шаг на пути к расширению проектного движения. Особое внимание они уделили привлечению коммерческих организаций и частных лиц к спонсированию проектов, а специальная научная конференция на тему «Попечительство в России – традиции и современность» была направлена на выявление исторических примеров для создаваемых видов спонсорских отношений[213]. «Словарь попечителя» от терминов «благополучатель» и «благотворитель» переходил к ряду заимствованных из английского языка слов – «волонтер», «грант», «спонсор», «фандрайзинг», – а затем к понятию «целевая социальная программа» («комплекс проектов, мероприятий и мер, направленных на решение наиболее значимых социальных проблем населения»)[214].
В число доноров денежного фонда, средства которого в Приволжском федеральном округе распределяли между успешными социальными и культурными проектами, входили не только западные гуманитарные организации, включая фонды Сороса, Макартура, Форда, «АЙРЕКС», фонд «Евразия» и пр., но также и некоторые богатые российские государственные компании, в том числе «ЮКОС», «МДМ-Банк» и «Альфа-Групп», в дополнение к федеральным и региональным государственным органам и предприятиям[215]. У меня нет точных данных о финансировании первых двух из ряда этих конкурсов в Приволжском федеральном округе, но третий конкурс, который проводился в 2002 году и посредством которого распределили 38,1 миллиона рублей среди 98 организаций, предусматривал следующую структуру фонда средств доноров: 25 % – от предприятий федерального уровня, 25 % – от регионов Приволжского федерального округа, 15 % – от спонсорских организаций (то есть западных фондов) и 35 % – от предприятий регионального уровня[216]. Первая ежегодная ярмарка социальных проектов собрала на серию встреч и круглых столов экспертов и политиков из регионов, входивших в Приволжский федеральный округ, и из организаций, ставших победителями конкурсов на получение грантов. Там присутствовали представители крупнейших российских компаний, а также агентств международной помощи. Многое было сделано на средства, недавно вложенные в образование олигархом В. О. Потаниным – он лично предложил выплатить стипендии 100 наиболее перспективным российским студентам. Высокопоставленный представитель института «Открытое общество» высоко оценил тот факт, что данная встреча в Перми была первой в своем роде и состоялась по инициативе официальных лиц, которые, по его словам, обычно избегали сближения с международными благотворительными организациями и теми НПО, в финансировании работы которых были заинтересованы[217].
Однако, несмотря на все разговоры о развитии третьего сектора и гражданского общества, было ясно, что эта программа также направлена и на государственное строительство, пусть и не основанное на традиционной модели собирания налогов и их расходования государством. Взносы крупных российских предприятий и получившее широкий резонанс участие олигархов общенационального уровня стали самыми первыми откликами на требование, обращенное администрацией Путина к российским предприятиям: приступить к сотрудничеству с российским государством в проектах местного развития. Кириенко выразился так:
Окружная ярмарка социальных и культурных проектов – начало большой работы по продвижению проектных технологий в практику государственного и муниципального управления. Мыслить и действовать проектно – значит сегодня действовать и мыслить стратегически осмысленно и ответственно, разделяя ценности развития, опираясь на самые эффективные инструменты проектной культуры. И непременно – в публичном диалоге и деловом взаимодействии всех заинтересованных в развитии страны сообществ, учреждений, корпораций, сторон. Понимая, что движение вперед – это не только инновационные технологии и экономический рост, но и современное образование, сохраненное культурное наследие, защита человеческого достоинства и права народов на сохранение своей исторической судьбы[218].
Таким образом, государственная координация социальных и культурных проектов была техникой управления, возникшей отчасти благодаря усилиям администрации Путина по восстановлению контроля центра над регионами. По крайней мере, в Приволжском федеральном округе, где проживает четверть населения России, это был основной путь возрождения «государства» в 2000-х годах. Оно происходило путем направления госслужащих на встречи и согласования с различными слоями общества по разным вопросам, в основном для сбора денежных средств от одних (в том числе международных организаций) и раздачи их другим посредством конкурентного, оцениваемого экспертами процесса выдачи грантов. Проектное движение, как некоторые активисты стали называть этот нарождающийся набор практик, объединяло несколько сфер жизни в единый аппарат управления. Это явление стало организующим центром новой эры государственного строительства, и Пермь для этого проектного движения оказалась образцовым городом в образцовом федеральном округе[219]. Одной из причин приобретения Пермью такого статуса стало то, что в декабре 2000 года мэр Трутнев был избран губернатором Пермского края и со своей командой – включая заместителя по социальным проектам Марголину – просто переехал из здания городской администрации Перми в здание администрации Пермского края на той же улице.
Проектное движение как форма государственного строительства
В течение первых трех лет муниципальных конкурсов социальных и культурных проектов администрация Пермского края принимала их итоги к сведению, но не следовала примеру муниципалитетов. Однако новоизбранный губернатор Трутнев заявил, что под его руководством и при поддержке администрации Приволжского федерального округа Пермь станет «столицей гражданского общества России», а Марголина и ее команда вскоре приступили к организации региональных конкурсов. В 2003 году, на пике проектного движения, любая общественная организация или государственный орган в Пермском крае могли подавать заявки на финансирование своих проектов от нескольких уровней государственного управления: Приволжского федерального округа, Пермского края и даже некоторых районов края[220].
В краевой администрации у Трутнева и его команды было гораздо больше инструментов для расширения сферы применения социальных и культурных проектов, чем в администрации города Перми. На самом деле их было даже значительно больше, чем у Кириенко на посту полпреда президента в Приволжском федеральном округе. (Представители президента имели сравнительно небольшой аппарат, в значительной степени полагались на силу убеждения и умение договариваться, но напрямую воздействовать на содержание региональных законов и состояние бюджетов они могли в гораздо меньшей степени, чем все еще влиятельные губернаторы.) Одним из ключевых мероприятий первого года работы администрации Трутнева стало принятие закона «О государственном социальном заказе в Пермском крае» (№ 1141-166 от 21 сентября 2000 года), установившего правовые и бюджетные процедуры взаимодействия регионального государственного аппарата с социальной сферой. Новым законом определялся алгоритм подачи заявок на гранты для социальных и культурных проектов, а также создавались совет при губернаторе для контроля над этим процессом и комиссия для оценки и управления грантами [Шабанова 2002: 38–44]. В законе № 1141-166 подчеркивалась важность аккумуляции средств из различных источников – не только из регионального бюджета, но и от богатых частных доноров и предприятий региона. Хотя международные благотворительные организации – такие как фонд «Евразия» – не были исключены из числа фондов, предоставляющих средства, их взносы объединили в категорию, отмеченную как «иные поступления, предусмотренные действующим законодательством», и фактически такие организации не вкладывались