Читать интересную книгу Уорлегган (ЛП) - Грэм Уинстон

Но этим утром где-то глубоко внутри всё в ней наполнилось такой болью, какой она не знала прежде. Демельза никогда не испытывала такого отчаяния. Всё пошло прахом. Любая утешительная мысль тут же обращалась в пепел. Теперь ничто уже не будет как прежде, потому что она потеряла веру.

Не так давно в разговоре с Верити Демельза сказала, что доверие к мужу... Если оно существует.

Теперь доверие исчезло. Конечно, не настолько резко. Она прожила с Россом достаточно долго, чтобы изучить его недостатки и слабости. Считать мужа ангелом и идеалом просто глупо, такая жена сама напрашивается на разочарование. Но главное — это принцип доверия. Всю жизнь Росс любил или почти любил Элизабет. После гибели Фрэнсиса в нем росло недовольство, но Демельза всё равно знала, что Росс любит ее, и чувствовала, что преданность — один из его недостатков и одновременно добродетелей, заставит его хранить верность жене до последнего дня.

Конечно, дело было не только в этом. Не только в этом заключалась потеря. Какой бы разумной и выдержанной ни была Демельза, это сводило ее с ума. Росс всегда был для нее больше, чем просто мужем. С того мгновения, когда девять лет назад он привел ее на кухню — голодную дочь шахтера — Росс олицетворял для нее благородство, не только по рождению, но и по складу характера, служил примером человека, чьи стандарты поведения всегда чуть превосходили ее собственные. Она частенько с ним спорила, хоть и не всерьез, не соглашалась с его суждениями и точкой зрения, но глубоко внутри, в самом важном, признавала его превосходство.

Не важно, ожидала ли она от мужа безусловной верности, помимо этого исчезло кое-что еще. Демельза гордилась им гораздо больше, чем собой. Она считала себя лучше любой другой женщины, потому что на ней женился Росс. Вчерашним визитом к Элизабет он подвел не только себя, но и Демельзу. Предал их обоих, разрушив саму основу ее жизни.

Джереми ждал, когда его выпустят, ему больше не хотелось лежать в колыбели, он начал бузить. Демельза не обратила на него внимания и подошла к другому окну, причесываясь. Где-то внутри теплилась надежда, что ничего не случилось, хотя в глубине души она знала правду. Знала еще до того, как Росс так поступил, знала его намерения еще до того, как он уехал. И что теперь? Почему он вернулся? Приехал забрать свои вещи, чтобы жить в Тренвите с Элизабет? Отменила ли Элизабет свадьбу с Джорджем?

Демельзе плохо удавалось ненавидеть, но она почувствовала, что могла бы убить Элизабет. Элизабет сделала всё возможное, чтобы отравить первые годы их брака. Ей это не удалось, но она, хоть и не напрямую и неосознанно, виновата в смерти Джулии. Это послужило причиной первой трещины в отношениях Демельзы и Росса. Напряжение, хоть и едва ощутимое, начало расти в тот день, подпитываясь горем Росса, и Элизабет этим воспользовалась. А теперь, после смерти Фрэнсиса, у нее развязаны руки. Интересно, действительно ли она собиралась замуж за Джорджа, или это просто была приманка, способ добиться той реакции, которой она и добилась.

Джереми заплакал, и, в конце концов, Демельза взяла его на руки, поменяла пеленки и одела, а потом отнесла вниз. Джейн Гимлетт была на кухне.

— Хозяину захотелось позавтракать. Я подала холодный окорок. Решила, что вы спите, а он велел вас не беспокоить.

— У тебя есть чай?

— Да, мэм. Всего десять минуточек как вскипел. Нарезать вам хлеба с маслом?

— Нет... Можешь подержать несколько минут Джереми?

Она вошла в гостиную. Росс переоделся и побрился, и почти закончил безвкусный завтрак. Он поднял взгляд, и они посмотрели друг на друга. В тот же миг Демельха все окончательно поняла, а он понял, что она знает.

— Я подумал, что ты спишь, решил начать без тебя.

Она промолчала и через секунду шагнула вперед и села за стол на некотором расстоянии от Росса, налила себе чашку чая, добавив молоко и сахар. Свет от окна упал на ее бледные веки и темные блестящие волосы.

— Это ведь не в последний раз? — спросила она.

Он не ответил, только опустил взгляд в тарелку и отодвинул ее.

