коридор. Пауль с гордостью показал на новые решетки, закрывающие окна:

— Как видите, мы тоже не сидим без дела.

За громоздким столом, одиноко стоящим в середине большой классной комнаты, сидел седой коренастый мужчина в гражданском костюме. Он аккуратно заполнял лист бумаги ровным почерком, не обращая на нас внимания. Напротив него, со скованными за спинкой стула руками, сидел молодой парень в простой рубашке и рабочих штанах. Его лицо украшали заплывший глаз и синяк на скуле. Лицо Вольфа начало багроветь:

— Кто ударил арестованного?

Стоявший у двери охранник нервно сглотнул, кивнув на коренастого.

— Это не я, господин гауптштурмфюрер, это он.

— Сегодня утром пришел закрытый приказ по службе безопасности, строжайше запрещающий физическое воздействие на граждан Федерации, — шепнул мне на ухо Оскар.

— Все равно вы от меня ничего не узнаете, фашисты проклятые, — сказал по-русски пленник и добавил грязное английское ругательство.

Я знал о широком распространении английского языка у русских, но такая языковая конвергенция мне в голову даже не приходила.

Я подошел к столу и взял бумаги. Сидевший за столом встал и, зло глядя на меня, заговорил по-немецки:

— Я штабс-капитан Рыбников и веду допрос, как считаю нужным. У меня эта большевистская сволочь заговорит.

— Вы не штабс-капитан, вы неизлечимый идиот, — я сунул ему в лицо протокол допроса. — Что это за допрос? Что это за вопросы? — продолжал я на русском языке. — Вы член Коммунистической партии большевиков? Ваш отец был членом партии большевиков? Вы бы его про бабушку спрашивали, была ли она членом партии большевиков?

— А че? Моя бабушка была членом компартии, — подал голос наш заключенный.

— Я не потерплю такого отношения к себе! — завизжал штабс-капитан, вспомнив язык предков. — Кто вы такой, молодой человек, чтобы указывать мне?

Я, как и он, был в партикулярном платье, и ему было трудно определить мое положение. Как я ненавидел этих напыщенных индюков, закостеневших в злобе к отвергнувшей их родине.

— Я, гауптштурмфюрер СД Михайлов, отстраняю вас от следствия. Дураки нам не нужны.

— Зачем так резко? — встрял в разговор Пауль. — У нас не хватает следователей, нет толковых переводчиков, кругом сплошная импровизация. Рыбникова я получил из Берлинского отделения РОВС по рекомендации гестапо, они сказали, что раньше он неплохо вел допросы.

— Вот так? — я показал на избитого арестанта. — Сейчас такой фокус не пройдет.

— Да знаю я, прекрасно знаю, — отмахнулся Вольф. — Думаете, только вы слушаете радио? Там одни предупреждения о гуманном обращении с военнопленными и бесконечные списки попавших в плен и погибших в России.

Оскар взял у меня протокол допроса:

— Этот Рыбников даже не смог правильно заполнить протокол.

Пленник с интересом слушал спор:

— Скажите, а вы на самом деле эсэсовец, как Штирлиц?

Я с интересом посмотрел на него:

— Какой Штирлиц?

— Вот болтливый язык, — зашипел он сам на себя, а затем улыбнулся. — Штандартенфюрер СС Макс фон Штирлиц, он в шестом отделе РСХА работал у Шелленберга, а почему они в форме, а вы нет?

Штайн прошептал что-то Вольфу, и тот, вытолкнув Рыбникова с охранником, вышел из кабинета.

— Петр, у меня просто нет слов, — удивленно сказал Оскар.

— Итак, вернемся к вам, молодой человек, — я уселся за стол и подвинул к себе протокол допроса.

…Караваев Арнольд Витальевич, 1987 года рождения, в партии больше… нет, все же Рыбников — клинический идиот. Образование высшее, работал менеджером в туристической фирме.

— Арнольд, вы расскажете нам про Макса фон Штирлица, — начал я. — А мы расстегнем наручники. Согласны?

— Ну, да, согласен.

Он растер затекшие запястья:

— Спрашивайте, что вы хотели узнать.

— Кто такой Макс фон Штирлиц?

— Советский агент.

— Когда и где его завербовали?

— Он нелегальный агент Максим Исаев, через ДВР и Шанхай внедренный в Германию.

— Его задачи?

— В апреле 1945 года он следил за сепаратными переговорами Гиммлера с Даллесом, в Швейцарию летал генерал СС Вольф. Гитлер сидел в бункере под Берлином и женился на Еве Браун. Геринг объявил его больным, а тот приказал Гиммлеру арестовать Геринга и исключил из партии. Гиммлер сам ждал, когда первого мая Красная Армия захватит Берлин и Гитлер застрелится, но Гитлер приказал арестовать Гиммлера и отравился.

Мы с Оскаром непроизвольно переглянулись. Что за…

— Кто еще участвовал в переговорах? — я решил рискнуть.

— Кальтенбруннер, про Шелленберга я не помню, а Мюллер не участвовал в этом, по-моему, он искал выход на наших, на КГБ.

— Что такое КГБ?

— Ну, то, что было до СВР и ФСБ. Наследник НКВД. В общем, Комитет государственной безопасности, это когда Берию расстреляли, после смерти Сталина.

Я разговаривал с человеком из будущего. Каждый его ответ порождал десятки новых вопросов. Я не знал, о чем его спрашивать.

— Когда произошло покушение на фюрера? — нарушил молчание Штайн.

— Числа двадцатого июня, я точно не помню, но взрыв был в кабинете для совещаний «Вольфшанце», бомбу туда одноглазый Том Круз привез. Он в «Валькирии» еще без руки был.

Так вот что такое таинственное волчье логово, о котором говорили в радиопередаче, секретная ставка Гитлера. Судя по тому, что сделали русские с Рейхстагом, кабинета для совещаний в «Вольфшанце» не осталось. И английский коммандос Том Круз в ЭТОЙ истории уже не появится…

Наш арестант уже совсем освоился и продолжал свою лекцию:

— Там был большой заговор, участвовал Канарис, Роммель, Клейст, какие-то шишки во Франции и финансисты.

— Кто такой Том Круз и как он попал на совещание? — продолжил Оскар.

— Нет, это не сам Круз, он изображал Штауффенберга.

— Ты говоришь, что кто-то подменил двойником офицера вермахта?

— Вы не понимаете, это же кино, он мог играть кого угодно! — воскликнул Арнольд.

— Ты что, пересказывал нам игровой фильм? — взорвался Штайн, его лицо покраснело от волнения.

— Нет! — в глазах допрашиваемого появился страх. — Это кино, но основанное на реальных фактах. Я не врал, я назвал вам всех заговорщиков, каких помню.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Шелленберг вместе с высоким эсэсовским генералом.

Штайн вытянулся и поднял руку в нацистском приветствии:

— Хайль Гитлер!

Я, подчиняясь какому-то звериному инстинкту, повторил его действия: хайль Гитлер!

— Вольно, — небрежно махнув правой рукой, произнес генерал. — Кстати, фюрер жив, и я только что был у него на совещании.

Оскар подошел к нему и вполголоса начал пересказывать результаты нашего допроса.

Генерал выслушал его, затем повернулся ко мне:

— Мы еще не знакомы, гауптштурмфюрер?

— Я обергруппенфюрер СС Райнхард Гейдрих, — он протянул мне руку.

— Очень приятно, господин обергруппенфюрер — ответил я, отвечая на рукопожатие.

Я обратил внимание, что, здороваясь со мной, Гейдрих внимательно наблюдал за Арнольдом.

Арестованный, не подавая признаков беспокойства, с интересом глядел на вошедших.

— Спасибо за хорошо проделанную работу, гауптштурмфюрер. Оберштурмбаннфюрер Шелленберг ознакомил меня с вашим отчетом, — сейчас, холодные до ледяной голубизны глаза Гейдриха смотрели прямо в меня. — А сейчас я попрошу вас помочь мне с переводом.

— Передайте господину Караваеву, что от точности его ответов зависит его судьба.

Я начал переводить.

— Караваев, скажите, какие чувства жители Федеральной России испытывают к руководству рейха?

— Война, в смысле та война в прошлом, была лет семьдесят назад, но Гитлера все ненавидят даже сейчас. Гиммлера и СС ненавидят тоже, вы убили многих мирных жителей и заморили голодом миллионы русских военнопленных. Из всех национальностей к русским относились хуже всего, у нас это помнят.