Демельзу внезапно обуял гнев. И это ее удивило. Она боялась расплакаться, но теперь в глазах не было ни слезинки.

— А их... свадьба состоится?

— Не знаю...

Этим утром его шрам был особенно заметен. Будто след от случайного удара сабли в Пенсильвании остался символом необузданности его натуры, идущего против закона отступника.

Губы Демельзы задрожали от злости.

— И когда ты с ней снова увидишься?

— Не знаю.

Она сглотнула, пытаясь контролировать свой голос.

— В котором часу ты вернулся?

— Наверное, около пяти.

Снова воцарилось молчание. Демельза не стала больше ничего спрашивать, а он не стал объяснять то, что объяснить невозможно.

Изо всех сил пытаясь поддержать разговор, словно ничего не случилось, словно это был обычный будничный завтрак, Росс сказал:

— Вчера я заглянул к миссис Треласк по поводу лент для Джереми. Она говорит, что через месяц или два получит более дешевые.

Демельза молчала.

— Добрую часть утра я провел с Харрисом Паско и не имел возможности купить то, о чем ты просила.

Она помешала чай, глотнула, почувствовала, как горячая жидкость проникает в желудок, и уставилась в окно невидящим взглядом. Росс взял вилку и провел ей по скатерти.

— Я ужинал с Ричардом Тонкином. Он строит корабли в партнерстве с Гарри Блюиттом в Ист-Лоо. С тех пор как началась война, они процветают.

— Ааа.

— Сказал, у них столько заказов, что они не справляются. Небольшие лодки... Приятно слышать, что хоть кто-то преуспевает.

— Да?

Росс посмотрел на жену.

— А тебе разве не приятно это слышать?

— Нет.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

— Ты пролила чай, Демельза.

— Да, — сказала она и бросила чашку на пол.

В ней кипела ярость. Это не Элизабет следует убить, а Росса. Ей хотелось кинуть в него всю посуду вместе с ножами и вилками. Она и впрямь могла бы наброситься на него с ножом. В ней не было ни капли смирения или жалости. Она была борцом, и теперь это прорвалось. Демельза боролась с собой, вздохнула и встретилась с взглядом серых глаз Росса. Потом махнула рукой и смела со стола чайник, молочник, две тарелки и сахарницу.

И вышла.

Росс не пошевелился, пока не вбежала Джейн Гимлетт.

— Боже ты мой! Что случилось, сэр? Чайник разбился вдребезги! И ваша чашка...

Она нагнулась, чтобы прибраться.

— Одергивал сюртук и зацепил скатерть, — сказал Росс. — Очень жаль.

— Ну и ну! А где хозяйка?

— Вышла. Она не хочет завтракать.

Всю неделю над домом гремел гром. Жизненным принципом Демельзы, хотя она сама этого и не сознавала, было не провожать день со злостью в душе. Но теперь злость останется с ней до самой могилы, потому что эту рану не залечить.

И дело не в том, что она не могла простить. Она не знала, нуждается ли он в прощении, да это и не имело значения. Можно простить человека за то, что срубил дерево, разбил ценную вазу или сжег картину, но для уничтоженного предмета это уже не важно.

Они встречались только за столом и часто пытались избежать друг друга, начиная раньше или заканчивая позже. Встречаясь, они мало разговаривали, и только о том, что касается дома или хозяйства. Росс спал в бывшей комнате Джошуа, где ночевала Демельза в свою первую ночь в доме. После случившегося ему казалось немыслимым вернуться наверх, в ее спальню, а ей казалось, что единственное прикосновение Росса к Элизабет вызвало у него отвращение к жене.

С тех пор он не предпринимал никаких попыток снова увидеться с Элизабет, что было довольно удивительно, хотя, конечно, мог бы ходить туда хоть каждый день, как казалось Демельзе. По крайней мере, Росс продолжал есть и ночевать в собственном доме. Она скорее бы умерла, чем спросила его о дальнейших намерениях.

После единственного взрыва она вела себя спокойно, хотя ее не покидал гнев, который стал привычным спутником — более хладнокровным и обдуманным, избавиться от него было невозможно. Да она и не хотела. Иногда, впоследствии, она думала, что только гнев тогда поддерживал в ней жизнь, стал ее опиумом, к которому она прибегала, когда будничные мысли становились невыносимыми.